Бриллиантовые яйца - Алексей Самойлов

«Газель» отогнали, оставили на обочине трассы, а спящего шофёра (Вадик тогда решил, что мёртвого) усадили за руль. Потом Владимир Иванович оправдывался перед Бегемотом, что, дескать, «уснул за рулём, сморило – хорошо, что вовремя это понял и остановился».

Каково же было удивление Мамона, когда в ловко похищенных яйцах он не нашёл никаких бриллиантов! Да, дополнительно хапнуть не получилось – но зато не пришлось подставлять Бегемота – потому как было очевидно, что тот прибрал к рукам алмазы ещё до отправки в аэропорт, и «газель» шла без товара изначально. Сайленс, получивший пустышки, естественно, спросил с Мамона. А тот, будучи УВЕРЕННЫМ, что стопроцентно виноват Бегемот, и наехал на него. Тот разговор и подслушал случайно Витька.

Выходило, что Мамон хотел обвинить Бегемота в краже, которой тот не совершал, а получилось так, что Мамон обвинил Бегемота в совершённой краже. Бегемот, зная, что яйца он не воровал, полез в бутылку, понимая, что Мамон хочет его подставить. Решив тянуть с отдачей «долга» до последнего, Бегемот дождался заказа Сайленса, придумал план со второй партией и на этот раз действительно пустил «газель» с пустышками.

Даже после допроса юных грабителей Мамону с трудом верилось, что Бегемот не причастен к пропаже первой партии. Никто – ни Демидова, ни Степанов, ни Митьков – не смогли ответить, КАК же товар мог попасть в свободную продажу. Где произошла путаница?

Этого не понимал и Бегемот. Предстояло тщательное расследование, но вот могло ли оно что-то изменить? Возможно, все бесценные киндер-сюрпризы уже разлетелись по разным городам, и теперь процесс продажи алмазов народу остановить будет проблематично. К тому же, Бегемот и Мамон не без оснований подозревали друг друга в сокрытии каких-то фактов, и провести совместное расследование было не реально.

Узнав от Мамона, что яйца с алмазами, по словам Демидовой, продаются на прилавках, Бегемот тут же занялся проверкой всех машин и всех накладных за тот день, когда случилось это безобразие. А Мамон снял долг с Бегемота под давлением Сайленса. Но при этом яичный канал контрабанды замораживался, а Бегемот оставался в доле только в том случае, если придумает иной безопасный способ переправки нелегальных русских алмазов в Бельгию.

Эпилог

Вадик понимал, что предстоящий разговор – последний. Ему ничего не вкололи, его оставили с Мамоном наедине, и через неделю он уже будет числиться пропавшим без вести.

– Как ты думаешь, Вадим, – неожиданно добродушно, как отец с сыном, завёл беседу Мамон, – сколько людей в этом мире знают о способе, которым мы переправляли камни за границу?

– О способе? Ну, человек пять, – прикинул Вадик.

– Как ты думаешь, если вдруг на предприятие к Геннадию Васильевичу придёт сотрудник ФСБ и спросит «А что это вы запихиваете в свои яйца?», что я подумаю, об этом узнав?

Вадик разумно промолчал. Он всё понял.

– Так вот, я сразу пойму, откуда дует ветер, – закончил Мамон.

Господи… Вадик пока не верил в чудо. Мамон играет с ним!

– Осталось немного людей, знающих секрет, – продолжил Мамон.

– Но ведь… – осмелился перебить Вадик, – кто-нибудь, как и мы, купит яйцо, найдёт алмаз… И вы знаете, у сотрудников ФСБ тоже бывают дети.

– Во-первых, все алмазы в ближайшее время будут изъяты из продажи. Во-вторых, доказать нашу причастность к алмазам, спрятанным в яйцах, будет невозможно. Этот пункт понятен?

– Понятен, – вздохнул Вадик. – Может, тогда и пугать меня не стоит? Я не идиот, понимаю, что теперь навечно у вас под колпаком.

– Я просто предупреждаю. А досье на тебя и на твою подружку я убираю в сейф. И если она попытается со мной поиграть, то ты выйдешь из игры первым. Так что советую вам договориться.

– Я не собираюсь с ней разговаривать, – отрезал Вадик, – она не дура и сама всё поймёт.

Через пару минут напротив Мамона сидела Олеся. И беседа тет-а-тет повторилась.

Дюша не понимал, о чём спрашивает Вадик. Какая-то дискета… В том месте, которое называл приятель, – в щели между плинтусом и полом под правым окном – никакой дискеты не было.

– Между прочим, тебе лучше в клубе не появляться, – предупредил Дюша, – говорят, ты с какими-то бандитами украл маркеры, и вообще, приезжали менты. Говорят, на руководство клуба наехали, и по этому поводу была пальба.

– Значит, нет дискеты… Ладно, привет.

Впрочем, теперь без разницы – Олеся ли её взяла, Витька ли при жизни… Вадик плохо помнил события от момента предательства Олеси до момента пробуждения в вагоне метро кольцевой линии. Он ПОНИМАЛ, что случилось – Мамон и его бандиты поймали их, и его накачали наркотиками. Но Вадик, конечно, не помнил, что он сам рассказал Мамону о месте, куда запрятал эту чёртову дискету с информацией об алмазах в киндер-сюрпризах и прочем…

Всё произошедшее он мог бы с полным правом назвать досадной иллюзией. Если бы не два «но» – первое, это бесспорный факт того, что им могут заинтересоваться менты, и… было ещё одно.

Минуло две недели с тех пор, как Миша Шубин плеснул минералкой в лицо майору из МВД. Он сделал всё, что мог – обзвонил и посетил всех Танькиных подружек, друзей и просто знакомых, побывал на трёх тусовках панков, четырёх тусовках хиппарей, пару раз ночевал на флэтах и перезнакомился со всеми арбатскими музыкантами. Он связался с родителями жены на Украине, и те проверили всех имеющихся в наличии родственников, близких и дальних.

Таня пропала, и заявление в милицию он уже отнёс. Но Миша не собирался прекращать поиски. Он решил на выигранные в телеигре деньги нанять частного сыщика. Свою жизнь без любимой он не представлял.

В дверь позвонили, когда он занимался обзвоном детективных контор. На пороге стоял долговязый черноволосый парень в камуфляжной одежде. Миша видел его впервые. Парень почему-то был в тёмных очках.

– Что вам нужно? – равнодушно спросил хозяин квартиры.

– Михаил, да? Вы муж Татьяны?

– Ну я, – Мишу бросило в жар, – а вы кто?

– Я её знакомый, Вадим. Можно мне пройти?

Вадик прошёл на кухню. Воспоминания об этой квартире навсегда останутся у него в памяти. Одно «слабо» он преодолел. Несмотря на свой оголтелый эгоизм и пофигизм, он пришёл сюда ещё раз. Почему? Да потому, что никогда не проигрывающий и уверенный в себе человек, каким был Вадик, обычно ломается, когда впервые оказывается жестоко обманутым.

– Вы что-нибудь знаете о ней? – в лоб спросил Миша.

– Да, – Вадик даже в тёмных очках смотрел в стенку, а не на вдовца, – она умерла.

Наверно, этот человек-смерть пришёл слишком вовремя. Две недели всё-таки сделали своё дело, и Миша вместо того, чтобы орать «Не верю!» и закатывать истерики, просто сел на стул, уставился на спину гостя и тихо произнёс:

– Повторите.

– Её убили, – уточнил Вадик.

– Кто?

– Бандит по имени Василий. Она стала случайной свидетельницей криминальной разборки. Её убийца тоже мёртв, Таня отомщена.

– Кто убил её убийцу? Вы?

– Нет, мой… друг. Валера. К сожалению, он тоже умер.

Об этом Вадику три дня назад сообщил Мамон. По его словам, ранение оказалось слишком тяжёлым, и Штеф скончался в на следующий день в реанимации. Почему-то о нём Вадик сожалел больше, чем о Витьке.

Больше вопросов не последовало, и Вадик, наконец, повернулся. Миша уронил голову на стол, закрыв руками. Вадик благоразумно вышел, прикрыв дверь. Уходить из квартиры совсем он пока не стал, всё-таки необходимо выполнить тяжёлую миссию до конца.

Когда Миша предстал перед ним, это был уже не Миша и даже не его бледная тень с пустыми глазами. Прошёл час или два, пока он тихо рыдал, а Вадик смотрел на выключенный телевизор.

– Что теперь делать? – спросил Миша.

– Лучше молчать и жить дальше, – ответил Вадик, – её тело уже не найти. Сами понимаете.

– Значит, в милиции соврали?

– Значит, соврали. Вы не добьётесь справедливости.

– Добьюсь… только потом… позже…

– Тогда забудьте обо мне. Я выполнил свой долг, но собираюсь ещё пожить, – резюмировал Вадик.

Вот теперь всё, и он, не прощаясь, покинул злосчастную квартиру. Он считал, что выполнил какой-то долг, сбросил с плеч тяжёлый груз вины… не понимая, что тем самым подвёл ещё одного человека к смертельной черте. Вечером Михаил Шубин самостоятельно перешагнёт через неё, выпрыгнув с балкона. И Вадик об этом никогда не узнает.

Проходя мимо подъезда Олеси, Вадик не почувствовал ничего, кроме презрения. Мстить ей? А за что? А зачем? Разве он доверял ей настолько, что предательство стало для него полной неожиданностью?

Конечно, нет. Тем более, что он сильно поумнел. Бог её накажет. Если захочет, конечно. Но, даже веря в высшую справедливость, Вадик понимал, что никогда не простит Олесю. Пусть она тысячу раз покается перед ним, пусть будет целовать ему ноги и биться в истерике – хрен ей, а не прощение! Он не Бог, вот.