Путеводитель оптимистки с разбитым сердцем - Дженнифер Хартманн

Кусая щеку изнутри, я фотографирую ее на телефон.

Я:

Доброе утро. Я принесла тебе банановый хлеб, если ты все же придешь на работу. Поправляйся:)

Он прочитывает сообщение. На экране подпрыгивают три маленькие точки.

Потом они исчезают.

Кэл так ничего и не пишет в ответ.

На этой неделе он так и не появляется в мастерской, и я пишу ему каждое утро.

С добрым утром!

Надеюсь, тебе уже лучше.

Я по тебе скучаю.

Он ни разу не отвечает.

В следующий понедельник Кэл все-таки выходит на работу. За прошедшую неделю мое сердце совсем увяло, а мешки под глазами выросли в два раза. Я оставляю у Кэла на столе вазу с зелеными орхидеями, символизирующими здоровье. Не уверена, был ли он в самом деле болен; но порой эмоциональная боль бывает не лучше физической. А то и намного хуже.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашиваю я, когда Кэл стремительно проходит мимо, направляясь в кабинет. Уже четыре часа дня, а он даже не взглянул на меня. Ни разу. – Как ты себя чувствуешь?

Меня угнетает собственная навязчивость. Но мне нужно получить от него хоть что-то, мельчайшую крупицу внимания. Пусть лучше он злится на меня, чем смотрит, как на пустое место. Мое сердце ноет от желания все исправить.

Но он продолжает меня избегать.

Ни слова, ни случайного взгляда, ни ворчания, ни упрека.

Никакой реакции.

Меня будто не существует.

Я сказала ему, что умираю, и теперь он делает вид, что я уже мертва.

Кэл заходит в кабинет и захлопывает за собой дверь. В этот самый момент из рабочей зоны выходит Айк, проводя широкой ладонью по бритому черепу.

Я увядаю, как сухая орхидея.

– Привет, – тоскливо говорю я Айку, облокачиваясь о стойку.

– Все хорошо, куколка? Ты в последнее время сама не своя, – замечает он. Айк одет в знакомую желтую футболку и джинсовый жилет – и то и другое чуть ли не трещит по швам на его широких плечах. – Что там у тебя с боссом? Из-за вас двоих мы все ходим на цыпочках.

– Прости, – искренне говорю я. Мне не хотелось создавать в мастерской напряженную атмосферу. – Все нормально. Тебе чем-то помочь?

– Нет. Бишоп сказал, чтобы ты зашла к нему в кабинет. – Айк пожимает плечами и скребет светлую щетину. – Я послежу за стойкой.

– Что? – я резко выпрямляюсь. Меня охватывает нервозность. – Кэл?

– Он самый.

Я судорожно сглатываю пересохшим горлом.

– Хорошо. Ладно. – Я машинально разглаживаю джинсы, которые в этом не нуждаются, тереблю длинные рукава блузки и поправляю волосы перед невидимым зеркалом, чтобы собраться с духом.

– Ты отлично выглядишь, не беспокойся. – Айк дружелюбно подмигивает мне и жестом отгоняет от стойки. – Я за всем прослежу.

– Спасибо. – Я медленно направляюсь к закрытой двери кабинета. Понятия не имею, чего хочет Кэл и чего мне ожидать. Может, мне стоит снова перед ним извиниться. Или же сделать вид, что мы вообще не ссорились.

Сделать вид, что я идеально здорова. Мое сердце уверенно бьется в груди, и с ним ничего не случится. Мы с Кэлом не ранили друг друга в прошлые выходные, и между нами не было недельного молчания.

Все просто прекрасно.

Эта фантазия позволяет мне ускорить шаг и тихо постучать в дверь кабинета.

– Входи, – отвечает мне голос, полный яда.

Фантазия немедленно рушится. Я дрожащей рукой открываю дверь, скрип которой, кажется, даже громче стука моего сердца. А может, и нет. Я не уверена.

– Привет, – сдавленно говорю я, заходя внутрь.

Кэл сидит за столом, одетый в выцветшую серую футболку без рукавов, которая плотно его облегает, и темно-синюю вязаную шапочку. Он откинулся назад в своем кресле на колесиках и слегка покачивается из стороны в сторону. Зеленую орхидею он задвинул в дальний угол, а тарелка с банановым хлебом, которую я принесла, до сих пор стоит нетронутая.

– Закрывай дверь и садись.

Кажется, у меня неприятности.

Или, по крайней мере, у моего сердца. Кажется, оно вот-вот треснет пополам.

Я закрываю за собой дверь.

– Все хорошо?

– Садись. – Он указывает на стул напротив, глядя мимо меня.

– Кэл.

– Люси, садись.

Он словно отдает команду невоспитанному щенку. Но я все же подчиняюсь и подхожу к свободному стулу. Сглотнув несколько раз пересохшим горлом, я сажусь. Я смотрю прямо на Кэла, в то время как его взгляд устремлен вниз. В пустоту. Смотреть в пустоту ему приятней, чем на меня.

– Привет. Тебе уже лучше?

Он вздыхает, глубоко и протяжно.

– Я не болел. Просто не хотел тебя видеть.

Мои щеки пылают. Я заламываю опущенные руки.

– Что ж, по крайней мере, ты честен.

Я тут же жалею о сказанном.

– В отличие от тебя, – мгновенно отвечает он.

В сотый раз сглотнув, я через силу киваю. Пожалуй, я это заслужила.

– Нам нужно поговорить.

Я снова киваю. Я заслужила разговор. Объяснение, почему Кэл отвернулся от меня после моего признания.

– Да.

Кэл откидывается на стуле еще дальше, роется в кармане голубых джинсов и извлекает почти полную пачку сигарет. Достав одну из них, он ищет в ящике стола зажигалку.

Что-то колет у меня в груди. Я расстроилась, увидев, что он закурил на парковке ботанического сада, но решила, что это было исключение. Момент слабости в тяжелую минуту.

– Ты снова куришь?

– Иногда, – бормочет он, сжимая сигарету зубами. Он зажигает ее и выдыхает дым влево. – Мне было нужно что-то посильнее жвачки.

Из-за меня.

Я съеживаюсь, стараясь сдержать слезы. Меня переполняет чувство вины.

– Это ужасно, – шепчу я. – Совершенно ужасно.

Когда я кашляю, Кэл на миг замирает и наконец смотрит на меня. Он моргает, потом машет рукой, чтобы развеять облако дыма, и встает.

– Прости, – бурчит он, открывая окно. Он тушит сигарету о подоконник и выкидывает наружу. – Я не подумал.

– Ничего.

Он начинает ходить по комнате кругами, положив руки на бедра.

– Я сам не свой. Я очень злюсь. – Он подходит ко мне, потом разворачивается и идет в другую сторону. Стоя ко мне спиной, он добавляет: – Хотелось бы мне просто тебя возненавидеть.

Я поднимаюсь со стула.

– Я этого не хочу. Совсем не хочу.

– Так было бы гораздо проще.

– Что было бы проще? – я подхожу к нему вплотную и касаюсь плеча. – Кэл…

Он резко разворачивается.

– Я уже видел твои выступления.

Я медленно соображаю, уставившись на него в упор.

Что?

Покачав головой, я облизываю губы.

– В каком смысле?

– Еще до того, как ты пришла сюда устраиваться на работу. Я нашел тебя