Плацкартный билет - Лада Валентиновна Кутузова

по считалке: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, синий и фиолетовый. В детстве, правда, постоянно путала, поэтому радуга на рисунках получалась разной.

Лишь к вечеру второго дня дыра в небе затянулась. Игорь развёл костёр – за столько дней путешествия они с Катей научились проделывать это не хуже Хирурга. Сырые ветки неохотно, но разгорелись. Над пламенем протянули верёвку, на которой развесили мокрые вещи. Приятно ходить в сухом. Это одна из мелочей, о которых не задумываешься в обычной жизни и начинаешь ценить, лишь когда лишаешься их. Грустно, но так.

От самокопания отвлёк Игорь.

– Смотрите, радуга! – он запрыгал от восторга.

И Катя с Хирургом тоже закричали во всё горло. Ух ты, какая здоровая! На всё небо. Путники переглянулись: наверное, совсем рядом. Они около заветной цели. Хотелось схватить вещи и бежать сломя голову. Ведь почти добрались! Но Хирург притормозил:

– Сегодня всё равно не успеем, через пару часов стемнеет. А вот завтра…

У Кати дух перехватило от восторга. Завтра… Она опустилась на куртку, расстеленную поверх травы, и ошеломлённо посмотрела вверх. Не может быть! Они так долго шли, столько трудностей пришлось пережить, что не верилось, что до чуда рукой подать. Добраться до радуги… Наверное, у них всё же получится. И страшно: вдруг в последний момент всё сорвётся?

Полночи они не могли уснуть. Катя слышала, как вздыхает Хирург, как шевелится Игорь. Она сама лежала с открытыми глазами и смотрела в звёздное небо. Столько звёзд… Точно она находится в космосе, а вокруг бесконечность. И ощущение безграничного счастья и одновременно с ним ужаса, что не выйдет ничего, аж подташнивает. Катю разрывало от эмоций. Раньше она и не предполагала, что в одном человеке может уместиться столько всего. И Игорь… Катя подскочила: как же они найдут друг друга?!

– Игорь, – окликнула она, – ты мне напишешь? Потом?

И спохватилась:

– И вы, Хирург, тоже пишите.

Путники зажгли огонёк и обменялись контактами в интернете. Ведь наверняка им не до того будет, когда доберутся до заветной двери. После этого невидимая заноза в сердце исчезла, и вскоре Катя уснула.

Утром путники собирались в радостном волнении. У Кати руки тряслись, она никак не могла упаковать вещи в рюкзак. Хорошо, что Игорь помог. Он сам расплылся в улыбке. Один Хирург… О нём они с Игорем и забыли. Это Кате с Игорем хорошо – домой возвратиться, а Хирурга ничего хорошего там не ждёт. Его, наверное, в тюрьму посадят. Как же так?! Катя не выдержала:

– Дядя Дима. Флут же говорил тогда, что возле радуги можно желание загадать. Любое. Я думаю, может, вам про Яну попросить? Чтобы к ней вернуться?

Сказала и испугалась: вдруг не то брякнула? Но Хирург обрадовался.

– Спасибо, Катя! Мне кажется, всё нормально будет.

У Кати отлегло от сердца. Классно, что она про слова Флута вспомнила, вовремя. Теперь за Хирурга не так страшно. Они позавтракали консервами из автомата. Кате досталась манная каша на топлёном молоке, вкусная, а ещё малиновый лимонад и шоколадный батончик. Хотя сперва ей даже не хотелось есть от волнения. А после они отправились к радуге. Кате казалось, что она не чувствует земли под собой. Будто парит в воздухе, а ногами просто перебирает. Игорь разговорился: как сильно соскучился по своим, как хочет увидеть сестрёнку. Ведь интересно, как её назвали и на кого похожа. Катя соглашалась с ним: конечно, интересно. Она понимала Игоря и тоже мечтала поскорее обняться с мамой. Мама, наверное, ругаться будет, но Катя переживёт – заслужила. Она мельком посмотрела на Хирурга: улыбается. Вот и замечательно.

Вскоре дорога резко оборвалась – путники вышли на луг. Бескрайнее поле утопало в малахитовой зелени. Цвели небесные васильки, ароматный клевер, алые маки, солнечные ромашки, яркая медуница, пёстрая гвоздика. Вокруг пахло мёдом и нектаром, гудели пчёлы, и сам воздух звенел, словно электрические провода. Катя упала на спину и долго глядела вверх. По небу лениво плыли облака, точно толстые лебеди. Как же здесь замечательно! Рядом лёг Игорь и сжал её ладонь. Хирург скинул рюкзак и присел неподалёку. Путь окончился, осталось совсем чуть-чуть. И уже ждёшь конца и в то же время оттягиваешь, чтобы насладиться моментом. Как мороженое, которое поглощаешь маленькими кусочками. Неспешно, со вкусом.

Хирург поднялся.

– Ну что, пора? – спросил он.

Игорь и Катя встали.

– Вы мне обязательно пишите, – напомнила она. – И звони, – добавила она для Игоря.

Путники достали стёклышки и сквозь них посмотрели на небо. Тут же вокруг них, переливаясь тысячью оттенков, вспыхнула радуга. Земляничный, индиго, серебряный, песочный, бежевый, рубиновый, охряный, ультрамарин, пурпурный… Цвета заполонили собой всё пространство. Мир стал невесомым, как ветер. Катя наполнилась радостью от кончиков пальцев на ногах до макушки. Эйфория переполняла её, слишком много чувств для одного человека. Хорошо, что можно поделиться с друзьями. Они сделали это – добрались до радуги!

Интерлюдия двенадцатая

Старый Джон

Джону, когда он попал на тёмный путь, исполнилось шестьдесят. За спиной было много чего, даже слишком. Вот и сюда, в этот чёртов край, Джон угодил после побега с дружками из тюрьмы. Все трое вляпались по самое некуда. Да, двое с ним было: Сандерс, по прозвищу Кривой Рог, и Харя. У Хари, может, и имелось нормальное имя, только Джона это никогда не волновало. Одного взгляда на сокамерника хватало, чтобы понять, что прозвище в точку: морда исполосована шрамами, кончик носа срезан, а левый глаз косит в сторону. По-другому и не назовёшь. У самого Джона клички не было. Все звали его Старым Джоном в знак того, что он опытный грабитель. Да ещё внешность подходящая – как у ковбоя на пенсии.

К Сандерсу же прозвище прилепилось из-за его привычки вечно говорить: «Я тебе рога-то пообломаю». Да ещё прибавилась история с убитой женой и её полюбовником. Сокамерники подкалывали: «Рога-то сшибать с себя начал?» Так и стал Сандерс Кривым Рогом. Старый Джон познакомился с ними в тюрьме, где отбывал срок. Не то чтобы сдружились – они все одиночки, но друг друга признали. И бежать вместе решили, так сподручней. Всё равно им, кроме виселицы, ничего не светило. Харя разыграл приступ удушья, или, как его обычно называли, грудной жабы, а когда в камеру вошёл охранник, Кривой Рог взял его в заложники. Так и выбрались.

Охранника, конечно, порешили. Кто ж его отпускать будет? А потом и сами надумали расстаться, у каждого своя дорога. Только не получилось – занесла их нелёгкая в странное место. Там какой-то чудак объяснил, что, чтобы вернуться, надо дойти до радуги.