Затерянный мир Кинтана-Роо - Мишель Пессель

С наступлением темноты, уставшие до изнеможения, мы подошли к остаткам растерзанного ураганом кокаля Санта-Роса. Он располагался неподалеку от развалин Чак-Мооль. Как только мы прибыли на кокаль, мой странный проводник моментально куда-то исчез, и больше я его не видел. Тут, на кокале, меня приветствовал метис с Косумеля. Он был удивлен моим появлением, однако явно обрадовался встрече и отнесся ко мне очень доброжелательно.

За все это время я отлично научился вести беседы с кокалеро. Хозяин Санта-Росы весь вечер расспрашивал меня о побережье и о своих друзьях, с которыми он не видится годами. Я старался ответить на его вопросы и рассказал все, что мог, о кокалях, где успел побывать.

Было уже совсем поздно, когда я повесил в пустом сарайчике свой гамак. Теперь я научился делать это мастерски, что имело для сна немаловажное значение. Надо стараться не очень сильно растягивать гамак и определить точный изгиб, наиболее удобный для спящего. Забираясь в гамак под свою ветхую противомоскитную сетку, я каждый раз возносил хвалу древним богам за то, что они послали в этот неустроенный мир такой славный подарок.

Утром я принялся расспрашивать кокалеро о руинах, но оказалось, что, кроме тех построек, которые были рядом с кокалем, он ничего не видел. Разговор наш слышал маленький индеец по имени Чук (он был из группы индейцев Чан-Санта-Круса). Перебив хозяина, Чук сказал, что видел когда-то во время охоты большую постройку далеко на болотах. Хозяину, видно, не понравилось, что ему возражают; он выслушал эти слова с сомнением, а я обрадовался и стал просить Чука вспомнить это место и проводить меня туда. Место он, пожалуй, смог бы разыскать, но сейчас к нему без лодки не добраться: после дождей лагуны стали слишком глубоки. К моему огорчению, на кокале лодок не было. Все же я надеялся как-нибудь пройти через лагуны и продолжал уговаривать Чука проводить меня. Он охотно согласился, только снова повторил, что из этого ничего не выйдет.

Я взял свой фотоаппарат, и около девяти часов мы с Чуком отправились в путь. Сначала дорога шла по берегу, а примерно через милю Чук остановился и показал на густые заросли мангров и нагромождение мертвых деревьев за песчаной полосой, где раньше был кокаль. Тут надо было сворачивать в джунгли.

Пробираться через путаницу стволов, мангров и лиан было нелегко. За четверть часа мы продвинулись всего лишь на несколько футов. Чук рубил направо и налево, как свирепый сарацин в битве на Востоке. Под непрерывным натиском мачете Чука кругом летели щепки, с шумом валились скользкие ветки мангров.

Вскоре под ногами у нас захлюпала вода. Заросли становились все гуще, вода прибывала, и наконец показалась лагуна. За полосой мангров поднималась целая гора деревьев, вырванных или сломанных катастрофическим ураганом. Ноги вязли в теплой вонючей грязи. Мои сандалии пропитались этой жижей и наконец свалились с ног. Разыскивая их в липком иле, я вымазал руки по самый локоть. Потом сандалии пришлось все же снять и шагать босиком по острым камням и сломанным веткам. Чук шел впереди, выбирая места помельче.

Осторожно переставляя ноги и размахивая руками, словно канатоходцы, мы медленно двигались через лагуну, стараясь держаться поближе к островам мангров. Два или три раза мой фотоаппарат чуть не оказался в воде, его удалось спасти только благодаря немыслимым акробатическим трюкам. Как единственный свидетель всех моих открытий, аппарат теперь приобрел для меня исключительную ценность. От сырости кожаный футляр его позеленел, металлические части покрылись ржавчиной. Вместе нам пришлось вынести немало трудностей, оттого-то он стал для меня еще дороже. Сначала, болтаясь на шее, фотоаппарат мне порядком надоедал и казался просто туристским украшением. Потом я к нему привык и не упускал случая (часто потрясая людей, никогда не видевших такой штуки) запечатлеть каждое лицо, каждую постройку, какие встречал на этой удивительной земле.

Три часа пробирались мы через лагуну и болота, шли по густым зарослям островов среди нагромождений поваленных деревьев. Без конца вытягивая шею, Чук старался разглядеть свои зарубки, указывающие дорогу к развалинам.

Бредя по мелкому болоту между стволами и манграми, я вдруг увидел, как навстречу мне плывет ядовитая водяная змея (недаром Чук все время громким голосом предупреждал меня, что идти надо осторожнее). Редко в своей жизни я испытывал такой страх. Убежать здесь было некуда. Боясь привлечь своими движениями внимание ужасного пресмыкающегося, я застыл на месте. Плавно извиваясь, змея проплыла мимо в дюйме от моих голых ног.

Как бы в награду за перенесенный страх вскоре показались руины. Сперва мы увидели просто скопление кустов, поднимавшихся над болотом, но потом они приняли определенные очертания большого прямоугольного здания. На его верхушке, наполовину скрытой кактусами и пальмами, поднималось что-то вроде небольшой квадратной башни высотой в один ярд с дверными проемами со всех сторон.

В целом постройка производила удивительное впечатление, отражаясь в мутной воде, словно венецианское палаццо. Мы подошли к храму с востока, с той стороны, где не было никакого входа и только виднелся фриз, украшенный крестиками из кораллов. Такой рисунок я уже видел на храме по другую сторону залива Асенсьон.

Здание имело пятнадцать ярдов в длину, восемь в ширину и около пяти ярдов в высоту. Только с одной, западной, стороны в нем был широкий прямоугольный проем. Притолоку поддерживали две массивные круглые колонны с квадратными капителями. Фриз шел вокруг всего здания, а по обеим сторонам от входа на каменной стене были высечены две головы дракона. Храм на удивление хорошо сохранился, видимо потому, что стоял посреди соленой лагуны.

Судя по размерам, это могло быть главное здание всего поселения, возможно торгового центра, одного из звеньев цепи морских портов — Сан-Мигель-де-Рус, Чамаш, Чунйашче. Вполне вероятно, что порт имел связь с другими прибрежными поселениями через давно исчезнувшие внутренние каналы.

Я нерешительно вошел в храм. Внутри на голом гладком полу валялись обвалившиеся с потолка камни. Вдруг где-то у меня над головой послышался шум. Взглянув вверх, я увидел в полумраке сотни летучих мышей — вампиров. Одни из них кружились под потолком, другие, зацепившись своими огромными когтями за камни, висели вниз головой. Когда мои глаза привыкли к слабому свету, я заметил в задней части храма три низких входа во внутреннее помещение. Согнувшись, я прошел в эту комнату, где было почти совсем темно и раздавался писк вампиров. Я чувствовал, как они рассекают воздух и носятся, будто сумасшедшие, у меня над головой.