Охотник встает спозаранку - Сергей Земцов

или тьма. Всё было постоянно в одном сером, тусклом цвете. Словно ты смотришь на мир сквозь завесу осенней мороси. Пожалуй, это было самое близкое сравнение, потому что помимо серости было также промозгло и сыро.

Он шагнул внутрь небольшого помещения. Здесь внутрь здания через фундамент входили несколько труб, которые шли на теплоснабжение, на водопровод холодный и горячий. После трубы разветвлялись во множество трубопроводов меньшего диаметра, на которых крепились различные вентиля, манометры, термометры.

В помещении стоял ящик с инструментами, видимо на случай срочного ремонта. Достаточно аккуратного сложенные разводные газовые ключи, отвертки, кусачки, плоскогубцы, молоток и кувалда с небольшой ручкой. В углу расположился самодельный слесарный стол, сваренный из уголков и стального листа.

Здесь же проходили чугунные канализационные трубы. Выход канализации из здания видимо был в другом месте, но сам трубопровод транзитом проходил через тепловой пункт. Труба крепилась посреди помещения под потолком и как раз посередине чугун был как будто расплавлен. Предмет, который прожёг дыру в трубе не упал вниз, он завис прямо в воздухе примерно в полутра метрах от пола. Он представлял собой светящийся изумруд размером с кулак. Это было единственное, что обладало цветом в этом мире.

Васнецов протянул руку и прикоснулся к сердцу Албасты. Он почти физически почувствовал, как она дрожит от возбуждения, ведь он только что прикоснулся к её самой важной, самой нежной и сокровенной части. Охотник поднёс изумруд ближе к своему лицу. Поначалу он думал, что сила, заставлявшая висеть камень в воздухе будет давать некоторое сопротивление, но этого не произошло. Ведь теперь он стал хранителем этого сердца.

Несмотря на то, что охотник держал в руках предмет внешне напоминавший холодный камень на ощупь он оказался тёплым и даже издававшим пульсацию, как настоящее сердца. Васнецов завороженно смотрел на сердце Албасты, слышал стоны и наслаждение алтайского духа и понимал, что сейчас он должен принять, для себя окончательное решение.

В памяти всплыли глаза парня, что превратился в огромного монстра. Скорей всего ещё несколько часов назад он был живым человеком со своими планами на жизнь, мечтами, а Албасты обратила его в своего раба, а остальных просто поглотила, расплавила их плоть разделив на множество кусочков, которые в свою очередь превратились в тысячи мелких тварей. И такой фокус она проделывала наверняка не один раз. Ведь живёт эта тварь тысячелетия, а может и намного дольше.

Тогда он принял окончательное решение. Сделав пару шагов вперёд, он положил светящийся изумруд на слесарный стол, взялся за ручку небольшую кувалду, что лежала в ящике с инструментами и размахавшись со всей силы обрушил её на сердце Албасты. Алтайский дух издал оглушающий предсмертный вопль боли, но охотник его уже не слышал.

Сердце духа взорвалось, как ядерная бомба, сжигая всё вокруг себя светом на расстоянии нескольких десятков метров. Несколько человек в мире живых погибли, оказавшись в радиусе поражения неподалёку от здания ночного клуба. Количество раненных достигло сотен человек, несмотря на то, что прежде сила алтайского духа отводила внимание людей и заставляла уходить прочь. подальше от клуба Киберпёс. Ей не было нужно лишнее внимание, ей нужен был охотник Васнецов, который оказался куда более строптивым и упрямым, чем она могла себе представить. Он пожертвовал собой ради тех тысяч, а может и миллионов душ, кого загубила и ещё могла загубить Албасты. Теперь та, кто считала себя практически бессмертной обратилась в пар вместе со своим несостоявшимся Жнецом.

* * *

Где-то на склоне горы стояло пару десятков молодых людей. Они были ошеломлены, взгляд испуган, они не хотели принять осознание того, что мертвы. Ведь только, что они беззаботно отдыхали в клубе, играли в компьютерные игры в виртуальной реальности, а затем им пришлось пережить и познать, что такое ад. Для них он показался вечностью, но всё-таки он прекратился. Их освободили, точнее освободил конкретный человек, который не подчинился воле зла. Древнего духа, что мучил этих ребят.

Вот только после своего освобождения они почему-то не попали на тот свет, а оказались здесь на склоне горы, у подножия, которой раскинулась долина реки, а за ней вновь поднималась каменная гряда.

Макс уже видел этот пейзаж, только теперь он отличался. Прежде он был копией реальности, настоящий Алтай, но сейчас небо за изломанной линией гор было каким-то нереальным. В самом верху оно было чёрным, без проблеска звёзд, затем ближе к горизонту светлело, но свет был неправильным, разбитым на отдельные пиксели, как будто картинка с низким разрешением на экране, ещё ниже пиксели становились совсем светлыми и приходили в движение, текли вниз дождевым потоком пока не достигали гор, там они просто исчезали.

— Что это такое? — удивленно спросил Серый у своего друга Макса.

Тот не выглядел таким изумленным, как его товарищ. Он сам себе не мог объяснить почему, но знал гораздо больше остальных, что изумленно таращились на небо. Возможно дело в том, что хоть Макс и не стал Жнецом, а лишь рабом Албасты, но души остальных были для неё всего лишь пищей, а тела строительным материалом для мелких тварей.

Макс присел на корточки и почесал за ухом у пса Самурая, тот довольно тавкнул. Он так же смотрел на горизонт.

— Похоже это наш новый мир, Серёг, привыкай, — прокомментировал Макс.

— Что за мир такой? — с тревогой спросил Серый.

— Думаю он тебе хорошо знаком, — улыбнулся Макс и повернувшись к остальным продолжил, — как и всем вам. Добро пожаловать в Всемирную глобальную паутину. Думаю, с такого ракурса мы её ещё не видели.

Горы пришли в движение раздвигаясь в разные стороны и открывая врата в которые им всем предстояло пройти и стать частью мирового информационного пространства.

— А он и правда умеет двигать горы, — улыбнулся Макс вспоминая слова Албасы о своём новом Жнеце и шагнул вперёд.

Часть шестая

Тропа теней

— Коллеги, я всё понимаю, но у меня один вопрос. Что здесь делает эта обезьяна?

Молодой охотник недобро глянул исподлобья на чернокожего парня, что тихонько сидел в углу комнаты на табурете.

— Нет вы не подумайте, я нисколько не расист, — продолжил он, — к неграм со всем уважением. У нас на курсе такая чикса училась, у неё были таакие… Короче не суть. Так вот она тоже из какой-то там Зимбабве. Я вижу тут собрались люди с большим опытом и уверен все понимают, что рядом с нами сидит клыкастая