Черный снег на белом поле - Юрий Воробьевский

А в лавре я продолжал бывать. В какой-то момент, когда меня привели к отцу Георгию (нынешний епископ Нижегородский и Арзамасский) я сказал ему: батюшка, хочу в монастыре пожить...

В половине шестого утра вместе с братией я уже — у мощей преподобного. Было ощущение, что здесь сходятся небо и земля. «Отче, благослови», — сказал я стоящему рядом монаху. Когда получал благословение, показалось, что в руке моей — огонь, и он поднимается все выше. А у меня слезы текут. Монах оказался духовником обители отцом Наумом. Взгляд его был таков, что, казалось, проникает в сердце. Посмотрел — и все знает о тебе. Он сказал: приходи завтра.

Наутро я пришел. Тут, откуда ни возьмись, появилась и закрутилась какая-то тетка. Елейным голоском: «Батюшка, благослови». А он вдруг взял ее за шиворот и погнал прочь. И мне сказал: пойти скажи охранникам, чтобы не пускали ее больше. Я вышел и передал слова старца. А охранники мне в ответ: какая матушка? Никакой матушки тут не было... Чудеса!

Разговор отец Наум начал словами: грехи есть?

Долгий и важный для меня был разговор.

Прежнюю работу я все еще не бросал. Только вот что удивительно: стал во время приема улавливать какие-то неприятные запахи. Как будто гнильцой откуда-то тянет. Когда впервые такое почувствовал, лукавый голос сказал мне: завтра скажи батюшке, что Дух Святой сошел на тебя.

Шла борьба за душу. Я чувствовал ее даже физически. Однажды вышел за ворота лавры, чтобы покурить. Едва затянулся, чувствую, что-то держит меня за шиворот и поднимает над землей. Я, совершенно беспомощный, болтаю ногами в воздухе. Чувствовал себя нашкодившим котенком.

Завершался Рождественский пост. Приехала жена: пора, говорит, возвращаться домой. Вместе подошли к отцу Науму — благословиться на отъезд. Он посмотрел и сказал: «Да она у тебя ангел...» Надо отметить, что она семь лет занималась йогой, никаких вредных привычек не имела и с точки зрения мирской могла считать себя безгрешным человеком... А эти слова старца уже некоторое время спустя заставили задуматься о том, что мы мним о себе.

В разговорах с отцом Наумом вообще было много такого... Словно зашифрованного. Потом оказывалось, что все сбывается. Например, однажды, когда я делился своими житейскими проблемами, он вдруг заговорил вроде совсем не о том: «Знаешь, когда Наполеон шел на Россию, у него было 150 тысяч войска... Нет, 170 тысяч. А у Кутузова — всего 130... Нет, 150... Так он обошел Наполеона и победил мальчишку».

К чему он это говорил? Откуда такие цифры взял? Я спросил: батюшка, а можно к вам еще приходить?

Он ответил тоже как-то странно: «Что это тебе, магазин, что ли? Хочешь приходи, хочешь — не приходи»...

И что же оказалось? В ближайшее время все управилось так, что я возглавил магазин православной книги. Думаю, не случайно прозвучало слово «магазин». И названные цифры оказались нашими с женой зарплатами, которые вскоре выросли.

Встречался я в лавре и с отцом Кириллом. Он мне сказал: «А я тебя видел».

Отвечаю ему: «Я, батюшка, жил в лавре».

Он повторил, как будто я сказал не о том: «А я тебя видел»...

И тут мне вспомнился один из моих странных снов. О том, как меня укусила змея. Я (во сне) понимаю, что надо срочно причаститься и бегу в храм. Батюшка говорит: а ты поучись.

— Некогда мне учиться, меня змея укусила!

А старец опять свое: вот тебе задание. И добавил: ну все, давай умирать. Так жить нельзя...

Теперь я понял, что действительно видел отца Кирилла, это был он.

Вообще змеи как бы преследовали. Однажды привиделось, будто огромный удав обвил меня и держит голову в своей пасти. Я боюсь пошевелиться, жду, что будет дальше. И тут понимаю: гадина хочет проглотить меня. Начинаю бороться и разрываю ее.

Ю.В.: Что ж, змееборчество — один из священных «архетипов» для православного человека. Самый знаменитый сюжет на эту тему, — конечно, с Георгием Победоносцем.

А.А.: Злая сила не оставляла меня в покое.

Ю.В.: Известно ведь, что в момент раскаяния бесы донимают особенно сильно.

А.А.: Да, все же в скорбях что-то темное выходило из меня. «Сдувалась» гордыня. Помню, как однажды с особой силой почувствовал свое ничтожество, оказавшись в Черниговском скиту перед Богородичной иконой. Тут возникло явное ощущение: я плачу, а гадость из души уходит, словно изливается слезами. Подошел монах, тронул меня за плечо и, когда увидел мое лицо, отошел. Уже на выходе из храма, откуда ни возьмись, упали зеленые шерстяные четки, я поднял их, а монах сказал: бери себе.

Чудно было в скиту! Уже потом я понял, что и здесь Господь указывал на что-то важное. Это был день празднования Черниговской иконы — день рождения моей жены. А повенчались мы в день родителей преподобного Сергия. Во время венчания был удивительный случай. Две наши свечи наклонились друг к другу и горели одним пламенем, а потом — что самое поразительное — вновь разошлись и продолжали гореть.

А четки... Старался молиться по ним, даже в метро. Однажды кто-то сидящий рядом вдруг вскочил, словно не выдержал: «Молишься? Ну, ты мне еще попадешься!» Или — в другой раз — незнакомый попутчик без разговора ударил в живот и убежал.

Первое время заходил в церковь просто поставить свечку. Трудно было стоять. Как будто в ноги раскаленное стекло впивалось. Однажды подошла старушка и говорит, а ты постой, постой. Не уходи.

Шла заупокойная служба. И что-то со мной произошло. Я почувствовал весь ужас ада. А ночью во сне ко мне пришла моя бабушка. Сказала: молись, ты у нас один такой... И жена увидела своего отца. Он дал ей пощечину: ты что меня не кормишь!?

Первое время было как? Я иду в собор, а супруга к подругам. Те какую-то колдунью привели... Ведьма говорит: я сейчас посмотрю, где твой муж. Потом удивляется: ничего не вижу! Нет никакого мужа! Когда мне жена это рассказала, я ей говорю: я же в это самое время был в алтаре, читал шестопсалмие. И не могли бесовские очи меня видеть.

Скорби не оставляли. Предстояла еще одна операция. Незадолго до больницы я был в храме и увидел, как из главного алтаря вышел старец, благоговейно приложился к иконам и вошел в алтарь одного из приделов. Подумалось: после службы надо будет взять у него благословение на операцию... Жду, а он все не выходит. Тогда служившего батюшку спрашиваю: нельзя ли пригласить того старца, чтобы благословиться? Тот с удивлением отвечает: «Да нет в том алтаре никого...» Не знаю, кто это был. Может быть, Александр Свирский?

Меня снова положили в больницу. Однажды я увидел, как ко мне приблизилась костлявая и ударила косой прямо в живот. Адская боль. Смертельный ужас. Лицо у меня стало таким, что и соседи по палате испугались: что с вами? Ну не рассказывать же им, что я свою смерть видел!

Перед второй операцией я уже причастился, крестик не снимал. Никаких видений не было. Когда очнулся, была радость на сердце.

Интересное дело: как только начинал молиться, во время перевязок возникали страшные боли. Заметил: если не помолюсь, все проходит безболезненно. Вот ведь как лукавый от молитвы отучает! А вообще состояние было критическое. Порой буквально за десять минут температура подскакивала от тридцати шести до сорока одного. Помогала святая вода. Да еще после операции, когда я впервые выпил ее, внутри все зажглось, как будто больные внутренности помазали йодом. Слава Богу, в больнице встретил молодого батюшку. Он поисповедывал меня и заставил вспомнить те грехи, которые я забыл или грехами не считал. Звали священника отец Артемий Владимиров.

Над кроватью я повесил календарь с иконой целителя Пантелеймона. Как-то зашел заведующий отделением, еврей, да вдруг как заорал: «Снять немедленно, что это такое!?»

«— Это, — отвечаю, — календарь».

А он все не может успокоиться, кричит... Через некоторое время врач пришел в себя. Может быть, даже сам не понимая, что с ним происходило, подошел и извинился.

Потом, правда, с ним возникла еще одна странная ситуация. Меня должны были перевести в институт Склифосовского. Оттуда уже звонили по этому поводу, а эскулап скрыл это и говорил моей жене (как бы озабоченно): почему же никто не звонит?

Почему его никто не забирает? Искусственно созданное недоразумение тянулось довольно долго. Такое ощущение, что врач просто ждал моей смерти. Тогда мне приснился еще один удивительный сон. Как будто я снова в тюрьме и слышу голос: «Идут мучители. Не бойся. Я прикрою». И действительно, страх пропадает, а когда мимо проходят какие-то люди и даже наступают мне на руку, я не чувствую боли. Тут же возникает мысль: надо бежать. Я вырываюсь куда-то — и вдруг передо мной возникает Спаситель. А я перед Ним, как есть. С сигаретным бычком в руке. И тут понимаю: надо возвращаться в тюрьму...

Как-то мне пришел помысел написать покаянное письмо отцу Николаю на остров Залита. Передал объемное послание с оказией. И через некоторое время мне сказали: старец благословил приехать. Мы отправились с супругой. Батюшка первым делом спросил: «Ты у меня был?»