Тренер: молодежка - Валерий Гуров

— А вы сырники со сметаной любите, Иван Сергеевич или без?

— Я милая моя особо в еде неприхотливый, но от сметаны точно не откажусь, — я потянул за дверь, ее открывая, чтобы скорее выпроводить из номера свою юную гостью.

Ну в общем, как добропородячный хозяин поступил.

— До свидания, Иван Сергеевич, — прошептала Аня. — Приятно было с вами время провести.

— Взаимно, столько нового о вас узнал, — подмигнул я.

Я дверь открыл наконец, чтобы повариха могла выйти, и вздрогнул сразу.

Опа!

На пороге стояла Оксана Вадимовна собственной персоной. И в виде таком, что у меня за малым челюсть до колен отвисла. Директриса была обернута в полотенце (уж не знаю, куда она в таком виде собралась) и была вся измазюкана в пене. Волосы мокрые. Но самое любопытное — руку она подняла и держала так, будто собралась в мою дверь стучать.

Возникла немая сцена. Я смотрел на Оксану Вадимовну, Аня в пол взгляд перевела, а директриса переводила взгляд то с меня, на повариху, то наоборот. Тоже совершенно растерянная в первые секунды, глаза выпученные от изумления.

— Здрасьте… — первая опомнилась повариха.

Директриса не ответила, медленно руку опустила. На Аннушку, красную как спелый помидор, вылупилась с бушующим негодованием во взгляде. И я, решив самую малость атмосферу нагнетающую разрядить, потянулся к Ане и нагло чмокнул ее в губы. Вот дернуло меня. И повариху тоже дернуло — та отпрянула от меня, как будто я губами не целую, а током бьюсь. Ясно, забыл совсем, какой на дворе год. Перестройка перестройкой, но девчонки все еще скромные и стеснительные. Даже такие совершено безобидные вещи, как легкий чмок воспринимают, будто катастрофа вселенского масштаба произошла. Реакция Аннушки была понятной, не зная как себя вести, она бочком-бочком и свалила подальше от моего номера и директрисы, выдав только полушепотом несвязное: до свидания, Оксана Вадимовна. Куда там до свидания. Директриса выпучила на меня свои большие голубые глазищи. И ничего не говоря уходить собралась.

— Голубушка, вы что-то хотели? — бросил я вслед.

Ну вполне себе безобидный вопрос… вроде как. Я даже, как настоящий джентельмен, не стал Оксане Вадимовне отвешивать шуточки о ее внешнем виде, а выглядела она мягко говоря странно. Мягко говоря. Уже в дверях она остановилась, резко повернулась ко мне.

— Вообще-то Иван Сергеевич, не знаю что вы там себе напридумывали, но у меня воду в номере выключили и я хотела вас попросить посмотреть!

— А вон оно что, ну ясно, — я охотно принял версию директрисы с отключенной водой. — Ну у меня вода есть, если что зайти може…

Не успел договорить. потому что Оксана Вадимовна зашла в свой номер и хлопнула дверью напоследок так, что едва штукатурка не посыпала.

Бух!

Я еще постоял с минуту в коридоре, мало ли директриса вернется. Но потом зашел в свою номер. Специально в ванную заглянул, воду включил — вдруг действительно вырубили? Ну мало ли. Однако вода из крана потекла в раковину вполне себе рабочей струйкой. Работает все… значит, только у Оксаны Вадимовны неполадки. Все с вами голубушка ясно. Значит сложности смыть пену у вас не появиться.

Жутко хотелось спать. Я перед тем как улечься помассировал ногу, чуть поколебавшись, принял таблетку анальгина на ночь. Не хотелось во сне ворочиться от ноющей ноги. Тем более завтра предстоял крайне тяжелый и насыщенный день. Ответственный. Я с утра пораньше после завтрака планировал съездить в Тарасовку к открытию. А там, между прочим, хотел поинтересоваться, как «Спартак» собирается какую-то футбольную команду строить, если у моих пацанов в «Колоске» нет ни формы, ни мячей. Ничего нет — только желание. А ещё следовало узнать, где и как можно заявиться с моими орлами на на летние соревнования между лагерей. В самую пору заявочку по нужному адресу подать.

С этими мыслями я лег спать. Но хоть я и выпил анальгин, все равно пришлось поворочаться в кровати. Мысль о Ленке Пупсе нет-нет, а в голову лезла. Может стоило перед тем как ложиться спать заглянуть к девчонке в номер. Но каждый раз, когда эта мысль меня посещала, я вспоминал, как Елена Анатольевна отшила меня прямым текстом и вспомнив, от своего желания отказывался. Идти никуда не стал. Да и перед завтраком у нас с пацанами тренирвка. Так что извини, Ленка, если тебе помощь моя без надобности, то я тем более пас. Твои проблемы не мое собачье дело.

Глава 24

Проснулся от грохота в дверь моего номера.

Бух-бух-бух!

Через временной промежуток, когда я раздумывал вставать или послать все куда подальше, затарабанили с новой силой, едва не выламывая дверь.

Пришлось просыпаться. Открыл глаза и понял, что на дворе еще глубокая ночь, даже светлеть не начало. Если точнее, то начало четвёртого утра — вон минутная стрелочка на часах на стене остановилась всего в нескольких минутах от двенадцати.

Фух…

В голове мысли первые закрутились. Походу что-то там произошло, раз ко мне в номер так усиленно ломятся. Почти дверь с петель снимают. Ладно, разберемся что по чем. Какого спрашивается лешего кому-то неймется. Ничего святого у людей нет. Сами не спят и другим не дают.

Бух-бух-бух.

В третий раз раздался грохот, еще сильнее, чем первые два. Да иду я, иду, неугомонные.

Выдох. Принял вертикальное положение, поднялся с кровати, зевая во весь рот.

— Иван Сергеевич! Откройте!

Послышалось из-за двери. Поплёлся открывать, в одних трусах, тапочки правда одел. Кто там сто грамм, блин, как говорится. А от стопочки горячительного я бы сейчас не отказался. Увы, никто так не ломится в двери, чтобы выпить предложить. Что-то мне подсказало, что это Оксана Вадимовна решила концерт по заявкам продолжить, ей походу покоя не давало, что рядом с ней проживает физрук. И дамочка поставила перед собой цель меня из номера выжить. Но голос из-за двери доносился не особо знакомый, хрен поймёшь — женский или мужской, может директриса пока мокрая по коридору шлялась простыла? Ну с Оксаной Вадимовной все может быть.

— Иван Сергеевич!

Ну раз так нужен кому-то Иван Сергеевич, то вот я — открыл дверь, стоя в одних трусах.

— Голубушка… — я уже хотел сказать, чтобы Оксана Вадимовна спать пошла (уверен ведь, что она приперлась) и прекращало всей этой ерундой заниматься, но запнулся. На пороге стоял Осипов.

Здравствуй усралась — удивился я. Понятно, почему голос хрен пойми какой, у Осипова голос очень мягкий, а из-за дверного полотна так вообще не разберёшь. Окинул пацана взглядом, нахмурился