Дом одинокого молодого человека : Французские писатели о молодежи - Эрве Базен

из своих визитов к Дени, что они приветствуют друг друга как старые знакомые, Элен удивилась, почему он никогда не говорил ей об этой девушке. В ее словах не было ни малейшего упрека, лишь желание не упустить ничего из того, что составляло мир Дени. Он пожалел, что не рассказал ей про это, в конце концов уже завершившееся приключение, и испугался, как бы она не заподозрила его в намерении что-то от нее скрыть. Хотя ее любопытство было вполне невинным, порой оно его смущало, как смущает обращенный на нас взгляд врача, выявляющего наши слабости, а то и какую-нибудь неизлечимую болезнь. Например, ему было стыдно показывать ей затерявшуюся в дешевых крупноблочных домах квартиру своих родителей, но при этом он порадовался, что недавний переезд семьи и близость к автодороге, по крайней мере, избавили его и ее от паломничества к самим истокам; ему было бы тяжко переносить ее умиление в местах, где прошло его детство, с него хватило уже и того, как внимательно она рассматривала, едва выйдя из машины, башни жилых домов, травинки во дворе и даже цвет неба: так пассажир самолета, вынужденный ограничиться слишком короткой посадкой в стране, которую он мечтал посетить, пытается расшифровать смысл мельчайших особенностей транзитного зала аэропорта с надеждой увидеть там сигнал или символ недоступных ему мест.

При этом она считала необходимым вводить Дени в круг своих друзей, что являлось с ее стороны чем-то вроде самопожертвования, поскольку, представая перед ним столь часто в буржуазном окружении своей семьи, она, как ей казалось, раскрывалась окончательно, вплоть до малейших изъянов. Однако, упорствуя в своем стремлении обладать дочерью семейства Деруссо, он все же предпочел бы, чтобы количество знакомств, отдалявших ее от него и вредивших ей самой, было значительно меньшим. Обычно его приглашали по инициативе Элен на те вечера, куда шла она сама, и он исполнял там роль верного паладина. Однажды он оказался таким образом в гостях у одного из тех трех хлыщей, которых подбросил тогда в К. И впервые вдруг осознал, что ему и в голову не приходило, что у подобных чопорных паразитов, словно только для того лишь и созданных, чтобы кривляться на светских вечерах, есть еще и какое-то иное существование; когда он высадил их одного за другим перед разными фасадами («спасибо и до свидания»), они растворились в пустотах парижского общества, как своего рода автоматы, которые заводят по случаю торжеств, а все остальное время оставляют в небытии. Обнаружив, что у этого юного кривляки есть настоящая квартира, причем достаточно емкая, чтобы его самого можно было принимать за человека, а главное, обратив внимание, как он поцеловал в обе щеки Элен, Дени словно увидел мельком в жизни своей подруги неведомые ему перспективы, которые она все с удовольствием открыла бы перед его взором, но которые он предпочитал боязливо игнорировать совсем, либо не придавать им значения. Должно быть, она догадалась о возникшем у него в тот вечер беспокойстве, так как не расставалась с ним ни на один танец и была более нежна, чем когда бы то ни было раньше в присутствии посторонних. Дени, однако, легче от этого не стало, и, заметив, что друзья Элен с подчеркнутым уважением отнеслись к их отчужденности, он заподозрил, что те не столько признают их как пару, сколько играют роль сообщников в мимолетной интрижке.

Исключение составляла Мари-Клод. Он никогда ни словом не обмолвился про это Элен, но в первый вечер в К он принял ее за служанку, в лучшем случае за знакомую, пришедшую помочь по хозяйству. Она больше разносила печенье, чем танцевала; ее непритязательное платье и непривлекательная внешность слишком резко контрастировали с очаровательными силуэтами других девушек. Когда Элен в разговоре с ним назвала ее своей лучшей подругой, он заподозрил, что она выбрала ее для того, чтобы самой выглядеть рядом с ней еще изысканнее. Симпатию к Мари-Клод он начал испытывать тогда, когда стал лучше разбираться в характере самой Элен. Иногда он мысленно представлял себя влюбленным в Мари-Клод: красота Элен искупала все изъяны подруги, и та становилась некрасивой как бы случайно, а не от рождения, так что, абстрагируясь от ее внешности, Дени без колебаний соглашался окончить свои дни с этой девушкой, чье добродушие обезоруживало любые предубеждения. Однако очень скоро верх брала иная реальность: очарование Элен было неодолимо.

Несмотря на то, что разница в привычках отдаляла их друг от друга (а может быть, именно поэтому), Поль неизменно оказывался лучшим посредником между Элен и Дени. Его неожиданное появление на пороге дома Деруссо в самый первый вечер в К стало магической нитью, протянувшейся от его, Дени, прошлого к лишенному привычных контуров пейзажу, который окружал Элен. Нескромные замечания Поля его раздражали, но в то же время они служили своего рода вехами воскрешаемого в памяти их общего сентиментального отрочества, в котором вдруг неожиданно находилось место и Элен. Иногда они втроем оказывались на одной и той же вечеринке, и тогда Дени испытывал удовольствие, видя, как они танцуют вместе: этот его двойник, что без комплексов обнимал Элен, а потом покидал ее, чтобы продолжить прерванную беседу с кем-нибудь из знакомых, делал более естественным его собственное присутствие внутри этого круга, где он ощущал себя чужаком. Он мог бы отнести собственный интерес к такой игре втроем на счет какого-нибудь извращения, но дружеские объятия, в которые Поль при каждом удобном случае заключал Элен, были совершенно лишены скабрезности. В тот день, когда он возил Элен к родителям и вернулся удрученный нарочитым сообщничеством, возникшим между нею и его матерью, он попытался сбить появившееся раздражение, вспоминая непринужденное поведение там же Поля; однако и с помощью Поля, завсегдатая их дома, к тому же по натуре своей человека, легко устанавливающего контакты с людьми, оправдать необычную деликатность Элен ему не удавалось.

Хотя на лестничной площадке сегодня вечером и слышно шарканье обуви, Софи тут ни при чем. Несколько дней назад вместо нее поселилась маленькая серенькая служанка, отнюдь не склонная бродить по чужим квартирам. Их комнаты расположены совсем рядом друг с другом, причем они столь же анонимны, как каюты корабля. Элен поначалу очень боялась ошибиться дверью (из-за этой глупой парижской привычки не указывать фамилии жильцов!). Дени с удовольствием ожидал бы ее внизу, чтобы встретить и самому проводить к себе в комнату, но она подобную предупредительность считала излишней. Он безошибочно узнавал стук ее каблучков по паркету, стук размеренных шагов, утративших к седьмому этажу скорость. Дверь раскрывалась, и