Наследие Сири (СИ) - Брай Марьяна

— Чтобы они не сделали плохо, в первый день, когда проверяют судно, все рабы, что строили его, будут гребцами. Они это знают, и точно не хотят утонуть, — черт, зачем я ему это рассказываю…

— Интересно, я бы не подумал об этом…

— А выгодно ли держать здесь рабов…Не знаю, не я кормлю их, а вот работа пошла раз в десять быстрее — я ежедневно гуляю здесь, и совершенно точно могу сказать — они не прохлаждаются как наемники, — да, так яростно я защищаю только свои идеи. Надо бы научиться держать язык за зубами.

— Позвольте представиться, тала, раз вы не хотите назвать свое имя, начну я. Я правитель Улааль, и так же как вы, ежедневно гуляю здесь. Раньше я жил в доме на побережье, который сейчас занят, но теперь здоровье не позволяет — мне противопоказаны ветра. Но я не могу отказаться от наблюдения за верфью.

— Я Сири, правитель, простите, я никогда не видела вас, мы не были представлены, это я сейчас живу в вашем доме на побережье, — судя по тому, что он улыбался, я поняла какое выражение сейчас имеет мое лицо.

— Я рад знакомству, Сири. Вот уже второй холодный я смотрю и думаю — подойти к вам, но все не могу решиться. Несколько дней вас не было на верфи, и я даже было начал скучать, и хотел искать, переживал — не заболела ли женщина, что занимается строительством моих лапахов, — он с улыбкой смотрел прямо в глаза.

Сири, Сири, тихо, поднимай глаза, и смотри ему строго в переносицу, дыши спокойно. Он умен, он хитер, он внимателен, но если он прямо сейчас тебя не арестовал — у тебя все хорошо. Из любой ситуации можно выйти. Поднимай глаза, делай недовольное лицо, и молчи!

— Ну что вы так расстроились, Сири, я же сейчас хвалил вас. Не ругал, не оспаривал ваши модели судна, я восхищаюсь тем, что женщина имеет столь острый ум.

— Острый ум? — тяни время, повторяй его слова, а сама переваривай информацию, думай, думай, прежде, чем что-либо сказать.

— Да. Потому что придумать новый лапах может женщина, но представить свое изобретение как не свое, зная, что женщину никто не послушает… вы отдали пальму первенства мужчине ради того, чтобы ваше детище начало жить, и вы болеете за судно всей душой — приходите сюда, и смотрите на лапах словно на свое дитя, — наконец он перестал улыбаться, а до меня начали доходить его слова — он не понял, он не догадался, или он умен на столько, что сейчас тролит меня?

— Мне нечего вам ответить, правитель. Одрус Ваал рассказал, что много людей гибнет в шторм. И я много темных не спала, и вспоминала как мы детьми играли в реке, мы выдалбливали из чурок маленькие игрушки — лапахи. И я увидела — если сделать его широким, он не переворачивался. Потом мне эти знания просто не пригодились, я занималась овцами. А сейчас я здесь, и да, я согласна, этот лапах словно мой ребенок, — я опустила голову, и пыталась пустить слезу.

— Да, в начале прошлых холодов мы потеряли еще два лапаха, что ушли на север. Они не могли так долго оставаться на том берегу, значит по дороге туда или обратно они вновь попали в шторм. Давайте спустимся к верфи, и посмотрим ближе, — он предложил мне локоть, и я взяла его под руку.

Мы посмотрели все судна, он поговорил с корабелами, включая и Брана. Судя по тому, что люди вокруг отнеслись к нему достаточно сдержанно, я поняла, что они не знают правителя в лицо. Очень интересно. И очень странно для людей, которые уже годы, или вообще, с рождения, живут здесь. Я думала о двух лапахах, что ушли прошлой осенью, я все это время надеюсь, что Драс получил мою весточку. Я столько времени ждала отправления южан на нашу очередную осеннюю ярмарку, я наблюдала за тем, что грузят на корабль, я искала человека, которому можно без подозрений передать мой знак домой.

Бран долго смотрел на нас, когда мы отошли от него, и пока мы стояли на краю обрыва, в том месте, где суда спускают на воду. К нам подошли Оми и Сига. Все вместе мы поднялись к дороге на горе.

— Жаль с вами прощаться, Сири, но надеюсь завтра на верфи снова увидеть вас на прогулке, сегодня вы слишком удивлены и задумчивы, — он чуть склонил голову, улыбнулся и направился по нижней тропинке, минуя дорогу, в сторону замка.

— До встречи, правитель Улааль, я рада нашему знакомству, — ответила я ему уже в спину. Он не оборачиваясь чуть было остановился, мотнул головой, и снова ускорил шаг.

— Это правитель? — шепотом спросила Оми. Я посмотрела на нее — она выпучила глаза, и смотрела то на меня, то на удаляющегося правителя.

— Он так сказал, Оми. Оказывается, он наблюдает за нами, когда мы приходим сюда. Ладно, пока все вроде нормально. Есть над чем подумать. Идемте обедать, и поедем на берег — смотреть праздник.

Мысли скакали, словно в голове была сотня козлят, которых впервые выпустили на полянку. Я пыталась их собрать в кучу, рассортировать страх за наше дело и свою симпатию к этому мужчине, ругала себя за слабую волю и одновременно оправдывала себя как женщину, которая устала думать только о побеге, устала бояться. Я еще раз обернулась, но он уже пропал за мелкими прибрежными кустами.

Вечера мы ждали с нетерпением — помня прошлогодний праздник, я вновь ждала танцев с людьми на берегу, вновь ждала смеха и горящих огней. Я собиралась снова надеть вещи Оми, и под видом служанки — горожанки хорошо провести вечер. А еще, эта шумная толпа давала возможность спокойно поговорить с Браном.

У Брана уже были несколько верных людей из рабов, которые были в курсе нашего плана — он знал их лично еще с севера, это были люди из нашей и из соседних деревень. Моих родителей Бран здесь так и не видел за все годы, что пробыл здесь. Он видел всех людей, что выводили с кораблей, пришедших с севера.

--------------------------------

Обычные люди, что жили на берегу, жили очень бедно. Море, что их кормило раньше, сейчас было доступно раз в десять дней — охрана дежурила и на берегу. Мальчишки умудрялись спускаться на воду дальше, левее города, но это было опасно. О крутые скалы, что опускались в воду, щедро бились волны. Ребята скидывали со скалы плоты, собранные из бамбука, и прыгали сами со снастями, доплывали до плотов, и рыбачили с них. Обратно взбирались по связанным мало-мальски лестницам.

В прошлом году трое парнишек не смогли выбраться из воды, когда лестница оборвалась. Безутешные родители с трудом вынули их тела, которые било о скалы. Люди были на грани, но у них в голове не было решения о свержении власти, о революции. Они считали правителя человеком, которому боги дали право вершить здесь суд и править землями. Богов здесь было всего три: Воды, Земли, Воздуха. Правитель земель — их потомок, которого очень давно боги отправили на эту сторону Большого моря, чтобы он доносил до людей правила, по которым нужно жить.

— С прежним правителем все было иначе — он лишь следил, чтобы южане вовремя занимались обработкой земли, делились друг с другом, брали рыбу и соль из моря, вместе ждали холодов, и освещали небо кострами, говоря богам, что люди готовы ко времени, когда земля готова к отдыху, — рассказывала мне старая женщина, дочь, мать и жена рыбаков, что что жили здесь всегда.

Я познакомилась с ней на первом празднике начала тепла, она чистила рыбу для запекания. Несмотря на ее почти слепые глаза, руки двигались точно и уверенно. Говорила она несколько распевая, растягивая слова. Подошла я к ней тогда, услышав, что она заставляет внуков еще и еще идти в море. Те не хотели, им хотелось увидеть гуляние, потанцевать на берегу.

— Не ленитесь, живот ваш не будет танцевать завтра, когда вы заглянете в котелок, лентяи, идите еще, пока можно брать в море то, что оно дает нам — своим детям, — женщина смотрела перед собой, но как будто почувствовала, что я стою за ее спиной в трех метрах, и слушаю их диалог.

— Не стой там, женщина из холодных земель, у меня от твоего взгляда холод в спине, встань тут, — она рукой с ножом указала мне на пятачок напротив себя. — Встань тут, и говори, не жалей, боги нас не дадут в обиду.

— Извините, я не хотела подслушать, я не знала, что вы так бедно живете, — я обошла ее, и встала перед ней.