Принц шутов - Марк Лоуренс

Мы пересекли зал, в котором с высокой галереи на нас смотрели дамы. Я заподозрил, что сэру Герранту специально велели показать нас им, но принял условия игры и сделал вид, что ничего не заметил. Снорри, разумеется, открыто пялился, широко улыбаясь. Я услышал, как наверху захихикали и кто-то театрально зашептал: «Не то что очередной заезжий принц, да?»

Моя комната, до которой мы наконец дошли, была вполне приличной и, пусть не столь великолепной, как мог ожидать принц, наносящий визит, оказалась в сто раз лучше любого жилья, в котором я останавливался после спальни Лизы де Вир, — казалось, это было уже целую вечность назад.

— Я провожу вашего человека в комнату для слуг, или это позже сделает Станн, — сказал сэр Геррант.

— Уведите его, — сказал я. — И не давайте вашим людям иметь с ним дело. Он несколько диковат и может их переломать.

Я выставил Снорри в коридор, выразительно пошевелив пальцами. Он не ответил, только улыбнулся так, что мне захотелось его прибить, и потопал за Геррантом.

Я рухнул на стул с мягкой обивкой. Первое удобное сиденье за бог знает сколько времени.

— Сапоги.

Я поднял ногу, паж подошел и стал стягивать с меня сапог. Вот чего мне не хватало в пути — полной праздности. Отец не мог себе позволить много слуг, но, когда у него бывали важные посетители, средства тут же находились. Идеал — это если вы что-то уронили, а служанка тут же это подхватила, не дожидаясь, что вещь упадет на пол, или если у вас что-то зачесалось, достаточно об этом сказать, чтобы вас почесали чьи-то зазубренные ногти.

Сапог соскочил с ноги, и ребенок отошел, потом вернулся за вторым.

— А потом можешь принести мне фруктов. Яблок и груш. И смотри, чтобы груши были из Конквенса, а не те, желтые, из Марана, — это же сплошная каша.

— Да, сэр.

Второй сапог слетел, он унес оба и поставил у двери. Я надеялся, что к утру их начистят, а лучше — заменят более добротной парой. Мальчик открыл дверь и вышел.

— Я принесу фруктов.

— Подожди. — Я подался вперед, сгибая и разгибая пальцы ног. — Тебя же зовут Станн, да?

Мне показалось, что этот малец может быть полезен.

— Да, сэр.

— Фруктов и хлеба. И выясни, где этот принц, возвращение которого все празднуют. Кстати, как его зовут?

— Йорг, сэр. Принц Йорг.

И он исчез, не дожидаясь, что его отпустят, и даже дверь за собой не закрыл.

— Йорг, вот как?

Мне показалось странным, что я вообще подумал об этом. Вчера один из братьев всего лишь упомянул этого потерянного принца, вернувшегося в объятия своего отца. Казалось, весь город Крат охвачен торжествами в честь блудного сына, и каким-то чудом мы нашли единственную таверну в окрестностях Высокого замка, где никто не хотел об этом говорить. Очень странно.

Мое внимание привлекла тень у двери, и я прервал размышления.

— Да?

Что, юный Станн бежал откуда-то, а не куда-то? Человек в дверях не выглядел так уж пугающе, но он, надо полагать, шел по коридору, когда Станн не выдержал и побежал…

Тип, что стоял передо мной, был бы самым неприметным человеком на свете и побил бы по этой части даже моего отца, если бы не тот факт, что каждый сантиметр его открытой кожи — голова, шея и кисти рук — был покрыт татуировками, надписями на незнакомом наречии. Буквы наползали даже на его лицо, толпились на щеках и лбу.

Его появление сопровождалось неловкой тишиной, — разумеется, дома мне захотелось бы проклясть его глаза и потребовать, чтобы он говорил или выметался, причем я помог бы поторопиться с выбором, запустив в него чем-нибудь, что под руку попадется. Однако я слишком много времени провел в дороге, где любой крестьянин мог меня заколоть за брошенный на его сестру взгляд, и мои прежние инстинкты малость заржавели.

— Да?

Хотя, вообще-то, это он должен был объясниться, а не я — спрашивать.

— Меня зовут Сейджес. Я советник короля по… нестандартным вопросам.

— Аллилуйя!

Возможно, не стоило так приветствовать появление человека, выглядевшего язычником, но от радости, что нашел того, кто избавит меня от проклятия, я был готов забыть о мелких недостатках вроде иностранного происхождения и поклонения не тому божеству. В конце концов, Снорри тоже был таким, и, что бы я ни думал о нем вначале, он проявил некоторые отрадные свойства.

— Мне не всегда так радуются, принц Ялан.

Он чуть улыбнулся.

— A-а, но ведь не каждому нужно чудо.

Я поднялся и приблизился к нему — и с удовольствием отметил, что намного превосхожу его ростом. Сейджесу было лет сорок, и надписи у него на макушке я вполне мог прочитать, глядя на него сверху вниз. Ну, то есть мог бы, если бы знал этот алфавит — явно восточного происхождения, возможно юго-восточного. Очень далеко отсюда. Край, где письмена похожи на совокупляющихся пауков. Я раньше видел такое в покоях матери. Сейджес задрал голову, посмотрел мне в глаза — и я забыл о неудобочитаемом шрифте, малом росте и даже о резком запахе специй, только что достигшем моих ноздрей. Вдруг эти совершенно обычные глаза стали единственным, что имело значение. Два созерцающих размышления, спокойные, карие, совсем обычные…

— Принц Ялан?

Я покачал головой и увидел, что проклятый коротышка щелкает пальцами у меня перед носом. Если бы мне не было от него кое-что нужно, я бы пинал его под зад до самых Тройных ворот. Конечно, если бы он не был к тому же колдуном. Не тот человек, которого можно гладить против шерсти. А если по шерсти… если потереть в нужном направлении, как Аладдинову лампу, можно добиться исполнения желаний. По крайней мере, я теперь знал, что он не шарлатан, обходящийся зеркалами, дымом и ловкостью рук.

— Принц Ял…

— Я в порядке. Просто голова закружилась. Заходи. Садись. Мне надо кое о чем тебя попросить. — Я ущипнул себя за переносицу и несколько раз моргнул, возвращаясь к своему креслу. — Сядь. — Я показал знаком куда.

Сейджес встал за высокой спинкой изящного стула, вместо того чтобы последовать моему приглашению. Загорелые пальцы пробежали по темному, почти черному дереву, изучая каждый отполированный до блеска изгиб, словно в поисках смысла.

— Вы — загадка, принц Ялан.

Я предпочел не высказывать свое мнение по этому поводу, хотя очень хотелось выбранить его за дерзость.

— Загадка. Головоломка из двух частей. — Язычник смотрел на меня своими кроткими глазами. Он отпустил стул и пробежал пальцами по лбу, скулам, щекам. Везде, где побывали его пальцы, казалось, татуировки на миг стали темнее, как трещины в плоти, за которыми внутренняя тьма. Он вскинул голову, потом выглянул в коридор. — И вторая часть совсем близко.