Начало всех начал - Тина Вальен

В один не прекрасный миг оглянулись пастухи и поняли, что кормить стадо нечем и распустили его. Как все растерялись, когда объявили, что надо теперь жить в лесу по волчьим законам! Почему и зачем? Потому, что ближе к внутренней сути человека-собственника. И каждый нашёл своё, стадо или стаю, близкие к этой сути. Стали очевидней нравы, но не изменились. Каждый – за себя!

– «И живу я на земле доброй за себя и за того парня»! – добавила я.

– Язва! Земля-то добрая, а общество на ней становится всё злей. Вот и моя тусовка ни стадо, ни стая, а сборище зверей в разных шкурах, и куда не уеду, попадаю в него. Такова специфика моей профессии, она не позволяет даже остановиться. Плюс наше ошеломительное время – голова кругом. От наблюдений и впечатлений едет крыша.

Я уже закипала – кругом одни наблюдатели, чёрт побери! Но Фил не дал вырваться моему возмущению и продолжил:

– Богатые и бедные были, есть и будут, теперь и среди нас, слепо веровавших в коммунистический рай. Весь остальной мир давно смирился с этим несправедливым фактом, результат смирения – гниль. Пока никто из богатых, при разной аргументации, не считает себя виноватым хоть в чём-нибудь. А уж наши «новые русские» – тем более. Одни выпрыгнули из нищеты и одурели от счастья, что их дети и внуки никогда не испытают её. Другие всегда были номенклатурной элитой, им деньги сами шли в руки, и они их взяли, почти не нарушая существующих законов. Как всегда, они оказались умней, хитрей и изворотливей других. Есть и такие герои, которые начали своё дело с нуля и выжили. Честь им и слава. Почти всем богатым деньги дали на миг ощущение свободы, и тут же обратили в рабство. У каждой медали есть обратная сторона.

Вина политиков?! Они думают только о собственной карьере, лезут вверх. Сегодня здоровые амбиции приветствуются. Но, спаси нас бог от этого змеиного клубка! Ты явно подозревала это, когда сняла свою кандидатуру.

Посмотрим на дно, где нищие и бродяги. Никакой ответственности за себя, за мир во всём мире. Это ли не кайф? К ним с добром, а они кусаются… Им бы чуда и халявы. Заставить их учиться, потом работать – непосильный труд.

– Они – дети. Так хочется их всех хотя бы отмыть и накормить, а потом дать шанс, дать выбор…

– Один из вариантов «осчастливить насильно» мы сегодня наблюдали. Картина не вдохновляет.

– Да, уж… – я вздохнула, – … и что интересно, ведь никто из нормальных людей не живёт по принципу: убей, укради, не почитай отца и мать свою…

– Правильно, только редкие сволочи. Все за мораль! Но по мере своих возможностей. И никто – в ущерб себе. Исключая героев и святых. Преклоняемся, помним, равняемся, но вакансий на их пьедесталы полно. Позволь и мне быть простым смертным.

Фил посмотрел на меня, ожидая хоть какой-то реакции на свои мысли. Я молчала. Не хочет человек соприкасаться ни с милицией, ни с беспризорниками. Имеет право. Но что-то его всё-таки волнует. Пусть выговорится. Он никуда не спешит, и мне не хочется нести домой не проходящее мрачное состояние.

– Кстати, ты сказала, что надо искать позитив во всём. Что не обязательно говорить высокие слова о долге и совести всего человечества, надо всего лишь заниматься своим делом, которое любишь и знаешь лучше всех. Прописная истина. Но ещё ты считаешь, что каждый может гордиться тем, что умеет делать лучше всех…

– Например, дальше всех плевать…

– Почему сразу плевать?! – ошарашено спросил Фил.

– Ты хотел услышать – лучше всех фотографировать? – рассмеялась я. – Просто вспомнила Алтай. Как-то на одном из собраний я сказала детям, что каждый из них может гордиться собой, ибо что-то он может делать лучше всех, – чтобы повысить их самооценку.

– Например, плевать дальше всех, как Толик? – раздалось из зала.

– Для подобных «умельцев» существует «Книга рекордов Гиннеса». Если он победит в таких соревнованиях, то и приз денежный получит, – ответила я под хохот собравшихся. – «Коля у нас не силён в математике», зато с трактором управляется лучше всех! Вадик у нас лучший столяр.

Представляешь, заставили меня перечислить достоинства каждого. Я им сказала и о том, что не все найдут себе работу по душе, зато после работы… Маша, например, может сшить себе самое модное платье…

– Я мечтаю собрать парусник…

– А я тортики буду печь!

– Я буду сочинять хиты!

– Мы долго говорили на эту тему и пришли к выводу, что надо развивать свои творческие способности, которые помогают сделать жизнь интересной. Вот вспомнила своих воспитанников, и мрак ушёл из души.

Мои губы сами собой растянулись в улыбке. И Фил повеселел.

– Гордиться можно всем, даже отсутствием гордости.

– Ну, это уже какой-то словесный блуд…

– Так что я хотел сказать?

– Не знаю. Более сумбурного разговора в моей жизни ещё не было. Я уже не рада, что неоригинально затронула неприкасаемую совесть олигархов. Видимо, ты хотел, но не сказал главное: и твоя совесть жива. Именно она нарушает твой привычный внутренний комфорт, и заставляет быть без вины виноватым. Не я, а она потащит тебя в подвалы и поможет не столько детям, сколько тебе крепко спать. Точка!

– Ты безнадёжна! Моя совесть милосерднее. – Фил как-то неуверенно рассмеялся. – Придётся спускаться вниз… Экстрим входит в моду, меняет сознание. Выдержу, я мужчина. А ты, хрупкая женщина, выложилась вся на Алтайской каторге и передохни!

– Да при чём здесь я?! Ты обо мне не беспокойся. Сверши свой последний подвиг и спи спокойно. Заводи керогаз, поехали! Удивительно, но мне стало легче.

– И мне расхотелось напиться. Извини, оглянулся, а поплакаться некому. Сошлось как-то всё мрачное в одну точку. Отца недавно отправили в отставку, нанесли страшный моральный ущерб. Всегда шёл в первых рядах стада, травку щипал сочную. Отставка – обида смертельная. Винит всех подряд. Вчера заехал к нему, хотел успокоить, но получилось наоборот – «Скорую помощь» пришлось вызывать. Называется «по душам поговорили». Я честно признался, что мне нравилось и не нравилось в Союзе, что нравится и не нравится сейчас, в новом времени. Но отца не проведёшь, почувствовал, что в этом новом мире мне всё-таки лучше, обозвал предателем, за сердце схватился. Я ночь не спал, переживал, а утром поехал в ЦВСН. Увидел, послушал… Получается, что отец прав? Посмотрел на тебя – точно прав. Моей маме не довелось видеть такое. Хотел убедить хоть в чём-то тебя, а убедил себя. Спасибо, что выслушала.

– Извини за резкие комментарии. Сразу бы начал с отца… Я ведь тоже дочь военного. Только папа служил отчизне с полной выкладкой по буеракам, рекам, поэтому и перестройка его не испугала: «Готов? – Всегда готов!» И в меня вдалбливал оптимизм. Как видишь, что-то осталось. Кем бы ни были наши родители, главное, что они есть. Представь себе на миг, что их у тебя нет и не было никогда. Ты – малыш, ты плачешь, зовёшь, но к тебе никто не подходит, родные руки мамы не успокоят, не обнимут. Подойдут другие, может быть даже добрые, но чужие. Надо хоть однажды в жизни такое представить, чтобы осознать благо своей семьи.