Я сделаю это сама - Салма Кальк

наваждение пропало. Никаких золотистых нитей, но меня как будто отрезало от всех остальных – даже слышно стало на мгновение чуть хуже. А потом – снова нормально.

- Святой отец, как у вас с защитой?

Тот взялся за висящий на груди крест.

- Со мной, - с достоинством сказал он.

- Это несомненно, - генерал поклонился. – Высшая защита в некотором смысле неодолима, но – что у вас с обычной магической защитой? Понимаете, нежить не всегда готова принять во внимание божественное заступничество, а в райских кущах вам будет без разницы, чем сегодня завершится наше дело.

- Кхм, - едва ли не поперхнулся святой отец. – Обычно божественного заступничества хватало.

- Дело ваше, - пожал плечами генерал. – Но если вдруг что – только не упрекайте сейчас меня в маловерии, господа нашего ради – обхватите маркизу и стойте. Её купола достанет на двоих.

Отец Вольдемар глянул на меня странно, но ничего не сказал. А генерал продолжал командовать.

- Жак, мы с тобой сейчас проделываем дыру в периметре. Северин, готовься вступить на счёт «три». Выше нос, ясно?

Северин глянул на генерала так, что было ясно – опасается. Не уверен в себе.

- Вспоминай, чему учил тебя маркиз де Риньи, - спокойно говорил ему генерал. – В тебе есть сила, смертоносная для них. Главное – не испугаться и успеть. А тебе нечего бояться, ты знаешь ту сторону мира, как и эту. Ты сможешь. Попробуй, пока они безмолвны и безопасны. Вдох, выдох, вперёд,

Северин взглянул на генерала, нерешительно улыбнулся… и вдруг из его правой ладони плеснуло вверх серое щупальце. Плеснуло, сделало круг и втянулось обратно.

- Вот, всё ты можешь, - генерал потрепал мальчишку по затылку. – На счёт «три», так?

Оглядел всех – полковника Трюшона, Северина, отца Вольдемара. По мне скользнул взглядом, как по мебели, да я примерно ею и была.

- Раз, два, три!

18. Очень страшно

18. Очень страшно

Я не заметила, что сделали генерал и Трюшон, но – услышала какой-то очень отдалённый, на грани слышимости треск, и лежащие на полу зашевелились. Будто в замедленной съёмке, неторопливо и очень, очень страшно.

Вообще с виду – ничего особенного. Просто мужчины поднимаются с пола. Подумаешь, белые. Ни кровинки в лице ни у одного. И ещё – глаза закрыты. Но будто им это не помеха. И я впервые поняла, как это – когда страх взял за горло, вот меня прямо взял, это не было преувеличением ни чуточки.

Я прямо тут же пожалела, что спустилась сюда, и не дала мужчинам возможность справиться с этой жутью без меня. Толку от меня нет никакого, а выход-то я перегораживаю всей собой.

Мои глаза закрылись сами по себе, но я сосчитала про себя до пяти и открыла их снова.

Отец Вольдемар шептал молитву, а рукой держался за крест.

Генерал опирался спиной на стену, его трость лежала на полу, а обеими руками он что-то держал. Что-то большое и тяжёлое, судя по напряжению и по выражению его лица.

Полковник Трюшон тоже что-то держал, но ему как будто было попроще. Наверное, у него просто нога не болит.

Мальчик Северин же являл собой невероятный контраст – юное лицо и облако страшной силы вокруг. Смотреть на него и то было жутко, а рядом стоять – наверное, и вовсе. Но трое магов в сумме давали какой-то защитный барьер, внутри которого шевелились трое – кого?

Пробудившись, они перестали быть белыми и каменными. Мне они виделись странным веществом, с зыбкими, колеблющимися краями, и несомненно – очень, очень опасными. Хотелось заорать, убежать, а если не убежать, то хотя бы спрятаться. Но было некуда.

Северин как-то вычленил из троих одного, того, который местный. Заставил его встать и стоять ровно, тогда как двое остальных копошились и тихо подхрипывали.

- Кто ты? – спросил Северин.

- Емеля, - прохрипел тот.

- Как ты умер?

- Меня выпили.

- Кто тебя выпил?

- Он.

- Кто он?

- Как Валерьян. Но не он. Врёт, прикидывается. Но это неправда. Давно уже не Валерьян,

- Почему не Валерьян?

- Ни живой, ни мёртвый. Нездешний. Издалека. Не боится креста. И молитвы не боится.

- Спроси, из моря или с горы, - быстро проговорил отец Вольдемар, бледный до синевы, весь лоб в испарине.

- Чужой был с моря? – быстро выдохнул Северин вопрос.

- Нет.

- С горы?

- Издалече. Из-за гор. У нас таких нет. В море таких нет.

- Почему он выпил тебя?

- Хочет жить, его жизнь – чья-то смерть.

И тут двое других, которые только ворочались и глухо ворчали, как подскочат, да как бросятся на двух магов, державших защиту!

Генерал отбил, я не поняла как, но отбил – их отнесло, да прямо на полковника Трюшона. А тот замешкался – сделал что-то, да без толку, не помогло. В спины обоим разом ударили поток пламени и мертвенно-серые щупальца, оба стекли на пол и словно раскатились друг от друга в разные стороны, но было поздно – полковник лежал на спине, закрыв глаза, и тяжело дышал.

Тот, кого допрашивали, воспользовался суматохой, и ломанулся к лестнице, чтобы попасть наверх. Точнее, я не поняла, была ли ему нужна лестница, или роль играл открытый люк в подвал. Или тот факт, что маги проделали дыру в защите.

Отец Вольдемар честно встал поперёк его дороги во весь свой немалый рост, воздев крест и громко читая молитву, и затормозил врага. Покойничек завис, будто раздумывал, как обойти преграду, получил в спину, но не упал, и не развеялся, а взмыл вверх, и оттуда обрушился на замолкшего от изумления священника. Тот упал, путь наверх теперь преграждала только я.

И тут я поняла, что на меня прёт что-то, чему я и названия-то не знаю, кроме матерного. Вообще я читала, что сквернословие помогало против всякого такого, и прошептала пару соответствующих заклинаний, но безуспешно. Конечно же, я забыла о том, что на меня навесили какую-то там защиту, заорала, в панике выставила руки перед собой и сделала… что-то.

По итогу прошедших дней мне легче всего давалась вода, вот вода ко мне и пришла. Ещё и нагретая – потому что больше всего