Неприкаянный 3 - Константин Георгиевич Калбанов

— Ты только не обижайся, но ты эвон и в войну вложился так, что никому иному и не снилось. Да только сам-то ни дня не верил в победу. Рвёшь японца как волк нещадно, а выиграть в этой драке и не думаешь.

— Это потому что проиграть можно тоже по разному. Вот ты, по итогу много потеряешь из-за этой войны. Это факт. Но если бы не трепыхался, то и вовсе всего лишился бы.

— Твоя правда. Проиграть можно по разному.

— И ещё такое дело, Михаил Иванович. Надо бы присмотреть нам дельного и честного банкира.

— А это ещё зачем?

— За тем, что концерну нашему не помешает свой банк, с определённым авторитетом и международным признанием. Полагаю, что война не лучшим образом скажется на «Русско-Китайском Банке» и уже в следующем году его акции можно будет выкупить по сравнительно низкой цене, получив при этом контрольный пакет.

— Контрольный пакет «Русско-Китайского Банка»?

— Ну да.

— И как ты собираешься это сделать?

— Министерство финансов само выставит акции на продажу, останется только внести нужную сумму.

— Определяющее здесь — нужная сумма. Откуда ты её возьмёшь?

— А вот это оставь мне, Михаил Иванович.

— Да как же оставить тебе? Тут ведь понадобится не меньше пяти миллионов рублей.

— Возможно и больше, — соглашаясь с ним, кивнул я.

— Ладно, пусть так. Но с чего такая уверенность, что акции будут продаваться?

— Если я окажусь не прав, значит нужно будет создавать новый банк и в этом случае нам опять же понадобится банкир.

— Господи, как же ты легко разговариваешь миллионами. Ладно, будет тебе банкир.

— Нам, — поправил я.

— Хм. Ну да. Нам.

— Не веришь мне? — улыбнувшись, спросил я купца.

— Не поверил бы. Несмотря на твою славу и покровительство великого князя, которое как бы имеется, и вроде бы есть за что, но воочию его пока никто не видел. Помилование, то дела твоего друга газетчика, который со дня твоего возвращения сиднем сидит на телеграфе и шлёт свои записки в Париж. А никак не Кирилла Владимировича заслуга.

— Так отчего же тогда веришь?

— Оттого, что имел разговор с Николаем Оттовичем. Странный такой разговор. Мы случайно на приёме у губернатора сошлись, нас представили друг другу, ну и сошёл разговор на войну. Потом как-то так вышло, что мы остались одни. Я помянул тебя и то, как вместе добывали всё потребное и переделывали твоего «Ската». Он-то и дал о тебе самые лестные отзывы. А ещё настоятельно посоветовал прислушиваться к твоему мнению. Рассказал, как сам долгое время не верил, и о том, как ты раз от разу оказывался прав, хотя правым быть не мог. Слабо мне верится во все эти твои сказки, Олег Николаевич, но я поверю тебе. Опять же, мне от этого пока только прибыток. Хотя и траты обещают быть адовыми…

Кулагин не зря получал свои деньги и провёл вдумчивую подготовительную работу. По большому счёту оставалось лишь поставить подписи в нужных местах. В банке всё обошлось и того проще. Так что уже к полудню мы управились и с регистрацией нового концерна, и открытием его первого счёта.

Едва покончив с этим я поспешил распрощаться с умелым и ловким купцом, чтобы не путаться у него под ногами. Мне только в радость сбросить это ярмо на кого другого. Сейчас я, по сути, стою в стороне и лишь пальчиком показываю в какую сторону нужно двигаться. А уж как это воплощать в жизнь пусть голова болит у других.

Помнится один мой знакомый сказал, что грамотный руководитель никогда не рвётся тащить воз лично, а подбирает команду и распределяет груз ответственности между ними. Именно в этом и состоит главная задача начальника. Вот я и делегирую выполнение тех или иных задач тем, кто сможет их вывезти. А мне бы вперёд, бегом, скачками, чтобы кровь по венам огнём.

Нет. Не сейчас. За последний месяц я вволю хапнул и адреналина, и холодов, да и сделал немало, так что можно малость и расслабиться. Опять же, лодка в ремонте. По хорошему там лучше бы всю проводку поменять, а то мало ли что опять случится. В следующий раз одними ожогами и переломом челюсти может и не обойтись. Угу. Харьковский от души приложился паникёру. Я того хотя и представил к награде наряду с остальными, с лодки всё же списал, с формулировкой о недопустимости дальнейшего прохождения службы в подплаве.

Глава 23

Обухом по голове

Погода, что говорится, шепчет. Солнце, спокойная гладь Японского моря, довольно тёплый ветерок, который не холодит, а освежает. Вдали возвышается высокий гористый берег, между которым виден просвет в десять миль. Опять Сангарский пролив. Только на этот раз мы входим в него с запада, и здешнее течение нам в помощь. Сможем погрузиться и миновать пролив даже не всплывая, достаточно перископной глубины, чтобы сориентироваться и не влететь в скалистый берег. Не то, что в наш прошлый проход, когда приходилось нести над водой рубку в полупогружённом положении.

Сейчас мы идём в надводном, но верхняя палуба возвышается над водой едва ли на пядь. Что не удивительно при перегруженности «Ската». Я всё же воплотил затею с погрузкой противокорабельных мин. Всего их получилось взять десять штук, что не лучшим образом сказалось на остойчивости. Пришлось ещё и пятитонный балласт крепить к днищу. Как результат, лодка изрядно просела, что не лучшим образом сказалось на скорости и на запасе хода.

Впрочем, грех жаловаться, учитывая то, что плюсы значительно перевешивают минусы. Ведь наша эффективность нашего похода значительно возросла. Мины это то ещё пугало способное портить кровь, даже при их отсутствии, одной лишь вероятностью их постановки. К тому же, как только мы выставим минную банку и сбросим бетонный балласт, прикреплённый под днищем, «Скат» сразу обретёт свои прежние характеристики.

Я глубоко вдохнул, и с наслаждением потянулся, отчего толстый свитер натянулся на груди. Наплевав на устав, я всё же озаботился тёплой одеждой для личного состава, спасибо Михаилу Ивановичу, без деятельного участия купца в кратчайшие сроки я бы ни за что не управился. Но как бы то ни было, всё получилось и сейчас команда пусть и одета не по уставу, зато единообразно.

Поймал на себе взгляды офицеров, неодобрительно покачавших головами, мол, не подобает так-то себя вести при подчинённых. Часть команды, не задействованная на вахте, дышит свежим воздухом, и принимает солнечные ванны, устроившись между минами. Чего