Цвет счастья - Клара Мария Багус

Ведь весна всегда возвращается.

Глава 66

Четыре недели Жюль, Шарлотта и Антуан жили вместе, как одна небольшая семья. Для Антуана Жюль был отцом, которого у него никогда не было, но о котором он всегда мечтал. Для Шарлотты он был мужчиной, которого она всегда ждала. Они жили в гармонии с собой и миром.

Однако однажды днем, в пятницу, к ним в дверь постучали. Антуан ждал возвращения Ни Лу. Они слишком долго находились в разлуке, да и Жюль был в предвкушении того, что наконец-то сможет обнять своего родного ребенка. Но вместо этого пришел почтальон с сообщением от Луизы и Сарасвати из-за тысячи километров, с другого конца света.

Речь шла о Ни Лу. Она была больна. Смертельно больна. Еще один приступ, вероятно, последний. Часть ее легких, которая еще функционировала, была размером с крылышки стрекозы.

Антуан, Шарлотта и Жюль сидели в поезде в нетерпении. Через окно Антуан наблюдал, как работники маневровой бригады на противоположном пути расцепляют вагоны, устанавливая под колеса некоторых противооткатные упоры, и один из вагонных мастеров наконец подошел к их пути и обошел перрон, останавливаясь у каждого колеса и ударяя по нему длинным легким молотком. Когда звук был нечетким, он бил по нему еще раз, чтобы убедиться, что колесо не ослабло и колесная пара цела. Повсюду грохотали тележки с нагроможденным багажом. Наконец поезд тронулся.

За многочасовой поездкой последовала переправа на корабле. Они провели в дороге несколько дней. Оставался последний отрезок пути – снова по железной дороге. Мимо них проносились луга. Луга, по которым текли ручьи. Луга, покрытые фиолетовыми пятнышками, наполненные ароматом лаванды.

Теперь в одной руке Жюль держал письмо, которое перечитывал снова и снова, будто это что-то меняло в состоянии Ни Лу, а в другой – руку Шарлотты. Антуан так и смотрел в окно на улицу. Будет ли она еще жива, когда они приедут?

Больница находилась среди покрытых росой полей и цветов, на холме, недалеко от виллы Жюля и Луизы. Приятный вид снаружи был обманчив в противоположность тому, что находилось внутри. Повсюду царило прозаическое страдание, просачивалось сквозь палаты больницы, словно вода сквозь пористую породу. И среди всего этого – Ни Лу. Среди всех этих больных. Среди всех этих умирающих.

Когда Жюль впервые увидел ее, лежащую там, похожую на цветок, он почувствовал, как его тело наполняется страхом, как страх гнездится в его груди. Ее жизнь висела на волоске от смерти. Его нервы были натянуты до предела. Ее кожа стала прозрачной, как это часто бывает в больницах. Его – побледнела.

Флорентина сидела на краю кровати рядом со спящей больной, когда вошел Жюль. Антуан и Шарлотта остались с Луизой и Сарасвати в коридоре, чтобы он мог провести время со своими дочерями.

Жюль подошел к девушкам. Флорентина встала и крепко его обняла. Они долго так стояли, пока Ни Лу не подняла веки:

– Жюль? Это ты, Жюль? Мой отец? – Ее голос был всего лишь шепотом.

Флорентина снова села на кровать. Жюль осторожно наклонился над больной, погладил ее обеими руками по щекам и сказал:

– Ни Лу! Дочка! – На его глаза навернулись слезы. – Я был плохим отцом для вас обеих. – Затем силы покинули его. Удрученный, он опустился на край кровати напротив Флорентины. – Боюсь, теперь уже поздно все исправлять.

– Никогда не бывает поздно, – улыбнулась Флорентина и протянула ему руку.

Тем временем Ни Лу задалась вопросом, правда ли то, что только что сказала Флорентина. Действительно ли никогда не бывает поздно? И действительно ли она тоже смогла его простить? Но ей не пришлось раздумывать долго: она знала, как будто это само собой разумеется. Да, она смогла простить его. Своего отца. Потому что смогла понять. А понять все – значит простить все. Сарасвати не раз ей это доказывала.

– Простите за то, что я вам сделал. Простите, что лишил вас настоящих родителей.

– У нас были родители. Родители, которые были хорошими для нас во всех отношениях, – сказала Ни Лу тихим измученным голосом, глядя на Флорентину, которая одобрительно кивнула. – Не биология определяет родственные связи, а любовь.

Флорентина погладила Жюля по спине.

– Все хорошо, папа. Все хорошо. Мы справимся.

Жюль, который не мог отвести взгляда от лежащей с почти прозрачной кожей Ни Лу, покачал головой. Как сильно он сожалел о том, что после рождения оттолкнул от себя этого ребенка. А теперь этот ребенок умрет.

Теперь, когда Жюль наконец-то нашел единственную любовь, любовь предназначенной ему женщины, он потеряет одну из дочерей. Что же будет? Будущее вдруг стало таким важным словом. Важной мечтой.

– Я люблю тебя, – сказала Ни Лу в безмолвной тишине.

– Но как ты можешь? – спросил Жюль. – Все эти годы меня не было рядом, хотя ты нуждалась во мне.

– У меня все было хорошо. С Сарасвати и Пранавом. И с братьями.

– Я люблю вас. Вас обеих, – сказал Жюль дочерям.

Снова стало тихо. Жюль задался вопросом, почему в мире так много страданий. Почему в нем происходят такие ужасные вещи. Ежедневно мы все ищем смысл, и если он иногда хоть немного нам открывается, мы тут же вновь его теряем.

Что он мог сделать, чтобы помочь Ни Лу? Жюль потряс головой, словно пытаясь разогнать спутанные мысли и выстроить их в четкую линию.

И вдруг появилась она. Идея. Мысль. Он извлек ее откуда-то из дальнего уголка мозга. И принял решение: он наконец-то подарит Ни Лу жизнь, которую она заслуживает.

Флорентина посмотрела на него, в его печальные потерянные глаза. В одночасье она поняла, что он собирается сделать. Жюль погладил ее по щеке. Ей стало так хорошо от этого теплого отцовского прикосновения. Затем он встал, поцеловал каждую девушку в лоб и ушел. Флорентина поняла, что в последний раз видит его живым.

Когда он закрыл за собой дверь палаты Ни Лу, Шарлотта ждала его снаружи с распростертыми объятиями. Она пыталась вселить в него надежду и поддержать, однако в эти дни ей пришлось понять, что искусство заключается не только в том, чтобы обрести душевный покой, но и в том, чтобы сохранить его в контакте с реальностью.

Глава 67

– Умоляю тебя, Антуан. Ты должен ей помочь, – сказал Жюль, когда мужчины остались одни на крыльце больницы.

– Как бы я хотел это сделать, спасти ее. Но это практически невозможно. – Его глаза были влажными.

– Почти невозможно и невозможно – это не одно и то