Гробницы Немертеи - Алферова Марианна Владимировна

– Рад… – рассеянно буркнул Атлантида.

Ему не нравилось, что Бродсайт вновь чуть его не сцапал. А ведь Платон избавился от костюма. Paзумеется, Катрин могла рассказать о приходе про-фессора Рассольникова. Не надо было вообще с ней встречаться: тут Атлантида слишком был неосторожен. А впрочем – причем тут осторожность? Нетрудно догадаться, что Платон вернется на Немертею. Значит – надо поджидать его здесь, в космопорте.

Атлантида весьма смутно представлял организацию общества экселентистов. Прежде он даже считал, что экселентистами называют тех, кто призывает сидеть на своей планете и не высовываться. Потом узнал, что это – изоляционисты. А экселентисты считают, что планеты должны управляться только людьми или, в худшем случае, гуманоида-ми. Всяких там разумных насекомых, ящеров и остальных не пускать по служебной лестнице выше уборщика мусора. Поговаривали, что в Совете Лиги Миров есть несколько влиятельных экселентистов, и потому на выступления этих групп Служба безопасности смотрит сквозь пальцы. Значит, Бродсайт из их компании. Ну что ж, экселентисты всегда вели себя нагло, а им почему-то стеснялись дать отпор. Будто они малые дети, и их запрещено обижать. А то расплачутся, узнав, что они не самые умные и, увы, не самые духовные.

Но в этот раз Служба безопасности встревожилась.

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА НЕМЕРТЕЮ

"Тиранозавр” на пересадочной базе встретил Платона как родного. – Опять ничего не везешь? – спросил бюрократ, наблюдая, как его подручные потрошат багаж археолога. Они были старательны, как и в первый раз.

Видимо, надеялись хотя бы теперь отыскать контрабанду. Разве не странно: археолог летает с Немертеи на Ройк и обратно, и в багаже у него – ни одной золотинки.

– Я абсолютно чист, – заявил Платон. Ящик с текилой он предусмотрительно поставил рядом да еще водрузил на него ногу. – И кстати, мой друг с седыми волосами не пролетал недавно? Мы разминулись на Ройке.

– Ну, как же! Был! – закивал головой разумный ящер.

– И тоже ничего не вез?

– Только волосы на голове. Но это конфискации не подлежит, – в голосе таможенника послышалось сожаление.

"Интересно, куда Ноэль засунул пятнадцать килограммов золота? ” – подумал Атлантида. Но вслух спрашивать не стал. – Кстати, вы нашли ребят, оставивших оружие на базе? – поинтересовался он.

– Это закрытая информация! – заявил негуманоид. – Послушайте, я опасаюсь, что группа экселентистов попытается напасть на Немертею.

– Совершенно невозможный вариант. Попасть на планету можно только с лицензией МГАО. “Цербер” их не пропустит.

Нельзя сказать, чтобы “тиранозавр” успокоил Платона. Но что еще предпринять, археолог просто не знал.

Связи с планетой по-прежнему не было. Хотя девица в службе тахионной связи очень мило улыбалась. И комп, как помнил Атлантида, улыбался тоже, “Цербер” оказался тут как тут, пообщался с бортовым компьютером челнока и мгновенно потерял к гостю интерес.

– Автопилот отключен, – неожиданно сообщил комп. – Двигатель Краснова тоже.

Платон вышел из приятно-дремотного состояния.

– Включить автопилот! – приказал компу.

– Автопилот не отвечает.

Атлантиду бросило сначала в жар, потом в холод. Несколько раз он нажал кнопку включения автопилота. Никакого эффекта. Да что ж такое! Челнок совершал вокруг Немертеи виток. И долго он будет крутиться? – Дай мне инструкцию аварийной посадки, – обратился Платон к бортовому компу.

– Инструкция отсутствует.

– Цербер! – заорал он, обращаясь к стражу. – Мне нужна инструкция аварийной посадки.

– Не располагаю, – гавкнул “Цербер”.

Ну вот, радуйся, Атлантида, твоя мечта исполняется. Как ты хотел-посадка в ручном режиме… И все… последнее желание. Пот бежал по спине ручейком. Неужели так страшно умирать? Глупо так бояться… Неприлично… неаристократично… Но страшно. Так, спокойно, надо вспомнить… Кнопка включения автопилота теперь ни к чему, а вот справа – аварийное катапультирование. Может пригодиться. Зеленая в верхнем ряду – подача топлива, рядом – включения самого двигателя. Еще через одну – кнопки тормозного режима.

– Ты знаешь, когда надо запустить двигатель? – спросил Платон.

Голос противно дрожал. Но ведь на самом деле он так не боится. Да-да, на самом деле он не боится. Почти.

– Знаю. До включения двигателя для посадки осталось четыре минуты…

– Дай отсчет за минуту до включения.

Атлантида откинулся в кресле. А все-таки неплохо, что Бродсайт вырубил автопилот. Вот и посадим челнок. Мечты должны исполняться. Даже самые безумные.

– До включения двигателя пятьдесят девять секунд…

Палец Платона завис над кнопкой подачи топлива. Странно только, что “тираннозавры” не проверили его челнок перед вылетом с пересадочной базы. Впрочем, вирус, обеспечивший сбой, мог так затаиться, что никакой ящер не отыщет.

– Двенадцать секунд… Одиннадцать… Десять… Атлантида нажал кнопку.

Столбик индикатора пошел вверх.

– Семь секунд…

Платон нажал кнопку импульсного режима. Через три секунды работы двигатель должен отключиться.

– Пять секунд…

Мягкой тебе посадки, Атлантида…

– Одна… старт…

Платон включил двигатель.

В космопорте Атлантиду никто не ждал. А Платону так хотелось похвастаться своим недавним маленьким подвигом. Андро обещала устроить праздник по случаю возвращения. Значит, обманула. Зато неподалеку стоял еще один челнок. Маленькое, видавшее на своем веку много звездных портов корыто. Кто прилетел? Бродсайт? Или Ноэль? Лучше, конечно, Ноэль – Атлантида с удовольствием даст ему по физиономии. Он заглянул на склад Андромахи – все было закрыто, замки включены. Платон забрался в вездеход, стоящий в ангаре коспоморта – то есть между двумя обломками какого-то административного столичного здания эпохи Четвертого царства, – и поехал в загородную зону. На двери дома Кресс Платон обнаружил граффити:

"Мы в главных гробницах. В той, что лучше сохранилась. Приходи скорее”. Пришлось возвращаться назад, в разрушенную столицу. Что здесь происходит? Андро и Кресс удалось включить нуль-колодцы на обратную связь? Или… Они расшифровали язык Немертеи? Наверняка Крессида с супругом давно уже занимаются дешифровкой. Было неприятно сознавать, что Ноэль мог говорить правду. Если их компьютер нашел ключ у языку звучащих кувшинов, то эти двое знают теперь куда больше Платона. Он чувствовал себя идиотом. Противно открывать то, что открыли другие. Но если они раскрыли тайну Немертеи, то почему не опубликовали данные? Копили материал? В наше время в, таких случаях придерживать материал опасно – каждый чих надо немедленно патентовать, на каждом углу кричать “мое”, или твое тут же станет чужим. Эти двое – шустрые ребята, но им не удастся оставить Атлантиду с носом.

– Быстрее! – крикнул он бортовому компу.

– Быстрее невозможно. Покрытие слишком неоднородно.

– Для дорожного компа любые ухабы и острые скалы все равно покрытие. Главное, ввести базовые понятия, а все остальное ерунда. Не надо было торопиться на Немертею – задержался бы на Ройке, отослал профессору Биттнеру подробный отчет, а не конспект… Может, в самом деле, Ноэль и Кресс правы, и не стоит так суетиться, сообщать, разглашать…

Он злился. Сам не зная на кого – на себя ли, на них… И даже не пытался себя одернуть. Разве аристократ не может плюнуть в рожу, когда очень захочет? Будем считать, что это маленькая слабость аристократа – плевать мерзавцам в рожу. Забава. Что-то вроде звездного поло и игры на рулетке в казино “Индепенденс”, ради которой надо лететь на Землю-дубль. Аристократам свойственны дорогие причуды. Это мысленное замечание заставило Платона улыбнуться. Вся прелесть жизни в этих причудах, которые ты можешь себе позволить, ты – себе, а не тебе – другие. Вся эта суета слишком мелка для аристократа. Стоит ли изменять привычкам ради сотни кредитов? Но кредиты нужны, как это ни печально, даже людям с голубой кровью. Если бы не деньги, если б не слава, не желание утереть нос Брусковскому… если бы не все это – что тогда? Плюнуть на все и сесть писать монографию по цивилизации Немертеи… Ну и? Можно рассчитывать на курс из пятнадцати лекций, и отнюдь не виртуальных. А нужны ему эти лекции в Оксфорде? Всего лишь дорогая причуда. Так, может, лучше сыграть на рулетке? В конце концов, наука мало чем отличается от рулетки. Если смотреть с окраины Галактики, то практически ничем.