Оборванные нити. Том 3 - Александра Маринина

— Да у нас есть квартира, — равнодушно отозвался Сергей.

— Купили бы побольше, попросторнее. Деньги никогда не помешают. Почему ты ее не привозишь? Она не хочет? Или ты?

— Я, — коротко ответил Саблин, не желая вдаваться в подробности.

— Из-за Ольги Борисовны?

— Именно. Ольга за мной сюда из Москвы приехала. Это дорогого стоит.

— Да ну? — искренне удивился Глеб. — Надо же… А я почему-то считал, что вы только здесь познакомились. Ну, знаешь, как это бывает: два москвича, приехали на заработки, познакомились, оба одинокие, потянулись друг к другу… Как-то так. Я думал, у вас все банально, как у многих.

Сергей покачал головой.

— Нет, Глеб, у нас не так. Я с Ольгой познакомился, еще когда женат не был. Вот с тех пор мы и вместе.

Глеб с недоверием посмотрел на него.

— А на кой ляд ты тогда женился, если у вас с Ольгой Борисовной тогда уже было?.. А, понял: тебя на пузо взяли, да?

Саблин поморщился: его покоробила такая грубость. И вообще, это было неправдой, Лена не пыталась его на себе женить, он сам принял решение и сам несет за него ответственность. Несет до сих пор. Хотя Дашка уже давно совершеннолетняя, но он за почти двадцать лет приучил Лену к тому, что заботится о ней, обеспечивает ее и решает серьезные проблемы, когда таковые возникают: устраивает, организовывает, договаривается и платит. Да, не лично, да, по телефону, но что это меняет? Главное, что проблема решается, и Лена твердо знает: что бы ни случилось — Саблин стоит за ее спиной и всегда поможет. Ну и что, что он ее не любит? Он приручил ее, приучил к определенному образу жизни и уровню комфорта и не может вот так, ни с того ни с сего, лишить жену того, к чему сам же и приучил.

Но не объяснять же все это Глебу Морачевскому! Поэтому Саблин ограничился еще одним коротким:

— Нет. И не имеет смысла это обсуждать.

Глеб не обиделся. Он с любопытством прошел по квартире, в которой был в первый раз, пробежал глазами названия на корешках книг, задержался возле стойки с дисками, повертел в руках некоторые из них, потом взгляд его задержался на пустой коробке из-под «Веревки и кольта»: сам диск был вставлен в проигрыватель, Саблин накануне для успокоения нервной системы решил посмотреть любимый фильм.

— Слушай, это что за тетка на картинке? — спросил Глеб. — Что-то лицо знакомое. Где я ее мог видеть?

— В кино, надо думать, — усмехнулся Саблин. — Актриса все-таки.

— Да нет, я понимаю, что в кино, но в каком? Это же фильм шестидесятых годов, меня еще на свете не было, а уж когда я начал в кино ходить, эта тетка наверняка уже была глубокой старухой, и фильмов, где она молодая, уже не показывали.

— Показывали, только не в кино, а по телевизору, и до сих пор показывают раза по три в год.

Он назвал три самых известных фильма с участием этой актрисы, которые действительно регулярно прокатывали в телеэфире.

— Точно! — воскликнул Глеб. — Я и смотрю — лицо знакомое. Мелькала она на экране. Но это же про любовь-морковь… Неужели ты такое смотришь?

— «Веревка и кольт» — не такое, не про любовь. Это… даже не знаю, как тебе объяснить. Для меня этот фильм вроде психотерапии. Грустный, медленный, расслабляющий.

— Ага, — подхватил Глеб, — и в конце хорошие парни всех победили, а главные герои поженились, да?

— В конце все умерли, — очень серьезно ответил Саблин. — И плохие, и хорошие. Месть никогда не приводит к достойному результату. В общем-то, фильм именно об этом.

— Дашь посмотреть?

— Прости, не дам. Он всегда должен быть у меня под рукой. Этот фильм — мое спасение, мое лекарство от всех напастей. Ты из Интернета скачай, он там есть.

— Ладно, — согласился Глеб. — Обязательно посмотрю, очень уж мне любопытно, что может стать лекарством от всех напастей для такого мужика, как Сергей Михайлович Саблин.

Он снова принялся осматривать комнату.

— Чисто у тебя, — одобрительно сказал он. — Сам убираешься? Или кто-то приходит?

— Приходит подружка Ольги, убирается.

— Только убирается? — лукаво осведомился криминалист.

— Да иди ты! — рассмеялся Саблин. — У тебя одно на уме: бабы. Впрочем, такие твои годы. Я в твоем возрасте тоже о женщинах думал больше, чем о деле.

Глеб внезапно посерьезнел и словно бы даже засмущался чего-то.

— Серега, а как тебе моя мать?

Саблин вытаращил на него непонимающие глаза.

— В каком смысле?

— В прямом. Как женщина.

— Нормально, — он смешался, откашлялся, потом натянуто рассмеялся. — Красивая женщина, очень ухоженная, очень моложавая, обаятельная. Я не пойму, к чему ты…

— А ты ей нравишься, — заявил Глеб, глядя прямо ему в глаза. — Я ей так и сказал, что если она надумает выйти за тебя замуж, то я не возражаю.

— Ты что, обалдел, дружище?!

Саблин разразился непритворным хохотом. И с чего это у Морачевского такие удивительные мысли в голове появляются?

— И вообще, я женат, на минуточку. И разводиться не собираюсь.

— Большое дело! — хмыкнул криминалист. — Ты и с Ольгой Борисовной прожил столько лет, не разводясь. И ничего. Я же не в прямом смысле говорю, а в переносном. То есть если у вас что-то намечается, но тебя смущает мое отношение, то знай: я только приветствую. Представляешь, будем жить все вместе, в одной квартире, по вечерам общаться станем, разговаривать, кино вместе будем смотреть, политику обсуждать, городские сплетни, а мать будет кормить нас вкусными ужинами. Красота! А жениться официально вовсе не обязательно, никто от тебя этого не требует.

Теперь уже они оба хохотали. Саблину снова стало любопытно, как организована личная жизнь Татьяны Геннадьевны, есть ли у нее мужчина, но спросить ее сына об этом он постеснялся.

После ухода Глеба Саблин понял, что остаток вечера, пожалуй, будет даже приятным. Сын Татьяны Геннадьевны ухитрялся сеять в душе Сергея умиротворение и уверенность, что все в конце концов будет хорошо — настолько он был спокойным, ровным и позитивным. Всегда после общения с ним настроение у Саблина поднималось, как и после общения с байкером-художником Максимом. Если бы не эти два человека, он бы, наверное, сошел с ума после отъезда Ольги, и только они, сами того не ведая, оказались для него спасательным кругом, помогающим удержаться на плаву.

Он решил перед сном провести время с книгой, заварил себе чаю, нарезал крупными ломтями лимон, сделал первый глоток и вдруг почувствовал, что не хочет ни чаю, ни чтения. Вновь вернулся отвратительный привкус обмана. И снова стало тошно.

Однако оказалось, что исковое заявление в суд о восстановлении на работе было не единственным «выступлением» Юрия Альбертовича. Выяснилось, что, пока он находился на больничном, у него было достаточно времени, чтобы написать целую кучу жалоб на Саблина в прокуратуру. Вероятнее всего, писать эти жалобы ему помогал зампрокурора города Журенко. Одной из претензий, высказанных в жалобах, было то, что в Северогорском Бюро судебно-медицинской экспертизы эксперты перегружены работой, однако денег за фактический объем проделанной работы не получают, и заработная плата начисляется без учета интенсивности, хотя объемы работы значительно превышают рекомендуемые нормативы. В Бюро существует резервный ставочный фонд, на который начисляется финансирование, но этим фондом начальник Бюро Саблин С. М. распоряжается по своему усмотрению, присваивает себе заработную плату других экспертов и необоснованно увеличивает зарплату своим приближенным. Еще одним обвинением стало обвинение в том, что Саблин вместе с бухгалтером предоставляет в Департамент финансов городской администрации недостоверную информацию, в которой сотрудниками Бюро числятся различные посторонние лица. Это делается для увеличения объема «экологических» выплат, а разницу между необходимым и фактически начисленным объемом этих выплат Саблин со своими приближенными делит между собой и присваивает. Таким образом, по утверждению Вихлянцева, Саблин разработал коррупционную схему и вместе со своими приближенными занимался откровенным мошенничеством, причиняя материальный ущерб государству.

Тот же зампрокурора Журенко сказал «фас» прокуратуре, которая тут же начала бесконечные проверки Бюро и его начальника. Явился ОБЭП, сотрудники которого изъяли все финансовые документы, но ничего не объяснили, бросив несколько уклончивых слов о том, что к ним, дескать, поступила оперативная информация о совершении экономического преступления, и они теперь ее проверяют. Обыск длился до позднего вечера, и работать в этот день Саблину уже не довелось. Но и на следующий день пришлось тратить время на вещи, весьма далекие от судебной медицины: писать докладную записку начальнику областного Бюро, поскольку Северогорское Бюро, несмотря на всю свою самостоятельность, все-таки являлось филиалом, потом долго разговаривать с начальником областного Бюро, который пообещал узнать все, что может, в правоохранительных органах. Оказалось, что на уровне области никто инициативы в проведении проверок не проявлял, значит, ноги у всей этой катавасии росли на уровне Северогорска.