Огненная купель Шантунга - Александр Борисович Чернов

подставляться под огонь двух крейсеров не следует), то эсминцы уже получили приказ – обрезав корму «Мономаху», атаковать транспорты. «Кассаги» минут за десять выбьет из строя «Штандарт», а скорее всего, утопит эту наглую яхту, она уже горит почти по всей длине. «Читосе» должен на равных продержаться это время с неожиданно живучим «Мономахом». Потом, если старый русский крейсер и не удастся утопить, он просто не сможет догнать японцев, пока те будут добивать передние трампы.

– Мина! – раздался неожиданный крик сигнальщика.

«Логично, – подумал Дева, наблюдая за пенной дорожкой выпущенной со ”Штандарта” торпеды. – Русские пытаются использовать свой последний шанс нас отогнать, только смысл? На такой дистанции это бесполезно».

– На всякий случай примите три румба влево, – отдал Дева приказ командиру «Кассаги», капитану второго ранга Идэ. И в этот момент над морем прокатился низкий рокот глухого удара, перекрывшего вой и разрывы снарядов.

– Взрыв на «Читосе»!! – раздался голос того же сигнальщика, еще до того как крейсер лег на новый курс.

Мгновенно переведя взгляд на идущий в кильватере крейсер, Дева просто не мог поверить своим глазам! Казалось, что выдуманный когда-то японскими рыбаками Годзилла, разбуженный звуками орудийной канонады, всплыл на поверхность и откусил половину борта первому попавшемуся ему кораблю, которым, на свою беду оказался именно «Читосе». Дева пока не мог понять, что именно там могло случиться? Ни на «Мономахе», ни тем более на «Штандарте» не было орудий, способных пробить четырехдюймовый скос бронепалубы и вызвать взрыв котлов или погребов боезапаса, но… Но опровергая эту безупречную логику, окутанный клубами дыма и пара «Читосе», почти не снижая скорости, стремительно валился на правый борт, чтобы уже не выпрямиться никогда.

Из четырех сотен членов его экипажа голландский трамп вечером спас двух моряков, находившихся на спасательном плоту русского типа. С их слов и была составлена потом картина гибели корабля. После переноса «Мономахом» огня с головного японца на «Читосе» в тот попало всего три или четыре снаряда. Почему один из них разорвался практически на торпедном аппарате левого борта, почему сдетонировала боеголовка торпеды и почему от взрыва вырвало почти половину борта? Просто цепь случайностей, судьба продолжала кидать кубик, и этому кораблю не выпало «жизнь».

На «Мономахе» на несколько секунд прекратилась стрельба, ошарашенные картиной мгновенной гибели корабля, пусть вражеского, канониры молча смотрели на дело рук своих.

– Что это с ним, вашбродь, нежто это мы его так, – робко спросил командира плутонга мичмана Георгия Метаксу наводчик одного из орудий.

– Я не знаю, братец, что именно там у японцев приключилось, но, черт подери, мне это нравится! – Сам слегка ошеломленный таким результатом обстрела противника мичман, тем не менее, пришел в себя быстрее матросов. – А ну-ка, братцы, переносим огонь на головной! А не слабо ли нам повторить и утопить два крейсера подряд?!

«Кассаги», внешне ничуть не смущенный гибелью второго мателота, не стал переносить огонь со «Штандарта» на «Мономах». Ибо, как уже было видно невооруженным взглядом, эрзац-крейсер доживал свои последние минуты. Судя по пару, обильно вырывающемуся из вентиляционных раструбов у передней трубы, был пробит минимум один котел. По «Кассаги» вели огонь всего два орудия, и корабль явно кренился на левый борт. После очередной серии разрывов Колчак почувствовал, что «Штандарт» неудержимо покатился влево. Попытка парировать циркуляцию рулем не увенчалась успехом, и командир решил перейти на управление машинами. Левая циркуляция приводила вспомогательный крейсер, оставшийся к тому же почти без орудий, слишком близко к крейсеру настоящему.

Связаться с машинным отделением, чтобы дать полный вперед левой машиной и полный назад правой, не удалось. В амбушюры никто не отзывался, зато на мостик прибежал посыльный от стармеха с «радостным» известием, что левая машина затопляется и ее уже остановили. Командир успел отдать приказ ввести в дело торпедный аппарат правого борта, чтобы получить ответ, что тот поврежден, и приказать старарту продолжать огонь по «Кассаги» из всех орудий и узнать, что осталась только одна пушка на правом борту, которая и будет введена в дело, как только крейсер на циркуляции развернется к противнику этим самым правым бортом. Досадливо сплюнув, Колчак подозвал боцмана и огорошил приказом:

– Начинайте вываливать шлюпки за борт, но до потери хода не спускайте. Расстропите плотики. Артиллеристы пусть разоблачаются, а то перетонут в этих своих доспехах. И всем надеть нагрудники. Раненых – наверх…

Расходясь с гибнущим врагом в пяти кабельтовых, Дева решил не давать русской императорской яхте ни одного шанса и приказал разрядить в ее борт торпедные аппараты правого борта. Обе мины попали, что неудивительно при стрельбе по неуправляемой мишени длиной в сто двадцать с лишним метров. Их взрывами корабль почти перебило пополам. Бывший красавец «Штандарт» остановился, левый крен быстро сменился правым, и легко раненный двумя осколками в спину (от проникающих ранений спасла кираса) Колчак отдал приказ садиться в шлюпки. Уцелевшее орудие правого борта вело огонь до конца, пока не кончились складированные у орудия снаряды. Его артиллеристы смогли даже попасть в борт «Кассаги», украсившийся очередной пробоиной калибра 120 миллиметров.

Из находящихся на верхней палубе в заблаговременно подготовленные шлюпки успело сесть большинство моряков. Из низов же корабля, напротив, выбраться удалось считаным единицам: редкие счастливчики смогли вырваться из быстро заполняемого водой лабиринта коридоров и трапов. Машинная команда в большинстве погибла при попадании торпед.

Колчак так и не покинул «Штандарт», руководя эвакуацией. Его фигуру с непокрытой головой вскоре увидели на баке, у поднимающегося к небу украшенного огромным имперским орлом бушприта уходящего под воду корабля. Но сбросить кирасу с каской и надеть спасжилет Александр Васильевич все-таки сподобился. После того как крейсер погрузился, его командир был выброшен на поверхность и подобран шлюпкой из воды.

Кораблям датской постройки в российском флоте положительно не везло. Первым погиб у Чемульпо «Кореец», за ним «Боярин». Теперь пришло время «Штандарта».

* * *

Оставшись один на один с «Кассаги», Попов, в распоряжении которого теперь было меньше половины орудий, старался максимально использовать положение временно не обстреливаемого. Все новые снаряды с русского «антиквариата» рвали и калечили борт и надстройки японца. Дева не мог понять, почему количество попаданий в его крейсер не корелирует с уменьшающимся количеством действующих на русском корабле пушек.

Почти одновременно прибежавшие вестовые доложили о выходе из строя носового минного аппарата и пары орудий правого борта. Крейсер стремительно терял боеспособность, и тут контр-адмирал наконец вспомнил, что «Мономах» был послан в поход прямо из Балтийского учебно-артиллерийского отряда. «Похоже, что артиллеристы и офицеры старого крейсера умеют не только учить стрелять других», – подумал Дева и послал в атаку на пару уже вышедших из-за «Мономаха» транспортников отряд своих дестроеров. Судя по всему, занятый боем с более сильным «Кассаги»,