Дело о свалке токсичных заклинаний - Гарри Тертлдав

— Спасибо. — Я поблагодарил его от всей души. В словах Джонсона был здравый смысл. Теперь все, что мне оставалось — это молиться, чтобы похитители оказались людьми здравомыслящими. Но будь они на самом деле здравомыслящими, разве решились бы они на похищение?

Джонсон выбрался из-за стола и положил свою огромную ручищу мне на плечо:

— Отправляйтесь-ка домой, мистер Фишер. Постарайтесь отдохнуть. Если хотите, вас проводит наш черно-белый ковер. А то вдруг опять попадете в ловушку?

Немного поколебавшись, я покачал головой. Джонсон вздохнул с облегчением — видимо, пожалел о своем предложении, как только сделал его. Я подозреваю, что Лонг-Бич испытывает такую же нехватку полицейских, как и все остальные районы. Ужасная все-таки жизнь в этом городе. И я попал в самую гущу этого ужаса.

Джонсон проводил меня до ковра.

— Мы будем поддерживать с вами связь, сэр. И с этим вашим легатом Кавагучи, и с ЦР, и с ФБР тоже, потому что это — похищение… Что тут смешного, сэр?

— С ФБР я и сам могу связаться. Мой кабинет — прямо под их штаб-квартирой в Конфедеральном Здании. — Интересно, а не будет ли заниматься этим делом Сол Клейн? Хорошо все-таки иметь своего человека в ФБР. С ним работать куда приятнее, чем с призраком из ЦР. Генри Легион меня ужасно раздражал.

Джонсон опять похлопал меня по плечу и объяснил, как мне от них добраться до дома. Не помню, как я попал в Хауторн — в голове мелькали обрывки каких-то мыслей, и приятных среди них было мало. Я умилостивил демона-привратника, слетел в гараж, слез с ковра и направился к лестнице. Здесь я уже не думал ни о позднем времени, ни о тусклом освещении. И, конечно же, зря не думал. А вы никогда не совершали глупостей?

У подножия лестницы, ухмыляясь, стоял вампир.

Современная медицина для вампиров может сделать многое. Регулярные переливания крови, призванные утолить их вечную жажду, гелиотропные ванны — чтобы они могли свободно передвигаться между восходом и закатом (кроме воскресенья — тогда связь между солнцем настоящим и символическим слишком сильна), солнцезащитные очки — чтобы не ослепнуть от солнечных лучей. Тот, кто предпочитает и, увы, кто имеет возможность пользоваться достижениями современной науки, может жить полноценной жизнью.

Но не все. Некоторым легче подчиняться инстинкту и бродить по ночам. Не слышал, чтобы в Хауторне водились вампиры, но меня это не удивило. Во-первых, меня уже ничто не могло удивить, а во-вторых, я ж говорил, что это паршивый район.

На одну-единственную секунду я задумался, а не связан ли он с теми ублюдками, которые похитили Джуди. Сомнительно. Вампиры, простите за избитое сравнение, — одинокие волки. Этот скорее всего просто был голоден. Однако случайные уличные нападения не менее опасны, чем предумышленные.

Глаза вампира засверкали. Я знал, что если буду смотреть в них слишком долго, то впаду в оцепенение. И тогда я сунул руку под рубашку и вытащил то, что висело у меня на груди.

Наверное, вампир ожидал увидеть распятие. Его клыкастая пасть скривилась в презрительной усмешке. Многие вампиры, особенно те, которые давно живут в христианских странах, происходят от балканских мусульман и нечувствительны к знаку креста.

Но я вытащил не распятие, а мистический иудейский амулет — семерной акростих, изготовленный все тем же магом Абрамелином, который сделал мой Молниеразящий Жезл. Я сорвал с себя амулет и запустил им в вампира.

У кровососа были хорошие рефлексы — он поймал акростих на лету прежде, чем тот угодил ему по физиономии. Но это его не спасло. Крик боли перешел в мучительный вой. Иудеи называют вампиров «кепилот», что значит «пустые внутри», и это очень верное определение. Вампиры утратили слишком много человеческого и оттого чрезвычайно уязвимы для магии. Как только акростих, основанный на еврейском слове «собака», коснулся вампира, он превратился в тощего бродячего пса.

— Пшел вон, сукин сын! — рявкнул я, занося ногу для хорошего пинка. Пес бросился наутек, скуля и поджав хвост.

Я подобрал амулет, повесил его на шею и потащился наверх. Только когда я уже лег и безуспешно пытался уснуть, мне стало ясно, что, не будь я так опустошен эмоционально, вампир мог бы перепугать меня и опустошить в буквальном смысле слова, прежде чем я вспомнил об амулете.

Лежа в постели, я постоянно спрашивал у будильника, который час. Последний ответ, который я помню, был два часа сорок восемь минут.

Отправляться на работу после трехчасового сна — это кошмар. Такое с каждым бывает несколько раз в жизни. Чаще всего причиной тому — новорожденный в доме. А у меня… Подумав о ребенке, я опять вспомнил Джуди. У нас было так много планов на будущее… Ох, не хочется думать, что они не сбудутся.

Одна чашка кофе на завтрак. Вторая — в кафе Конфедерального Здания, сразу же по приходе. Следующая — за ней. Еще одна — полчаса спустя. Я постепенно оживал. О Господи, я все же заставлю себя прожить этот день… если вечер когда-нибудь наступит. Зато тогда я буду настолько измотан, что засну без всяких хлопот. Однако всему свое время. Сначала — пережить день.

А значит — позвонить во множество мест. Я не чувствовал ни малейших угрызений совести, пользуясь служебным телефоном в личных целях, ведь мои личные дела теснейшим образом переплелись с делом о свалке. Прежде всего я позвонил наверх — Солу Клейну.

— Сол, это опять Дэвид Фишер из АЗОС. Я хочу… то есть не хочу, но должен сообщить о похищении.

— Это что ли то самое, о котором мы вчера получили доклад с Лонг-Бич? — спросил Клейн. В ответ на мое «да» он продолжил: — Это как-нибудь связано с тем делом о мини-зингерах?

Я успел напрочь забыть о мини-зингерах и обнаружил, что могу испытывать не только страх и беспокойство, но и смущение.

— Нет, никак не связано. Сол, раз уж ты получил это сообщение, не значит ли, что ты сам займешься этим делом?

— Да, и я тоже, — уклончиво сказал он. — Ты не против, если я сейчас спущусь к тебе обсудить подробности?

— Конечно, приходи. А ты не мог бы по дороге заглянуть в наше кафе и принести две чашки кофе? Деньги я отдам.

Пришел Сол. Мы выпили кофе. И он опять задавал те же вопросы, которыми мучил меня накануне Джонсон, Я тупо повторял те же ответы. Сол строчил в блокнотике. Когда я закончил, он сказал:

— Дэвид, мы сделаем для тебя и для мисс Адлер все. Обещаю. — Я заметил, что он не пообещал вернуть ее живой и невредимой: должно быть, научился не давать невыполнимых обещаний.

Когда он ушел, я позвонил Генри Легиону.

— Сейчас буду, — сказал призрак.

И появился, преодолев всю страну быстрее, чем Сол Клейн — два этажа. Правда, Генри Легиону не пришлось заходить за кофе.

Я рассказал свою историю в третий раз. От многократного повторения мне уже казалось, будто все это случилось не со мной.

— Это — преступление, — сказал призрак из Центральной Разведки. — События развиваются стремительнее, чем предсказывал хрустальный шар. Полагаю, катализатором явились ваши исследования вокруг Девонширской свалки.

— Но мы ж там ничего не нашли, кроме горстки звездной пыли. — Я почему-то чувствовал себя, как ребенок, которого отшлепали за то, что он подглядывал в окошко родительской спальни.

— Это известно вам, — заметил призрак. — Но я сомневаюсь, что это известно и преступникам.

И исчез. Ненавижу эту привычку! Всегда он оставляет последнее слово за собой.

Потом я позвонил легату Кавагучи. Я боялся, что он все еще в отъезде, но нет. Я его застал.

— А, вы по поводу похищения очаровательной мисс Адлер, с которой я познакомился на пожаре в монастыре святого Фомы? — спросил легат. Значит, лонг-бичская полиция с ним уже переговорила.

— Именно, — угрюмо сказал я. — Свалка, пожар… Не вижу иной причины для похищения Джуди. Особенно если учесть, что эти гады уже пытались меня убить.

— А я вижу, — ответил Кавагучи. Не успел я сорваться на крик, как он мирно продолжил: — Однако признаю, что ваши предположения наиболее правдоподобны, Вы, наверное, уже догадались, что я обсудил этот вопрос с ребятами из Лонг-Бич. Но показания из первых рук — совсем другое дело. Был бы вам весьма признателен.

И я дал ему показания. «Еще один повтор», — подумал я. Еще одно бегство от реальности в пустословие. Это, видимо, своего рода антимагия. Магия использует слово, чтобы сотворить то, что возникло в воображении. Я же использовал слово, чтобы превратить свой кошмар в воспоминание, с которым куда легче справиться.

— Вы узнали у судмагэксперта, какой вид сонного заклинания обнаружен в квартире вашей невесты? — спросил Кавагучи.

— Ох, нет, — спохватился я. — Тот человек в штатском, Джонсон, отвез меня в участок, чтобы я мог дать показания под присягой, а судмагэксперта я больше не видел.

— Ну ладно, я сам это выясню. — Голос Кавагучи прозвучал как-то отстраненно, словно он одновременно что-то писал.