По следам Карабаира Кольцо старого шейха - Рашид Кешоков

Запертый в магазине Черкашин после нескольких минут молчания (он прислушивался к голосам снаружи, пытаясь определить, сколько там человек) открыл пальбу из дверей и окон.

—   Прижаться к стенкам! — крикнул Гетежев.— И не стрелять! Его нужно взять живым.

Дараев отполз немного в сторону, прикидывая расстоя­ние до окна. Возле дверей спиной к стене стоял Дышеков и освещал магазин фонарем.

Вадим привстал на одно колено и прыгнул в окно, пряча лицо от осколков. С треском вылетела рама, и Дараев ока­зался на полу, вслед за ним ринулся Дышеков. Преступника они настигли уже у задних дверей. Дышеков, не разбирая, ударил его рукоятью пистолета по голове

—   Не сильно вы его? — тяжело дыша, спросил Дараев и, присветив фонарем, наклонился над Черкашиным. Тот открыл глаза. Дышеков подобрал валявшийся на полу пара­беллум

—   Отвоевался, джигит,— сказал Дышеков — Вставай

Черкашина отвели в канцелярию сельсовета  Предсе­дателя предупредили накануне, и он пришел с ключами пе­ред началом операции   Начальник управления распорядился оформить документы о взломе, применении оружия и задер­жании преступника

Черкашин с заплывшим глазом сидел на скамейке в углу приемной, разглядывая свои волосатые руки, связанные верев­кой Рыжий, веснушчатый, с тупым взглядом глубоко посажен­ных глаз, крупным, вдавленным посередине носом и оттопы­ренной нижней губой, пересеченной наискось длинным урод­ливым шрамом, он производил отталкивающее впечатление

Когда завмаг последним подписывал бумаги, в комнату вошел Шукаев. Мокрый, без шапки, весь в грязи и глине.

—   Собака довела след до реки и потеряла,— доложил он и, сев на стул, потер ушибленную руку.

—   Далеко не уйдет,— сказал Гетежев.— Найдем. На пороге появился милиционер

— Товарищ начальник управления! Наш шофер видел в Хумаринской балке верхового. Он скакал в сторону города.

— Машина уже здесь?

— Да. Всадник встретился ему по дороге

— Хорошо, можешь идти! Мы едем!

Через несколько минут машина Дышекова везла их в Баталпашинск На заднем сидении — Черкашин, по бокам от него — Жунид и Дараев, рядом с шофером — начальник угро и Дышеков. Сзади, на «пикапе», ехали остальные

Машину подбрасывало на разъезженной ухабистой доро­ге. Проехали мост, и шофер прибавил гаЗу Не прошло и получаса, как «газик» подкатил к косогору, за которым ле­жал небольшой аул Псыж, почти сливавшийся с Баталпашинском.

Ветер утих, выползла белесая луна, осветив все вокруг бледным неживым светом.

—  Стоп! Смотрите! — сказал Дышеков, показывая на окраинные сакли аула.— Лошадь!

Шофер затормозил. Остановился сзади и «пикап» Впе­реди, четко выделяясь на фоне побледневшего неба, бродил одинокий конь.

Жунид вылез из машины и, пройдя несколько шагов, зажег фонарь.

— Возможно, Хапито ускакал именно на этом коне Нужно позвать Зизарахова. Он опознает .

— Есть способ вернее,— возразил Дышеков и повернулся к шоферу: — Включай фары! Так, хорош..  Ну, теперь смот­рите, Черкашин. Ваша лошадь?

Арестованный наклонился к стеклу кабины.

— Наша...

— Ясно. Товарищ Шукаев, вам придется возглавить опер­группу  Берите Дараева, проводника с Байкалом и любого из Участковых. Они сзади — в машине.

— Слушаюсь! Вадим, пошли.

Гетежев пересел на заднее сиденье к арестованному, и °бе машины помчались в город.

На краю Псыжа, где нашли коня Хапито Гумжачева, ищейка уверенно взяла след, направившись к невысокому забору, сложенному из плоских известняковых камней, не скрепленных раствором. Байкал, пометавшись по огородам, вывел группу к Кубани. За рекой лежал неосвещенный го­род. Только кое-где висели одинокие огоньки на столбах да маячили фонари на железнодорожной станции. Миновав кус­тарники на берегу реки и мост, соединяющий Псыж с горо­дом, проводник, бежавший впереди с поводком в руках, свер­нул на глухую улицу, которая вскоре привела преследовате­лей к полотну железной дороги.

Еще квартал и еще. Ищейка резко остановилась.

—   Ну, Байкал, след, след!

Собака завертелась на месте.

Из темноты вынырнула чья-то фигура.

—   Кто? — негромко спросил Шукаев.

— Свои,— ответил подошедший, оказавшийся оперупол­номоченным угрозыска.— Мы здесь по заданию Дышекова. Это дом Пустовойтова.

— Кто-нибудь входил? — быстро спросил Шукаев.

— Час назад. Чуть не прозевали. Он пробрался задами. Увидели, когда за ним уже закрылась дверь.

— Так. Оставайтесь здесь. Дом придется обыскать.

— Есть, товарищ Шукаев. Я только позову напарника. Мы тут вдвоем.

—   Кстати, откуда вы меня знаете?

Оперуполномоченный тихонько засмеялся.

—  Вы же сидели рядом со мной на совещании оперсостава, которое проводил Дышеков.

—  Понятно. Ну что ж, начнем.

Домик был небольшой, квадратный. С верандой. На че­репичной крыше темнела длинная труба. Верхушку ее опле­ли ветви тутовника. Позади дома стояли сарайчик из горбы­ля и курятник.

Начинало светлеть. Шел четвертый час утра.

Расставив людей у окон, Жунид поднялся на ступеньки веранды и постучал в дверь.

—  Чего надо? — отозвался через некоторое время низкий женский голос.

—  Мы из управления милиции. Откройте!

За дверью все стихло. Потом — шарканье ног, тихие го­лоса.

—  Откройте!

—  Приходите утром. Сейчас ночь — я не пущу! — отве­тила женщина.

—  Что делать? — шепотом спросил Шукаев у Вадима — Рискнуть и открыть самим?

—   Давай! — кивнул Дараев.— Мы не можем терять время Жунид полез в полевую сумку, извлек из нее отмычку из набора, подаренного ему когда-то Семеном Дуденко и .вста­вив ее в замочную скважину, легко повернул. Дверь откры лась.

—  Вы ответите! — отступила на шаг молодая красивая женщина в темном халате

—  Пропустите! Вадим, осмотри комнаты!

Комнат было три. В одной на детской кроватке спал мальчуган лет десяти, в другой, натянув одеяло до самого носа, лежал седеющий мужчина лет сорока семи-пятидесяти с одутловатым обрюзгшим лицом.

—  Это мой муж. Он болен! — истерически выкрикнула хозяйка.— И вообще — по какому праву?!

—  В квартире больше никого нет,— тихо сказал Дараев.— Я все осмотрел.

Жунид щелкнул выключателем и в упор посмотрел на женщину.

—  Гражданка Пустовойтова, если не ошибаюсь?

—  Что вам нужно?

—  Куда вы спрятали Хапито Гумжачева? — раздельно выговаривая слова, спросил он.

—  Мы не знаем такого,— вмешался лежавший на кро­вати мужчина.— И никого не видели.

—  Хорошо. Еще поговорим. Вадим, в подвал

В подвале тоже никого не оказалось В одном углу гру­дой была насыпана картошка, в другом — две бочки кваше­ной капусты, на полках — банки с огурцами и томатами

—   Тихо, Вадим,— остановился Шукаев, когда они вылез­ли из подвала.— Взгляни! Не иначе, как туда кто-то недавно лазил...

Посредине широкой и длинной веранды в потолке вид­нелся закрытый лаз на чердак. Под ним возле окна стояла тумбочка. Причем она была явно не на месте. Вадим открыл дверцу; в тумбочке лежали ученические тетрадки и учебники

—   Она — из комнаты. На чердаке наверняка кто-то есть! Подожди, Жунид, я Сам: у тебя ведь рука болит

Дараев стал на тумбочку и, толчком открыв люк, при­слушался. Тихо Тогда, подтянувшись на руках, он поставил ногу на раму окна и до половины исчез в лазе Снизу были видны только ноги. Включив фонарик, Дараев исчез в люке

Просторный чердак был завален всяким хламом. Чемо­дан без крышки, набитый вощиной,— видимо, хозяин когда-то занимался пчеловодством, груда истрепанных, покрытых густым слоем книжек, ящик от посылки с шурупами и гвоз­дями, разбитая гитара, два распаянных медных самовара, позеленевших от времени, сундук со старыми опорками, сло­манные костыли и слесарные инструменты.

Осмотрев все вокруг, Дараев уже хотел вернуться, как вдруг заметил железную дверцу, вделанную в дымоходную трубу возле самого боровка. Открыв ее, посветил фонарем. На закопченных скобах, вбитых в кирпичный дымоход изнут­ри, виднелись чьи-то ноги, обутые в кирзовые сапоги.

Вадим бросил фонарь и схватил неизвестного за ногу, но, получив резкий удар в подбородок, отшатнулся. Сапог остался у него в руках. На крыше загрохотала черепица.

Вадим одним прыжком очутился возле ляды.

—   Он на крыше! Скорее!

Во дворе загрохотали выстрелы.

Когда Дараев и Жунид выбежали из дома, было уже поч­ти светло. Проводник сдерживал рвущегося на поводке Бай­кала. На клумбе, под стеной дома, скорчился человек в се­рой рубахе, перепачканный сажей, и в одном сапоге. Над ним склонился оперуполномоченный угрозыска.

— Жив? — спросил Жунид.

— Цел. Рука прострелена и ударился. В обмороке.