Любимый незнакомец - Эми Хармон

что ему пришлось его выгнать. Они ведь вместе выросли. Дружили всю жизнь. Так что он сказал доктору Фрэнку, что тот может вернуться, когда перестанет пить. Я думаю, из-за этого и брак его развалился. Хотя мне он всегда нравился. Он был такой шутник. И такой обходительный.

– Но он так и не вернулся?

– Нет. С тех пор я его больше не видела. – Сибил тяжело вздохнула, словно это была ужасная трагедия, о которой ей было нелегко вспоминать.

Мэлоун поблагодарил ее, убрал удостоверение обратно в карман и на прощание коснулся полей своей шляпы:

– Я еще вернусь поговорить с доктором Петеркой, Сэйбл. Но вы его здорово выручили. Я непременно передам ему, как вы мне помогли.

Сибил нахмурилась, а он подмигнул ей и, пропустив Дани вперед, закрыл за собой парадную дверь клиники.

– Вы действовали не по плану, – заметила Дани и зашагала вниз с крыльца.

Мэлоун не отвечал, пока они не вышли из поля зрения регистраторши.

– Да. Тот план не позволил бы мне узнать имена и даты. И потом, она меня разозлила.

– Но… что, если она расскажет доктору Петерке, что к ней заходил налоговый агент и задавал вопросы?

– Как по-вашему, доктор Петерка и есть тот самый маньяк, который режет людей на куски, сует в мешки и выбрасывает в Кайахогу? – спросил он безразличным тоном.

Дани восприняла этот вопрос буквально.

– Нет. Вряд ли это он.

– А другие сотрудники?

– Я никогда не замечала на халатах ничего подозрительного.

– На халатах? – Он вскинул брови.

– Маргарет каждую неделю стирает халаты из клиники. Иногда я сама забираю их из ординаторской. Но мы занимаемся этим только последние пару лет. Думаю, раньше врачи уносили свои халаты домой и их стирали жены.

Он ошарашенно поглядел на нее. А потом взял ее за руку, развернулся и зашагал обратно к клинике:

– Покажите мне, где это.

Ее рука лежала в его руке как влитая. Он не выпустил ее пальцев, даже когда стало ясно, куда она его ведет. Задняя дверь клиники стояла незапертой, как и парадная.

– Все врачи входят и выходят через эту дверь, – пояснила Дани. Она заглянула внутрь, проверяя, нет ли там кого, а потом принялась изучать содержимое корзины с грязным бельем.

Как и всегда по пятницам, корзина была полна до краев.

– Если мы заберем их, то Маргарет не придется за ними идти. Но у меня нет с собой тележки или мешка для белья, – озабоченно проговорила она. – Вещей слишком много, и они перепачканы, хоть и не слишком сильно.

Он подхватил корзину и вынес ее на улицу. Корзина была совсем не тяжелая, просто неудобная.

– Да, можно и так, – проговорила Дани, догоняя его.

– Халаты в клинике не именные, их отдают в стирку раз в неделю, – пояснила Дани, когда они вернулись домой и поставили корзину у стола, на котором Маргарет складывала чистое белье. Сейчас Маргарет хлопотала наверху, в кухне, и они с Дани, не теряя времени, сразу взялись за дело. Собственно, делом занялась Дани, а он просто внимательно смотрел ей в лицо, сунув руки в карманы штанов. Его смущало то, что, читая ткань, она никогда не закрывала глаз. Все ее лицо при этом словно смягчалось, а зрачки становились огромными, вытесняли цветную радужку.

Он подумал, что она будет так же смотреть на него, если он ею овладеет.

– Что вы видите? – Его голос прозвучал резко, нетерпеливо, и она поморщилась. Смутившись от собственных мыслей, он выместил свою злость на ней. – Элиот скоро приедет. У меня мало времени, – прибавил он спокойнее, уже овладев собой.

Она отложила в сторону один халат и взялась за другой.

– Тут… всякие мелочи. Злость. Боль в желудке. У одного из врачей изжога. Другой вчера на обед ел вкусный бутерброд с ветчиной.

– Да неужели.

– Вот-вот. Видите, как полезен в быту мой дар? – Она обезоруживающе улыбнулась, и он хмыкнул, оценив ее самоиронию по достоинству. Порой она его удивляла. Заставала врасплох. Дарила надежду. Пугала. Делала безрассудным. Наполняла желанием.

– Продолжайте, – попросил он, вновь отвлекаясь от не дававших ему покоя мыслей. Она встряхнула очередной белый халат, просунула руки в рукава и вслушалась.

Но в следующий же миг скривилась, вытащила руки из рукавов, обхватила себя за плечи.

– Что такое?

– Доктор Петерка знает, что у его пациента рак. Он направил его на обследование в больницу Святого Алексиса, но сам уже все знает. – В ее голосе звучала печаль, словно знание причинило ей боль.

– Значит, это халат Петерки? – спросил он, желая ее отвлечь. Ему не нравилось, когда ее черты искажала гримаса грусти.

– Да. Точно его. Он испытывал сильные чувства, и это было совсем недавно. – Она отошла вымыть руки, словно к ним прилипли частички боли и грусти, но тут же вернулась назад, к груде халатов.

Она проверила их все, один за другим, и рассказала ему, что увидела и почувствовала, но важного там было мало – точнее, не было совсем, – и он про себя отнес сотрудников доктора Петерки к категории маловероятных подозреваемых. Список представителей медицинских профессий, который ему выдал Несс, занимал бесчисленное множество страниц. Если проверять всех людей в списке так, как они это делают, им не хватит и целой жизни.

– Не знаю, Майкл, что бы я ощутила… или увидела, если бы один из этих врачей и правда был Мясником. Ткань не отражает душу или жизнь человека. Вряд ли я увидела бы хоть что-то… если только он не убивал прямо в халате.

Мэлоун снова переместил коллег Петерки в категорию возможных подозреваемых и тяжело вздохнул.

– Куда правильнее было бы… если бы мне удалось… если бы вы дали мне вещи жертв. Тогда я, по крайней мере, сумела бы назвать их имена, – сказала она.

Дани и ее имена. Дани и ее мертвецы. Ее любимые незнакомцы. От мысли о том, чтобы выполнить ее просьбу, внутри у него все сжалось.

– Посмотрим.

– И еще кое-что, Майкл.

– Да?

– Если вы вечером пойдете на поиски… вы возьмете меня с собой?

– Да, Дани. Возьму. Я ведь обещал.

– Хорошо. – Она улыбнулась и стала складывать халаты обратно в корзину. – Скажу Маргарет, что мы принесли ей работу. Увидимся позже!

С этими словами она направилась к лестнице, а он вышел во двор, под теплые лучи солнца, стоявшего высоко в небе. Он обошел дом и оказался на улице. Элиот его уже ждал.

* * *

Им предстояло многое обсудить, а времени у Элиота, как всегда, было в обрез. Он остановил машину посреди пустовавшей парковки, выключил двигатель, опустил окно