Скандальная дуэль - Дон Мактавиш

Два ливрейных лакея и три горничные помогали леди. Холлингсуорт выбраться из кабинета. Саймон велел одной из девушек приготовить для вдовы успокаивающий отвар и оставаться с ней в ее покоях до конца бала. Потом, не обращая внимания на взявшего его за руку викария, пошел к большому холлу, буквально волоча друга за собой.

– Саймон, что ты собираешься делать? – умолял викарий.

– Найди Фелпса, пусть ждет меня в башне, – выдавил Саймон, рывком освободившись от хватки Роберта и едва не сбив его с ног.

– Саймон, это невозможно! – воскликнул викарий. Повернув друга к себе, Роберт встряхнул его. – Ястреб мертв. – Мертв, Саймон! Теперь ты вышел из игры. Ради Бога, не делай этого!

– Ты знаешь, почему она это сделала. – Саймон ударил себя в грудь. – Из-за меня. Потому что я не отомстил за ее отца. Я был круглым дураком. Я должен был в ту ночь найти этого негодяя. Но я не хотел надолго запирать Дженну. Я не знал, как обстоят дела между нами, Роб. Я так боялся, что она проговорится, боялся, что она выдаст меня и тебя вместе со мной. Ты тоже боялся. Не вздумай этого отрицать!

Опустив руки, викарий ссутулился, обдумывая ответ.

– Да. Признаю, была пара моментов, когда я опасался, что она может выдать тебя, – сдался он. – Ее ненависть к разбойникам так велика, а вы оба были воинственно настроены. Но мой страх прошел, когда я увидел, сколь велика ее любовь к тебе. Ты должен был это заметить.

– Тебе нечего было терять. А я мог потерять все, чего тяжким трудом добился для Криспина и Эви, для Эдгара. Я не мог рисковать своим альтер-эго, поскольку это погубит их жизнь, их надежды на будущее. Если бы меня опознали как Ястреба, они не пережили бы этого скандала, ты это прекрасно знаешь. Ты должен был предупредить меня, Роб. Ты знал Всего этого можно было бы избежать, если бы ты сказал мне.

– Не смей перекладывать вину на меня, Саймон Радерфорд! Я не мог сделать этого. Дженна сама должна была рассказать. Кроме того, как тебя предупредить, если тебя здесь не было?! Из этого все равно никакого проку бы не вышло. Ты был ослеплен любовью, и я хотел для тебя этого союза. Но черт побери, Саймон, я ведь с самого начала говорил, что вам нужно подождать и лучше узнать друг друга. Ты меня тогда не послушал. Ты отмахнулся и презрительно посоветовал заняться собственными делами. Я сделал все, что мог. Я сказал Дженне, что она ошибается, что Ястреб не причиняет вреда своим жертвам и не повинен в смерти ее отца, что она должна довериться тебе. Она пообещала мне, что так и сделает, специально попросив, чтобы я позволил ей обсудить эту тему с тобой. Естественно, я предполагал…

– Вот именно! Ты предполагал.

– Вы взрослые люди. Она рассказала мне все на исповеди как викарию.

– Другой конфессии?

– Я отношусь к своему призванию серьезно, Саймон. Я ничего не мог сделать.

– Не надо было ничего делать, а только сказать мне.

– Что сказать? – огрызнулся Роберт, снова схватив его за руку. – Я понятия не имел, что она стреляла в тебя во время одного из твоих набегов! Я узнал это одновременно с тобой, когда она в истерике бросилась в мой дом и излила душу.

– А если бы я не подслушал, ты бы сказал мне?

– Саймон, это нечестно. Ты знаешь, что тайна исповеди священна, что сан накладывает определенные ограничения, что я связан…

– Значит, ты бы не сказал? Черт побери!

– Для тебя нет ничего святого?

– Нет, когда дело касается моих друзей. Тебе следовало это знать. Ты видел, через что я прошел ради близнецов. И почему я не женился. И почему до сих пор не могу позволить себе роскоши надеяться на нормальную жизнь.

– Ты – не духовное лицо.

– И слава Богу!

– Саймон, пожалуйста…

– Сейчас нет времени на разговоры! – Высвободившись от хватки Роберта, он шагнул из главного холла в душную летнюю ночь и увидел во внутреннем дворе Патоку. Схватив повод, Саймон торопливо пошел к конюшне, его хромота стала заметнее.

– Что ты собираешься делать? – не унимался спешащий за ним Роберт.

– Я намерен немного поговорить с Марнером.

– Только не под видом Ястреба! Я прошу тебя, Саймон Ястреб мертв. И пусть таковым останется. «Воскресив» этого бандита, ты подпишешь себе смертный приговор!

– Иди и найди Фелпса, – скрипнул зубами Саймон, откинув со лба волосы. – Я знаю, что ты желаешь мне добра, Роб, но для благих намерений теперь слишком поздно. Моя дорога в ад уже вымощена.

Поставив Патоку в стойло, он велел конюху позаботиться о взмыленной лошади, а сам принялся седлать шоколадного жеребца по кличке Бешеный. Он уже собирался сесть в седло, когда заметил стоящего рядом викария.

– Черт побери! – взревел Саймон, и лошади ответили ему нервным ржанием. – Ты вернешься в дом и позаботишься об Эви? Не нужно Оксфорд оканчивать, чтобы сообразить, что Марнер к этому руку приложил. Этот молодой распутник, которого ты прибил в саду, Джеймс Мортонсон, сын виконта Мортонсона. Его в приличном обществе не принимают. И сюда его, конечно, никто не приглашал. За этим стоит Марнер. Все обернулось бы гораздо хуже, если бы у тебя не достало духа проконтролировать ситуацию. Я благодарен тебе за это. Мне нужно поквитаться с виконтом. А ты проследи, чтобы в мое отсутствие больше ничего не случилось.

– Саймон…

– Иди к ней, – скомандовал он. – Пусть из этого фарса выйдет хоть что-то путное, но сначала найди мне Фелпса! Сегодня ночью все кончится. Видит Бог, должно кончиться!

Глава 25

Дженна откинулась на холодные кожаные подушки тюремной кареты. Рана была легкой, пуля лишь задела плечо. Констебль в Сент-Энодере перевязал ее, но от боли началось головокружение. Если пустяковое ранение причиняет такую боль, то что пережил Саймон, когда она ранила его? Дженна не могла отделаться от этой мысли. У нее вырвался горестный стон, она искренне считала, что получила по заслугам. На свой лад это даже успокаивало, и она смиренно приняла кару.

Разбойник, повинный во всех ее горестях, мертв – это самое главное. И она этому причиной, хотя бандита сразил сидящий напротив нее сыщик. Дело закончено. Теперь не будет ночных поездок по корнуолльским дорогам, кровожадной жажды мести, страха попасться и навлечь позор на честное имя отца. Это уже случилось. Ее худшие опасения обернулись реальностью.

Однако все это бледнело по сравнению с ноющей пустотой внутри от потери Саймона. Как она тосковала по его сильным рукам, по его любви, которую предала и потеряла теперь уж наверняка. Он узнает, что с ней случилось? Конечно, узнает. Но Дженна не хотела, чтобы позорное известие быстро дошло до его ушей. Оно испортит первый бал Эвелин. Саймон никогда ей этого не простит.

Ее глаза затуманились от слез. Их поток не иссяк, и Саймон по-прежнему был их причиной. Нет. Она не заплачет.