Балин. Сын Фундина. Государь Мории - Елизавета Огнелис

и вправду побежали, а потом обнаружили, что сделанные мрачным невысоким гномом ошейники не поддаются ни зубам, ни зубилу. Орки совсем отчаялись, а тут еще их захватил патруль уругхаев, и соплеменники долго интересовались, откуда у бежавших из Мории такие, явно гномьи, игрушки. Только и удалось отговориться, что они послы к самому Хозяину.

— Ну, что вы принесли? — раздался громовой голос.

Маленький щуплый орк, едва слышно повизгивая и пригибаясь к самому полу, протянул изрядно замызганный лист пергамента. Свернутое трубкой послание вырвалось из грязной лапы и перелетело по воздуху в раскрытую ладонь восседающего на троне существа. Саурон быстро пробежался глазами по тексту.

— Учтиво и умно… Совсем неплохо для гнома… Этот Балин обещает платить нам дань, — мрачно произнес он. — Но с меня хватит и роханцев. Уже тридцать лет, как они обещают прислать мне своих коней. На этот раз со мной такие шутки не пройдут.

Пергамент упал на пол и вспыхнул багровым огнем.

— Посмотри, Уругу, насколько простые вещи могут быть сложными, — вдруг начал Саурон мягким, вкрадчивым голосом. — Стоит только помыть моему слуге шею и плотно пригнать ошейник из прочного сплава, как снять его можно только с головой. Сами того не зная, гномы натолкнули меня на хорошую мысль. Надо очистить наши границы от всякого сброда, и закрыть их так, чтобы ни одна мышь не проскользнула. Я больше не собираюсь вести переговоры с врагами. Я введу железную дисциплину в этом государстве. Я учту всё и вся, и сам буду наблюдать за своими подданными. Они нуждаются в железной руке и зорком глазе. Я надену каждому здесь незримый ошейник, чтобы исполнялись только мои приказы…

В сознании владыки Мордора вдруг вспыхнуло, как только что пергамент на полу, видение.

— Это будет глаз, — тяжкие слова запомнили всю залу. — Мой глаз, вознесенный на самую вершину Барад Дура, будет наблюдать за всем, что происходит в этом мире.

— А пока, принесите мне ошейники этих предателей, — черная длань указала на распластавшихся перед троном орков. — Я хочу рассмотреть их поближе.

Десяток огромных уругхаев, появившись буквально из ниоткуда, ловко подхватили визжавших собратьев под руки. Их поволокли, но не к выходу, а к стене залы, где открылась потайная дверь. Уже через пять минут Саурон держал в руке три ошейника. Небрежным движение он разорвал первый из них. На внутренней поверхности металлической полосы вдруг вспыхнули голубые руны.

«Поцелуй меня в зад, мордорская крыса», — прочитал изумленный Саурон.

Но вместо того, чтобы разъяриться, Темный властелин еще внимательней вгляделся в руны, четко вытравленные ифильдином на металле. Они много могли сказать тому, кто владел колдовским зрением. Через мгновение Саурон отбросил ошейник, как человек отбрасывает от себя свалившуюся на голову змею. На миг он увидел того, кто отправил ему такое послание. И Саурон четко видел, какими глазами смотрел на него угрюмый гном, на сотую долю секунды проявившийся в сознании.

— Я тоже видел его, — прошипел чуть ли не под самым ухом голос. Верховный назгул, неслышно приблизившийся к хозяину, продолжал дальше. — Он погиб от мертвенного огня. Второго, кому маленький уродец передал дар, я сразил в Мории призрачным мечом. Смотрящего глазами Тулкаса больше нет.

— Ты ошибаешься, мой верный слуга, — тихо проговорил Саурон. — Дар Астальдо не проходит просто так. Достаточно вспомнить род Хадора, где этот «подарочек» передавался из поколение в поколение, пока проклятье Мелькора не остановило его. Ты убил одного — на это место придет другой. Чувствую, что у нас начинаются большие проблемы. Тем быстрей мы должны действовать. Иначе недолго осталось ждать, чтобы топоры мерзких карликов Балина постучались в ворота Барад Дура. Армии давно готовы и ждут только приказа. Но сегодня мои отряды поведут не назгулы. У меня есть небольшой сюрприз для гномов, — когтистый палец уткнулся в Уругу.

— Ты поведешь войска и докажешь мне свою преданность, — прошипел Саурон.

* * *

В тысяче миль от этого места, за большим столом, заваленном бумагами, сидел гном. Он потянулся, зевнул, машинально перелистнул пару страницсвоего «Трактата о болезнях людей», над которым работал вот уже много месяцев. Ори повернулся, окидывая взглядом стол, что притаился в углу комнаты. Там, наваленные друг на друга, лежали несколько десятков больших листов бумаги. Самой настоящей бумаги. Очень дорогой материал, думал Ори, но удобный. Книга из бумаги была вчетверо легче, чем такая же, но из кожи. Пусть даже это тонкая кожа молодого ягненка. Бумага боится сырости и огня, но прежде, чем он, Ори, сделает новую и абсолютно достоверную карту Казад Дума на мифриловых листах, придется извести немало бумаги. Очень дорогой бумаги. Но Балин на такие вещи не скупился. Вчера они целый час просидели над планом одиннадцатого подземного горизонта, пытаясь уместить его на одном листе. И в конце концов решили, что одного листа маловато. Балин требовал, чтобы на плане были указаны не только залы и коридоры, но и тепловые, и газовые трубы, и водоснабжение, и вентиляция, и канализационные люки, и лестницы — причем винтовые и раздвигающиеся тоже. У Ори голова кругом пошла от таких требований.

Единственное, что он мог ответить Балину:

— Сделаем.

На обозначение одних только переходов ушел целый день. И чтобы хоть немного отдохнуть, Ори уселся за "Трактат". А ведь завтра его ждут в кузнице. А послезавтра — на том же одиннадцатом горизонте, чтобы проверить, какие залы вообще не подлежат восстановлению, и до каких все еще возможно добраться.

Как Ори хотелось добраться до мастерской Тэльхара, о которой рассказал Тори! Но старик болел, а Балин настрого запретил идти куда бы то ни было в одиночку. Правда, согласился Годхи. Он даже начал чинить подъемник Кобольда, чтобы достичь дна Казад Дума быстро и без помех. Но проходчика чуть не перемололо в шестернях, едва спасли. Балин тогда сказал:

— Еще не время, — а с Балином Ори уже не спорил.

Пусть Государь Мории строг, но так надо. Пусть суров — того требует время. Последнее слово оставляет только за собой — на то он и Государь. Втайне Ори завидовал Балину. Но не потому, что судьба вознесла друга вровень с самыми сильными владыками. Нет, Ори завидовал трудолюбию, упорству, способности видеть правильные решения и говорить правильные слова, не спать неделями, работать наравне с мастерами и превосходить их во всем, бороться, не сдаваться перед любыми трудностями — и выходить победителем из любых передряг. Пусть Балин и поседел раньше времени — это не слишком большая плата за восстановленное царство. Очень часто новички задавали Ори вопрос: а спит ли Государь вообще? Гном смеялся, но