Слишком борзая! - Алина Савельева

валяли в заброшенном, затхлом сарае. Тимуру было плевать и на моё серое, уставшее лицо, и на неопрятную причёску, и только влюбленные женщины способны переживать из-за внешности, оказавшись рядом с объектом своей любви.

В порядке — не то слово. Сейчас, прижавшись к его рельефным мышцам груди и оглаживая широкую спину от лопаток до изгиба узкой поясницы дрожащими пальцами, все мои мысли, всё нутро стремительно заполняются диаметрально противоположными ночному кошмару чувствами.

— Я сорвала твою свадьбу! Разумеется, я теперь в полном порядке! — попыталась отшутиться я, заглядывая в его солнечные глаза.

Царёв шарил по моему лицу, поджав губы и насупив брови, его взгляд свирепел с каждой новой обнаруженной ссадиной и царапиной. Могу руку на отсечение дать, что время, пока моё местонахождение не было известно, Тимур пережил с трудом. Я на его месте с ума бы сошла от своей же буйной фантазии.

Наверное, любовь — это какое-то тайное заклинание, иначе как объяснить эти невероятные ощущения в груди? Когда сердце то сжимается до размеров игольного ушка, то снова расправляется, колотясь так, что закладывает уши. И это я только в его глаза посмотрела, стиснув в руках твёрдый как камень торс.

Поцеловав меня в лоб, как священник, отпустивший грехи, Тимур отстранился, совершенно напрасно не замечая мой недовольный взгляд. Мне мало! Я не хочу выходить из кольца его рук вообще никогда! И я ужасно соскучилась по его требовательным губам, нахальному языку и даже по зарослям на его лице, которые до красноты царапают моё лицо.

В голову сразу полезли мысли, что он допускает мысли о том, что я действительно его невесту выкрала и мучила в целях наживы за её выкуп. Но прямо спросить об этом не успела, место Тимура тут же заняли Бес с Мироном, и даже Герман в два слоя обернул меня в свои длинные руки.

Когда в дверях появился Кумар, парни наперебой рассказывали мне, какую колоссальную работу они проделали за эти сутки.

— Мы знали, что расколоть Олди практически невозможно, поэтому Бес предложил бить по самому слабому звену этой шайки — Мелани Роуд. Женская группировка тем и слаба, что каждая змея в этой яме при любой опасности готова укусить другую. Мелани Роуд уже даёт показания, отчаянно переваливая всю вину на свою подругу. С момента, как Бес обнаружил в истории её браузера поиск информации по ядам, Мелани начала подозревать Олди в нечестной игре, чем Макар и воспользовался, провернув маленькую хитрость с фотографиями, — восторженно докладывал Герман, пока его наставник подпирал косяк двери, с улыбкой ленивого кота, гоняя спичку в зубах.

— Я устала, может, вы позже мне расскажете всё? — попросила я.

Твердолобые мужланы! За последние сутки я натерпелась столько, что сейчас сил хватает только, чтобы взглядом выжигать на затылке Тимура лысину. А они тут своими достижениями в следственно-оперативной работе хвастают!

— Сегодня наши коллеги из Саутварка возьмут у сестры Холли материалы для теста ДНК, чтобы не осталось сомнений в личности нашей мумии. Хотя криминалисты уже дали заключение по стоматологической карте, и мы твёрдо уверены, чью личность украла Беатрис Олди.

Поток информации был неиссякаем, и я уже откровенно начала зевать, напоследок задав только не дающий мне покоя вопрос:

— А что за перфоманс она устроила в доме?

— Думаю, точного плана мы никогда не узнаем, но очевидно, что хотела избавиться от тебя, запутать следствие ещё больше. Плюс убедить Тимура, что из вас двоих исчадие ада именно ты.

Услышав своё имя, Норфолк обернулся, с едва заметной улыбкой окинув меня взглядом.

— Боюсь, с этим разоблачением она опоздала, — выгнул свою идеальную бровь Тимур.

— Я устала, отвези меня в отель, — попросила я Тимура, сделав пару шагов к нему и потянувшись, чтобы повиснуть на могучей шее.

— Я закажу тебе такси, Малышка, — перехватив мои запястья, сказал Тимур, и, выпустив мои руки, вышел из кабинета.

Я могу допустить, что в его понимании приличные леди не должны вешаться на шею среди роя копов или в любом другом общественном месте, отчасти даже соглашусь, что поцелуи парочек, плавно переходящие в прелюдию, как минимум вызывают чувство неловкости у окружающих. Но как объяснить этот потухший, пустой взгляд, абсолютно лишённый каких-либо эмоций?

— Вот сейчас я точно хочу проснуться, — нахмурилась я, сверля взглядом его спину.

До того как подали машину, во мне ещё теплилась надежда, что Тимура нечаянно уронили сегодня откуда-нибудь вниз головой. Но, пока он провожал меня до машины, лёд с Лохматой горы так и не сошёл.

— Не заставляй меня думать, что ты снова мне солгал, Царёв, — до посинения сжав кулаки, попросила я.

— Прости, Малышка. Твой отец был прав. Я не имел права рисковать тобой, но поступил как эгоистичный ублюдок, — твёрдо отчеканил Царёв, всем своим видом показывая, что тема закрыта.

— Упиваешься чувством вины? — дошло до меня, с чего такие перемены у сталкера.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Милена. Возвращайся в Москву и постарайся забыть весь этот ужас, — отрезал Тимур, бросив короткий взгляд в сторону моих братьев. — Прощай.

Слова застревают, так и не слетев с моих губ, и по щекам снова льются слёзы. Мои маньяки могли бы поучиться у этого монстра, как сделать максимально больно. Как вырвать ещё бьющееся сердце из груди и шмякнуть его о брусчатый тратуар, разбивая вдребезги. На мелкие осколки, которые мне теперь и за всю жизнь не собрать и не склеить.

— Милка, прекрати реветь, Царёв поступил правильно. Никому из шайки Олди еще не предъявили обвинений и не исключён выход под залог любого из них. Суды у них тут длятся годами. Тимур просто не хочет больше подвергать тебя опасности, — проявил мужскую солидарность Бес.

Силуэт Лохматой Горы размывался, сливаясь с пейзажем, а я всё смотрела ему вслед, стараясь запомнить свою первую и, наверное, единственную любовь.

Безумно яркую и завораживающую, как праздничный салют, но такую же короткую. От первого взгляда в свете софитов ночного клуба, до последнего померкшего, словно кто-то выключил солнечный свет в орехово-карих глазах.

Впервые жалею, что я не ошиблась. Тимур Царёв одинок — в самом ужасном смысле этого состояния души. Ему рано пришлось познать эту засасывающую силу одиночества. Ещё тогда, в пятилетнем возрасте, в один миг потеряв самых близких и горячо любимых людей, Тимур выжег часть души и сердца, так и не научившись доверяться людям и