Стихотворения - Александр Дольский

Цветами страшной красоты,

Но простоты и доброты -

Задача риска и потерь

Не для разинь, не для тетерь,

Но мой веселый ровный нрав

Помочь мне должен все равно.

Так тишину любил я, но

Молчать навек лишился прав.

Молчать на век лишился прав

Лишь тот, кто в шорохе дубрав

Услышал духовой оркестр.

И пасмурный пейзаж окрест

Способен в молоточки струн

Перевести, как танец струй

Дождя в строфах былин и рун

Спешащих к бою и костру,

Который искры окунуть

Спешит, как в звезды Млечный путь.

Там, где астральная казна

И от космического дна

Поэт восходит как луна

Всю мощь гармоний осознав.

Всю мощь гармоний осознав,

Я стал искать созвучий стройных,

В обычных рифмах жить достойных,

И подчинил свой легкий нрав

Стиха жестокой дисциплине.

Певец, резвящийся в малине

Формальных поисков пустых,

(Я тоже не чурался их)

Напоминает мне Нарцисса.

По мне, пусть череп будет лысым,

Но голова вмещает клад.

Хоть, правда, славно забавляться

И бескорыстно удивляться

Звучаньем фраз на разный лад.

Звучаньем фраз на разный лад

Заведовал Валерий Брюсов,

Поэт изысканного вкуса,

Постигший школы все подряд.

Культуры многих поколений

Поэт и властелин, и пленник.

И в суматохе тех боев

Расстрелян будет Гумилев,

А Мережковкого талант

И Зины эротичной банты

Раздавит Блок души горой.

Крестьянин и грузин - гиганты,

Придут как новые атланты,

Я забавлялся их игрой.

Я забавлялся их игрой

И мучался великой болью,

Когда в угаре алкогольном,

Или с зияющей дырой

В башке, вместившей сто вселенных

И тыщи образов нетленных

Они лежали, расплатясь

За ту достойную их власть

Над миллионами сограждан,

Который не один возжаждал,

Но лишь политик и герой

Имеют до сих пор на свете.

И он умел бывать поэтом,

Слова соединив порой.

Слова соединив порой

Не очень ловко, но кондово,

Народ умеет в песнях новых

Забот и мыслей целый рой

Под балалайку и гармошку,

Под деревянный клекот ложки,

С гитарой, под хмельком немножко

Так просто высказать и спеть,

Что и поэту не посметь.

Поэтов наших славных стаю

С понятьем публика листает,

И если много закавык,

То не дойдет до сердца в миг

Поэтов искренний язык.

Поэтов искренний язык

Тогда найдет к сердцам дорогу,

Когда в стихах не так уж много

Идей, рассчитанных на крик.

И рифмы легки и гуманны,

И мысли светлы, не туманны,

И настроенья не дурманны,

И, кроме грусти, юмор есть.

Да не сочтет поэт за честь

Загнуть, лишь бы необычайно,

Пусть смел поэт, да неприлично

Коверкать стройный наш язык,

Чтоб зазвучал он словно клик

Полуневнятный, полуптичий.

Полуневнятный, полуптичий

Рапсодий изощренных гамм

В конце концов полезен нам.

Поможет он понять различье

Между мятущемся поэтом

И хитрым деловым клевретом,

Который и за простотой

Всегда пленительно пустой.

Сегодня общества подпорки

Ушли в сознанья глубину,

И революция подкорки

Уж захватила всю страну.

Достоинства различных книг

Читатель различать привык.

С трудом я различать привык

Где искренность, а где продажа,

Где шум на грани эпотажа,

А где сердечных дел дневник.

И за иной журнал солидный

Частенько было мне обидно,

Зачем печатать стих натужный,

Когда молчать поэту нужно,

Пока еще не накопил

Любви познаний, мысли, сил.

Но из таланта деспотично

Он выжимал последний сок,

И надрывал свой голосок

В потоке песен хаотичном.

В потоке песен хаотичном

Я различал всегда одну,

Как лупоглазую луну

На небе глупо - поэтичном.

Она не двигалась вперед,

А лишь меняла платье ритма,

Ее поблекшая палитра

За сердце вовсе не берет.

Она и мыслей не заденет.

Когда культура стоит денег -

Она рассчитана на вал.

И я, вкусив земные боли,

Себя к писанью не неволя,

Своих стихов не продавал.

Своих стихов не продавал

Любой, кого они не кормят.

Но если песни бьются в горле,

То круг друзей для них не мал.

Друзья! Так будьте вы жестоки,

Не пойте лживых песен строки,

Пустые общие мотивы.

Не верьте чересчур счастливым

Красивым песенным балетам

И злопыхательским куплетам.

Из русской песни карнавал

Пожалуй, никогда не выйдет.

Любой, кто это ясно видит,

Своих друзей не предавал.

Своих друзей не предавал

Печальный рыцарь Дон-Кихот.

А Гамлет? Гамлет вечно лжет.

Покой - душевный идеал

Он маскирует, эгоист.

В речах поэт - эквилибрист

Он знает, в чем его броня:

В нем каждый узнает себя.

За нерешительность браня

И обывателя ценя

По свету ходишь утомленный

Ты, Гамлет, осужден живи

Без ненависти и любви,

И жажды славы утоленной.

И жажды славы утоленной,

И утонченной жизни благ

Совсем не нужно для бродяг,

Живущих на земле зеленой.

От распевающих ослов

У многих уши уцелели,

Нельзя сказать и пары слов

Поэту без великой цели.

Да, в каждой песне есть закон,

Но он поэту не знаком,

Он ясен только покоренный.

Не стоит это повторять,

Но рад часы и дни терять

Я ради рифмы изощренной.

Магистрал.

Я ради рифмы изощренной

И жажды славы утоленной

Своих друзей не предавал,

Своих стихов не продавал.

В потоке песен хаотичном

С трудом я различать привык

Полуневнятный, полуптичий

Поэтов искренний язык.

Слова соединив порой

Я забавлялся их игрой,

Звучаньем фраз на разный лад,

И мощь гармоний осознав

Молчать навек лишился прав.

Был удивлен, испуган, рад.

Я УХОДИЛ НЕ В ДЕНЬ ПОГОЖИЙ...

Я уходил не в день погожий,

не в дождь ушел и не в метель,

не так давно ушел, но все же

нашел я нынче свой апрель.

И написал: "Ты знаешь, мама,

здесь крайний север, край суров,

и мой апрель такой упрямый -

не тает он от теплых слов..."

Но лишь морозными ночами

я стал просить: "Ну тай ты, тай!" -

как зажурчал апрель ручьями

и превратился в месяц май.

Но май-то мне совсем не нужен,

ведь я апрель хотел найти,

и вот опять по майским лужам

куда-то должен я идти.

Уж пройдено дорог немало

через рассветы и росу,

и я пишу: "Ты знаешь, мама,

люблю я летнюю грозу".

Но вот гроза отхохотала,

а я другую и не жду -

еселья на земле так мало,

а я и не за ним иду...

Березы стонут, как русалки,

запутавшись в сетях ветров,

а ветры на зеленых санках

поют и плачут в сотни ртов.

Раздует ветер все туманы,

еще немного подожди -

я напишу: "Ты знаешь, мама,

люблю осенние дожди..."

Где ж ты, мой апрель, ранняя гроза,

поздняя капель, серые глаза?

Все, что мне дано - по земле ходить,

все искать одно и не находить...

Я УШЕЛ В ВЫШИНУ

Я ушел по дороге пешком,

Вот устроил друзьям своим шутку!

И посыпал свой след табаком,

Прихватив запасную обувку.

Я ушел от расчетливой лжи,

От поклонов и рукопожатий,

Суть не в том, куда путь мой лежит,

Важно, что  ухитрился сбежать я.

Не сходил с языков я и рук,

И являлся печальным примером,

Мной друзья заполняли досуг

Пустоту бесконечных размеров.

Дон-Кихота я изображал,

И скрывал, что жесток словно Гамлет,

Ах, иронии ржавый кинжал,

Все вопросы решил я ногами.

Ноги  в руки, глаза в вышину,

Но плюю не в колодец, а мимо.

Вы, друзья, мне простите вину,

Досмотрев до конца пантомиму.

Я ШАГАЮ ПО ДЖУНГЛЯМ

Я шагаю по джунглям могучий, как лев,

Грозный рык издает автомат мой.

И пою, ну а если забуду припев,

Обойдусь превосходно я матом.

Двести фунтов мой вес.

Мне всего двадцать пять,

Впереди много женщин и виски.

Провалиться б сквозь шар,

Чтоб невеста и мать

Оказались достаточно близко.

Я сказал бы: - "Эй, мать!

Кучу денег привез