Студент - Всеволод Советский

— и вот пошла добротная «сталинская» застройка: монументальные здания с лепниной, балюстрадами, мраморной облицовкой первых этажей… Тут и кончился Проспект Октября. Дом №1 — это уже явно дореволюционное здание пожарной команды, вернее, старинными тут были каланча и административный корпус, к которому пристроен сравнительно современный гараж с четырьмя широченными воротами.

Проспект уперся в большую площадь с оживленным движением, а от нее лучами разбегались несколько улиц. Троллейбус продолжил движение по прямой. И здесь мы угодили в лесопарковую зону. С обеих сторон от проезжей части потянулись березово-рябиново-еловые перелески, в глубине которых угадывались прогулочные дорожки, а поодаль справа медленно ворочалось огромное колесо обозрения. Я мельком подумал о том, как чудесно здесь будет через месяц, когда осень начнет входить в законные права… И тут же пришла такая неожиданная мысль: а какое, в принципе, роскошное название: проспект Октября! Только в нем политическое содержание напрочь заслонило природное, и мы этого не видим. А представьте себе: проспект Осени. Проспект Апреля. Весеннее шоссе. Проспект Сентября… Ну разве не красота⁈

Пока я умилялся этому, роща кончилась, вернулись жилые районы. О, здесь они были совсем другие!.. В отличие от строго планомерных, возводимых по проекту кварталов Политеха и проспекта Октября, тут царила полная эклектика, архитектурный сумбур. Здания XIX и начала ХХ веков, зачастую деревянные, даже с изящными наличниками, соседствовали с современными и почти современными, и среди них мелькали явно «конструктивистские» создания 20−30-х годов… Я стал внимательнее вслушиваться в названия остановок, объявляемых женщиной-водителем троллейбуса.

Старец из киоска сориентировал меня на магазин «Океан». Было такое поветрие в 70-е годы: кого-то из власть имущих осенила мысль улучшить и разнообразить меню советских граждан за счет морепродуктов, которых в СССР добывалось мерено-немерено. Да собственно, и за счет речных и озерных обитателей тоже, только их было неизмеримо меньше. И вот сеть специализированных магазинов «Океан», торгующих добром из водного царства, была усердно создана по всей стране, во всяком случае, в крупных городах. Понятно, что черной и красной икры в продаже там не наблюдалось, зато рыба, крабы, креветки, даже моллюски и миноги в разных видах: свежемороженом, соленом, консервированном!.. Все это в широком ассортименте предлагалось покупателям. Очевидный толк в том был: продукты, в целом вкусные, полезные, недорогие, достигали рядового потребителя. Как говорится, реальная экономическая поддержка. А значит, и социальная. Неслыханные прежде слова: хек, минтай, нототения — прочно вошли в общий лексикон.

— Следующая остановка: «Магазин 'Океан»!.. — не очень внятно продребезжал старенький троллейбусный громкоговоритель, и я стал готовиться к выходу. И через пару минут вышел.

Надо признать, что киоскер весьма разумно описал мне, куда идти. Пользуясь его подсказками, я уверенно двигался по незнакомым мне улицам, все больше и больше окружавшим меня стариной. Добротные двух-, трех- и даже четырехэтажные дома, каменные и деревянные, иные выстроенные изящно, со вкусом, иные — с нелепым купеческо-мещанским апломбом… Угол улиц Чернышевского и Розы Люксембург — так говорил старичок. Я быстро нашел улицу Чернышевского, пошел по ней, глядя на перпендикулярные. Улица Крупской. Узенькая, по-воскресному тихая, небольшие дома, утонувшие в зелени… Я смекнул: ага, если улица Крупской, значит, где-то тут рядом имена основоположников… И точно, следующий перекресток явно был «центровым», оживленным и нарядным. Улица Ленина — прочел я, выйдя к светофору, а в монументальном здании слева опознал кинотеатр «Родина», тот самый, с тремя залами. Все верно! По описанию я должен был пройти мимо него.

Следующий перекресток был с улицей Карла Маркса. Тоже логично. Значит, следующий…

Я не ошибся. Табличка: «Улица Розы Люксембург». Вполне солидные старинные здания, особенно одно — я уже знал от киоскера-эрудита, что это была до революции гостиница, «комфортабельно обставленные номера с электрическим освещением», так писали в рекламе. Здесь и располагался Кинотеатр повторного фильма.

Время?.. Пол-шестого. Еще можно прогуляться. Я и прогулялся, отмечая достопримечательности.

На углу дома напротив, столь же солидного — кафе-мороженое. Так. Идем дальше. Аптека. Гастроном. Магазин «Мелодия». Продажа грампластинок. Сейчас их называют — «винил». За крыльцом «Мелодии» — подворотня. То есть, арка, ведущая в загадочную глубь старого квартала. Там царила настолько таинственная полутень, что захотелось заглянуть туда… Но здесь уже время поджимало, я заспешил в кинотеатр.

В убогоньком фойе перед кассовым окошком стояли двое: замухрыженный интеллигент в темном костюме, сто лет нечищеном и неглаженом, лохматый, в очках, произведенных, наверное, году в 1955…

— Мне, пожалуйшта, дальний ряд, по вожможности… — шепелявил он, перебирая копейки в трясущихся хилых ручонках. — У меня, видите ли, дальножоркость…

…и стройная изящная девушка среднего роста. Длинные светлые волосы. Цвета спелой пшеницы — говорят про такие. Лица ее я не видел. А вот ножки очень хорошенькие. Он была в юбке по колено.

Грешным делом, я заинтересовался. Повернись!.. — мысленно приказал ей. Нет! Не приказал. Попросил.

Трясучий эстет справился, наконец, со своей мелочевкой. Получив билет, он чуть прихрамывая, устремился к входу в зал.

Еще и хромой. Двадцать два несчастья, как Чехов писал.

Барышня достала из сумочки новенькую десятирублевку:

— Один билет, пожалуйста.

Голос — не хрустальное очарование, прямо скажем. Почему-то я ожидал такого. Но нет. Голос как голос. Вежливый, глуховатый. Приятный, впрочем. В меру.

— Девушка, вы чего вообще-то думаете?.. — раздраженно донеслось из кассовых глубин. — Двадцать копеек билет стоит! Я где вам девять восемьдесят найду?

— Но у меня других нет, — спокойно возразила незнакомка. — Вообще нет, только одна вот эта десятка. Больше нет.

— Ну а мне теперь что делать⁈

— Я сделаю, — сказал я.

Девушка обернулась. Наконец-то я увидел ее лицо.

И впечатления примерно те же, что от голоса. Ничего особенного… но все же что-то есть.

— Сделаете?.. — переспросила она.

— Конечно, — я вынул свои деньги. Перебрал, протянул ей пятерку, трешку и два целковых. Один бумажный и один металлический.

— Спасибо, — сказала она ровно и приветливо.

Нет, точно, что-то в ее лице есть. Необъяснимое. Глаза, нос, губы — по отдельности все самое рядовое. А в сумме… аура какая-то, от такой мужские сердца тают. Сказка.

Я-то, конечно, таять не стал. Слава Богу, у меня все под контролем. Но познакомиться… А почему бы нет?

Она протянула кассирше железный рубль:

— Мне, пожалуйста, где-нибудь в середине зала.

— И мне рядом! — громко сказал я. — Вы ведь не будете возражать?

Последнюю фразу я произнес с изысканной вежливостью.

— Нет, — ответила она с легкой улыбкой.

Кассирша, бубня нечто оставшееся неведомым миру, передала девушке