Волчата голодны всегда - Кирилл Казанцев

Ближе к обеду появился Хлыст. Бодрый, выспавшийся, он улыбался пленнику, придавая своему лицу садистское выражение. Его намерения прервал звонок по телефону его сожительницы. Та интересовалась, когда ее парень приедет домой.

– Не могу, Ник меня оставил у себя, – оправдывался Хлыст. – Да какие девочки, ты же знаешь Ника, он не по этой части.

– Зато ты по этой! – раздраженным голосом кричала в трубку Екатерина.

– Ну, если не веришь, приезжай ко мне, здесь, у Ника переночуем, – выдвинул свой последний аргумент парень.

– А Малахитов не заругается?

– Нет, да он и не узнает, что ты здесь, – успокоил ее парень. – Тут человек пятьдесят разместить можно так, что не найдешь.

На том и договорились. Хлыст опять вспомнил о своем обещании и повернулся к Георгию. Однако продолжить избиение пленника ему помешал Дрон, который привел Анжелу.

– Ничего себе! – присвистнул Хлыст, раньше Георгия увидев возлюбленную Малахитова. – Это кто же ее так отделал?

– Ник приказал пристегнуть их вместе, – вместо ответа буркнул Дрон, передавая девушку в руки Хлыста.

– Анжела! – Увидев девушку, Георгий вздрогнул от ее вида больше, чем от боли в пристегнутой руке.

Девушка улыбнулась ему, прикрывая разбитую сторону лица прядью волос, чтобы не пугать Георгия своим внешним видом.

– Подонок, он за все ответит, – вырвалось у Георгия.

В тот же момент Хлыст с разворота ударил его ногой по лицу.

– Это ты о ком так сказал? – угрожающе рыкнул бригадир омсовцев.

– Не надо, не бей его! – попыталась вступиться за парня девушка.

Хлыст, не обращая внимания на ее вскрик, схватил ее за руку и, заставив сесть на пол, пристегнул девушку на другом от Георгия конце батареи.

– И чего теперь с ними делать? – адресовал вопрос Дрону его напарник.

– Бабу он сказал содержать, как и его, – кивнул на Георгия Дрон. – По ней он дополнительно даст распоряжение.

– Понятно, на перевоспитание, значит, сюда отправил, – улыбнулся Хлыст. – Я так же, бывало, своей лещей наставлю и из квартиры в одном белье пинками на улицу выкину. Так она через час уже как шелковая, готова меня всего облизать, как кошка – блюдце со сметаной.

– Это их дело, – пожал плечами Дрон. – Мне бы побыстрее вернуться в город, а то бизнес простаивает, убытки идут.

– Тебе и так за эту ночь обломилось прилично, – с видом знающего всю подноготную наркоторговли возразил ему Хлыст. – Ты герыч от Кузьмы с такой скидкой фартовой получил, а продавал как обычно, так что тебе не надо жаловаться.

– А тебе какое дело чужие бабки считать? – нахмурился Дрон.

Анжела и Георгий не вслушивались в начавшуюся перепалку – они смотрели друг на друга, не отрывая глаз. Георгий внутренне корил себя за то, что оставил девушку во флигеле, вместо того чтобы скрыть ее внутри церкви. Анжела, несмотря на свое незавидное положение, увидев Георгия, немного успокоилась. Встреча с парнем внушила ей надежду, хотя его положение пленника не давало для этого больших поводов. В его взгляде девушка прочла столько тепла и заботы, что на мгновение даже почувствовала себя счастливой. И это после всего произошедшего и пережитого! Поймав себя на этом, она смутилась и покраснела. Однако ругающиеся охранники быстро вернули ее к действительности, заставив задуматься об их с Георгием незавидной судьбе. Словно почувствовав смену ее настроения, парень протянул ей свободную руку. Она в ответ протянула свою, и самыми кончиками пальцев им удалось дотронуться друг до друга.

– Я люблю тебя, – прошептал Георгий.

Анжеле стало так хорошо, что вся окружающая их обстановка показалась нелепой и абсурдной. Словно они с Георгием видят общий сон, в который по ошибке проникли два кричащих друг на друга малахитовских отморозка и должны вот-вот исчезнуть, но почему-то задерживаются.

Между тем крики охранников стали переходить в обоюдные угрозы и толчки. Драка не состоялась лишь потому, что Дрону кто-то позвонил, и он немедленно вышел. Оставшийся с пленниками Хлыст продолжал ругаться на напарника и, не зная, как выпустить накопившуюся злобу, пнул ногой Георгия. С этим его действием к девушке снова вернулась реальность происходящего, и ее с новой силой обуял страх.

Вскоре вернулся Дрон.

– Хорошая новость, – подмигнул он девушке. – Ник решил перевезти тебя в более подходящее место, где за тобой будет женский уход.

– Это где же такое место? – напряглась она.

Охранник не ответил и вскоре пошел открывать ворота въезжающему в гараж транспорту. Через несколько минут в помещение вошла знакомая Анжеле заведующая гинекологическим отделением.

– Вы опять взялись за старое? – узнал ее Георгий. – Вам мало было прошлого урока?

Он попытался пнуть ее ногой, но получил в ответ сокрушительный удар от Дрона и потерял сознание.

– Я не поеду с вами, – попыталась сопротивляться Анжела.

Виктория Викторовна была строга и решительна. Не вдаваясь в разговор, она при помощи Хлыста и Дрона сделала девушке инъекцию, и та моментально впала в расслабленное состояние. Отстегнув наручники, ее, полностью лишенную воли, повели и усадили в легковой автомобиль. Очнувшись, Георгий успел только услышать звук выезжающей из гаража машины, которая увезла его любимую девушку.

Приняв решение избавиться от ребенка, Малахитов не мог упустить железного шанса. Поэтому он позвонил Виктории Викторовне и предоставил ей возможность исправить свою оплошность, а заодно и сохранить место заведующей, с которого ей было предложено уйти по собственному желанию. Она быстро увезла девушку на операцию. В течение трех часов он не находил себе места в ожидании звонка от гинеколога, и когда наконец в его телефоне определился ее номер, он, не сдерживая эмоций, крикнул в трубку:

– Ну, что?!

– Это я, Виктория Викторовна, – раздался испуганный голос заведующей.

– Ну, что?! – еще нетерпеливей проревел Ник.

– Все нормально, Николай Иванович, беременность прервана, Анжела чувствует себя неплохо, – доложила наконец-то заведующая гинекологией.

– Когда вернете пациентку? – облегченно выдохнул Малахитов.

– Не ранее завтрашнего утра. На ночь мы оставим ее у себя, чтобы понаблюдать и избежать каких-либо осложнений.

– Завтра жду ее обратно, – согласился довольный успешным разрешением своей проблемы Ник.

Впервые за последнее время он почувствовал, что вернул себе душевное равновесие. Осталось только одна проблема – это сегодняшний приезд его родителей. Но пока, ко второй половине дня, они никак не обнаруживали своего присутствия. Мысли о предстоящих разборках с предками опять испортили Нику настроение. Чтобы поднять его, он отправился в кабинет отца и сделал себе укол с двойной дозой. «Приход» был такой силы, что Малахитов тут же потерял ориентацию во времени и пространстве. Однако полностью насладиться кайфом ему помешал телефонный звонок. Из трубки раздался голос его матери. Она что-то говорила об их скорой встрече, о гневе отца, о своих переживаниях, об ошибках, которые она допустила в его воспитании. Ник слушал молча, не перебивая ее. У него уже не было страха при мысли о встрече с родителями; он воспринимал это как неизбежность, которую нужно пережить. Точно так же, как пережита им оказалась беременность Анжелы. Он выйдет победителем и из этого.

– Когда вы будете дома? – перебил Ник словесный поток матери.

– Я уже дома, – послышался ее ответ.

– Что значит дома? – усмехнулся сын. – Я не имею в виду город. Я говорю про мой особняк.

Он специально подчеркнул слово «мой». Словно провел разграничительную черту между той и этой жизнью, между детством и самостоятельностью. Указал им, кто главный и кто теперь диктует условия. Однако на том конце повисла тишина.

– Что молчишь? Не нравится, что я так сказал? Но это же правда, мамочка. Дом оформлен на мое доверенное лицо, – не мог удержаться Малахитов-младший, чтобы не «порадовать» мать своей независимостью.

Телефон упорно молчал, и только теперь Ник увидел, что он отключился из-за разряженных батареек. Он выругался, недовольный тем, что последние слова говорил в никуда. Выйдя из кабинета, Николай отправился в столовую смочить пересохшее горло. Не доходя до двери, он остановился, услышав знакомый голос. Голос отца! Холод и страх пролился по всему его телу, как и до исчезновения родителей, когда он выходил к ним, ожидая очередного наказания. Знакомые ощущения вызвали оцепенение. Сердце стучало с такой силой, что, казалось, его слышно во всем доме. Он встал у двери, невольно прислушиваясь к разговору.

– И что ты будешь с ним делать? – первое, что отчетливо услышал Ник после того, как сердце немного успокоилось.

– Еще пока не знаю, но думаю, что он больше не жилец, – сурово и твердо произнес Малахитов-старший.