Дыхание песков - Вайолет Винспиер

— Я… я хочу вытереться, Рауль. Пожалуйста, идите в соседнюю комнату… там поговорим.

— Ну, разумеется, малышка. — Он вскочил, и, прихватив поднос с ее ужином, направился в гостиную. Она же, вся дрожа, с подгибающимися коленями, вылезла из бассейна и торопливо вытерлась. Потом надела шелковый халат и бабуши, один из которых Рауль только что принес. Вздохнув, Жанна призвала на помощь всю свою храбрость и пошла в гостиную. Рауль уже расположился на диване и разливал кофе по чашечкам с рисунком из синих птичек.

— Ну, иди же, — черные глаза Рауля тянули-притягивали к себе. — Чашечка кофе поможет тебе прийти в себя.

— Рауль… — чувствуя слабость в ногах, она уселась на огромную бархатную подушку, глядя на него вопрошающими глазами. — Что бабушка рассказала… обо мне?

— Немножко нехорошо было с ее стороны выдавать тебя, а? — он окинул смеющимся взглядом хрупкую сжавшуюся фигурку Жанны, закутанную в лимонный шелк.

— Ах, как неудобно.

— Вот твой кофе, nina, как раз как ты любишь.

— Спасибо, — она сделала несколько торопливых глотков. — Но вы, разумеется, не поверили тому, что рассказала бабушка.

— А ты сама не хочешь, чтоб я верил?

— Лучше, если бы не верили.

— А я думаю, лучше как раз — поверить.

— В самом деле? — Голубые глаза девушки широко раскрылись… Она утонула в жарком, ласкающем взгляде Рауля, чтобы через секунду обнаружить, что сидит у него на коленях — маленькая нежная раба своих чувств, с которыми не в силах бороться, — и потому просто опустила головку с трогательными завитками влажных волос ему на плечо.

— Не желаешь узнать, почему я поверил словам принцессы?

— Ведь она обещала не рассказывать тебе!

— Признаюсь, я вытянул из нее твой секрет… хотя она не очень-то и сопротивлялась.

— А теперь вы хотите услышать все это от меня самой и в очередной раз посмеяться! — Она уже вся напряглась, чтобы вскочить, но Рауль мягко удержал ее за плечи.

— Не говори так со мною, Жанна, а то я действительно стану таким, каким ты меня всегда считала. — Нежно и крепко обнимая девушку одной рукой, Рауль другой гладил ее мягкие волосы, маленький подбородок, чуть впалые щеки, изящный изгиб шеи и плеч. — Зачем же бояться, nina? Я ведь люблю тебя.

— Рауль!..

— Да, с того самого момента, как ты впервые взглянула на меня своими огромными голубыми глазами, в которых я прочел бесконечную жажду любви. Сиротка. Девочка на побегушках, что сопротивлялась мне на каждом дюйме пути от побережья до Беникеша, от балкона мечети до сегодняшнего старого дворика. Отчего, скажи во имя неба?

— Мне казалось, будто ты любишь Ракель.

— А разве я не предупреждал, что воображение может завести тебя слишком далеко? — Он слегка шлепнул Жанну, а потом прижал еще теснее к мускулистой, сильной груди, пышущей жаром под белым шелком рубашки. О, златокожий мучитель с пустынным солнцем в крови. Бессвязно бормоча что-то, она зарылась в эту белую рубашку.

— Т-ты, Рауль, никогда не целовал меня нежно и всегда был жестоким.

— А ты всегда была холодной… слишком холодной на мой вкус дикаря. — Он взял ее за подбородок и, заставив смотреть прямо в глаза, долго вглядывался, словно читал одному ему понятные письмена.

— Так, значит, меня записали в женихи Ракели. Вот бы она всполошилась, если б узнала. Ведь она тоже считает меня ужасным тираном. Ее муж был больше похож на Ахмеда.

При упоминании Ахмеда Жанна вздрогнула: ведь он с такой уверенностью рассуждал о том, что она не подходит Раулю. А может, он все-таки прав? И лучше бежать отсюда, пока не поздно?

— Рауль, ты думаешь, мы подходим друг другу?

— Как мед и хлеб, my querida [34], — он усмехнулся, — как лед и пламень.

— Хочешь сказать, что я должна наконец растаять?

— М-м-м, — он склонил голову и очень медленно припал к ее губам, пробуя на вкус их нежную, застенчивую мягкость, лаская и постепенно завладевая ими, но уже не причиняя боли, как тогда, в гневе.

— Растаять и стать сладостной, моя Жанна. Как я хочу тебя!.. Хочу любить, защищать, научить, что значит — стать частью кого-то. А еще я хочу, чтобы принцесса объявила о нашей помолвке на балу в честь своего рождения. Это будет для нее лучшим подарком.

Жанна глубоко вздохнула, все еще не веря в теплую, чудесную реальность любви Рауля. И, тем не менее, вот он, его чувство — в его глазах, губах, в нежно и крепко сомкнувшихся на ее талии руках. Если хватит мужества владеть, то все это — ее. Ей подарена любовь Рауля Сезар-бея, будущего правителя Эль Амары, и теперь им предстоит жить на краю золотистых песков, в Гранатовом дворце.

— Что ж, тогда давай преподнесем принцессе этот подарок, — Жанна смутилась. — Я с радостью выйду за тебя замуж, если ты действительно этого хочешь.

— Показать тебе, как сильно? — В черных глазах, гладящих на нее сверху вниз, кроме улыбки мерцало еще что-то бесовское, лукавое. — Ты выдержишь или сначала подкрепишься, чтобы не растерять последние силы?

— А что ты мне принес?

— То, что ты больше всего любишь, включая и самого себя.

— Высокомерный, надутый спесивец!

— Так ведь за это ты меня и любишь.

— Больше, чем ты того заслуживаешь, — Жанна обвила руками его сильную бронзовую шею. — Нет, это неправда, Рауль, будто твоя страсть была мне неприятна. Я только боялась, что полюблю тебя слишком сильно… и безответно. И я безоговорочно поверила в собственную выдумку о тебе и Ракели. Интересно, почему?

— Думаю, так ты защищалась от меня. — Он улыбнулся и прижал ее еще теснее. — Ты боялась того, что есть во мне от восточного шейха, вот и спряталась в свою фантазию.

Она робко коснулась пальцем его загорелой груди, и он запечатлел на ее ладони пылкий, звучный поцелуй. При этом изумруд Романосов замерцал по-особому, новым, глубинным сиянием.

— Посмотри-ка, querida, камень ожил! И думается мне, та храмовая танцовщица счастлива за нас. В тебе есть все, чего только может пожелать мужчина, — доброта и душевная щедрость, чистота, пылкость и прелесть.

Улыбнувшись, он поцеловал кольцо, как бы в залог скорой свадьбы, и сердце сказало Жанне, что больше уже незачем сомневаться в их совместном будущем. Девушка припомнила слова, которые Рауль говорил, в пустыне, и которых она, по неопытности своей, не понимала, а ведь он все время пытался объясниться ей в любви. Но теперь он победил и ее саму и мучившие ее страхи, и можно, забыв все, свернуться клубочком на этой сильной широкой груди и наконец-то ощутить себя дома.

— Как я счастлива, Рауль, — прошептала Жанна и с блаженной улыбкой отдала его поцелуям всю себя — юное, теперь уже счастливое существо, растворившееся в объятиях пылкого любовника.