Оранжерея - Чарлз Стросс

меча – вроде того, что на алтаре в церкви. Мне ли не знать, как удобно той штукой рубить головы и проливать реки крови. К горлу подкатывает дурнота. Я делаю быстрый вдох, затем смотрю на полки в другом конце комнаты. Их много, некоторые сложены причудливыми прямоугольными кирпичиками для организации высокой плотности размещения – но бо́льшая часть места отведена кольцевым переплетам, набитым бумагой. На этот раз вместо серийных номеров – старомодные, удобочитаемые названия, хотя для меня они мало значат. «Пересмотренный протокол Стэнфордского тюремного эксперимента 4.0», «Церковная шкала моральных дельта-коэффициентов», «Расширенные критерии избирания Хозяина»… что бы все это ни значило.

Хотя последнее название вполне понятное. Беру подшивку листов с полки и начинаю читать. Через какое-то время возвращаю документ на место мелко дрожащей рукой. Я чувствую себя грязной, схватившей какую-то заразу. Хотела бы я не понимать, что там написано – но, боюсь, все донельзя ясно. И теперь мне придется выяснить, что делать с этим знанием.

Я смотрю на А-ворота, размышляя. Есть очень хороший шанс, что они не заражены Королем в Желтом – не станут же экспериментаторы цензурировать сами себя. Но толку от них, скорее всего, не будет – они отфильтруют меня еще на подходе. Но если у меня вдруг окажется некий рычаг влияния на Фиоре… если я смогу угрожать ему чем-то даже более ужасным, чем гнев Юрдона… если я вообще права насчет того, что от Юрдона следует ждать чего-то похуже, чем даже смерть…

Мне снова требуется время на раздумья – вот незадача.

Хорошо, что есть дела до завтра, когда снова нагрянет Фиоре.

* * *

В библиотеку никто не торопится. В самом прямом смысле слова – ни души. Я сижу и жду, что неписи-законники прибудут арестовать меня, но этого не происходит.

Решив сделать вылазку в запретную зону во время обеденного перерыва, я, похоже, не активировала никакие сигналы тревоги. Если задуматься, это неудивительно. Ведь если и существует место, где Фиоре, Юрдон и загадочная персона Хант не хотели бы, чтобы за ними наблюдали, это будет архив, где они хранят свои экспериментальные инструменты. Такие люди, как они, не очень хорошо себя чувствуют под надзором. Это натолкнуло меня на мысль.

В середине дня я запираю библиотеку на полчаса и торопливо направляюсь в ближайший магазин электроники за полезным гаджетом. Затем провожу час на нервах, устанавливая его в подвале. После этого я чувствую себя победительницей. Если план сработает, Юрдон и Фиоре поплатятся за самоуверенность, а заодно – за то, что сделали свою сумасшедшую симуляцию слишком реалистичной.

В библиотеку никто настолько не торопится, что я ухожу с работы на полчаса раньше положенного. Теплый летний вечер так и зовет одолеть пешком два километра до дома. По пути мне изредка встречаются парковые рабочие, косящие траву, но это, увы, неписи. А реальных людей совсем не видать. Я что, пропустила какой-то всеобщий сбор? Неизвестно. Я шагаю себе, шагаю, покуда не выхожу на дорогу, ведущую из центра города. Спускаюсь по ней в короткий тоннель, из него снова выныриваю к дневному свету – на тихую жилую улочку, утыканную деревцами, с ленивым, почти стоячим ручейком вдоль одного края.

До меня доносятся чьи-то голоса, и я улавливаю слабый запах готовящейся снеди у одного из домов. Значит, люди остались – в оранжерее я не одна. А я уж почти поверила, что академики Схоластии поняли, что в симуляции Юрдона-Фиоре-Хант обстряпываются незаконные делишки, и, пока я торчала за библиотечной стойкой, – прибыли эвакуировать всех здешних заключенных. Такая приятная греза наяву.

Довольно скоро я подхожу к следующему автомобильному тоннелю, соединяющему жилые сегменты. На этот раз достаю фонарик, когда свет, падающий от входа, остается далеко позади. Да, как я и предполагала – в одной из стен здесь есть втопленная дверная панель. Я достаю блокнот, заношу ее в свой список – медленно вырисовывается карта взаимосвязанных сегментов. Она похожа на циклический ориентированный граф (им и является, по сути) – сеть узлов, соединенных линиями, представляющими пути-переходы с Т-воротами в середине. На этой же схеме я собираюсь отмечать и канализационные люки – после того, что повидала в архиве.

На самом деле Т-ворота как таковые увидеть нельзя: находясь в одном сегменте пространства, просто проходишь через невидимую мембрану и в следующий момент попадаешь в какой-то другой сегмент. Но расположение «дверей» в тоннелях, вероятно, что-то может сообщить – если мне хватит ума дешифровать послание. Вероятно, я сумею понять, что за граф вырисовывается – реберный, хордальный или гамильтонов. Есть не самый благоприятный вариант: никаких «ребер» или «хорд», может, нет в принципе и я имею дело с одним жилым цилиндром, разделенным герметичными перегородками под давлением. Или все сектора могут находиться в разных местах, на расстоянии парсеков друг от друга. Я стараюсь избегать слишком смелых предположений. Выискивая разгадку с закрытыми глазами, немудрено что-то упустить.

Я поспеваю домой к обычному времени, напряженная и нервная, но в то же время во власти странного облегчения. Что сделано – то сделано. Завтра Фиоре либо заметит мое вмешательство, либо нет. Или, если мне совсем повезет, он решит, что дополнительное наблюдение – дело рук Юрдона; меж этими двумя явно нет теплых чувств, и, если правильно разыграть все карты, я смогу воспользоваться их разногласиями. В любом случае чему-то эта задумка меня научит. Нельзя сидеть сложа руки – да и знаю я уже слишком много, на полпути не остановиться. Осознай кто-то из экспериментаторов, что за мысли вызревают у меня в голове, я давно бы подверглась устранению. Никакого беспорядка и ритуального унижения перед десятком фанатиков в церкви. Быстрое кипячение мозгов – раз, и все. Так что покамест Фиоре играет с огнем.

Сэм сидит в гостиной и смотрит телевизор. Я на цыпочках крадусь наверх – очень хочу принять душ. Врываюсь в свою комнату, скидываю одежду, бегу в ванную и включаю воду, чтобы смыть сегодняшние стрессы.

Через несколько секунд я слышу шаги, затем дверь в ванную отворяется.

– Рив?

– Да, это я.

– Нужно поговорить. Срочно.

– Я домоюсь и выйду, – ворчу я. – Что, не подождать?

– Боюсь, никак…

Маленькие мучения накапливаются, уж теперь я в стопудово плохом настроении. Во что превращается жизнь, когда нельзя принять душ без тревог? Я методично намыливаюсь, затем мою волосы, стараясь втирать неэффективный гель с поверхностно-активным веществом в кожу головы. После пары минут полоскания вырубаю подачу воды и открываю дверь, где сталкиваюсь с удивленным Сэмом.

– Полотенце подай, – говорю я ему, пытаясь выглядеть непринужденно. Он сразу подчиняется. Месяцы жизни в обществе оранжерейных цветочков сотворили дивные вещи с моим ощущением тела: я чувствую себя на удивление неловко из-за того, что стою перед ним голой. Думаю, Сэм и сам смущен.

– Что за важность такая важная? – интересуюсь я, переступая бортик душа.