Выбраковка - Олег Дивов

Ирина через силу продолжала стучать по клавишам, но в какой-то момент не выдержала и прислушалась – о чем же за дверью идет речь. Тут как раз к беседе присоединилась третья бабка. Конечно же, усевшаяся на приличной дистанции от первых двух, поближе к тихо бормочущему телевизору.

– А как вас зовут?

– Лидия Ивановна.

– Какое имя красивое – Лидия... А у меня внучка Лидочка... Представляете, маленькая совсем.

– Да, а у моего мужа, он, правда, уже покойный... Жалко, так тяжело умирал человек... А такой человек был хороший... Как его моя дочка любила! А дочка замечательная. Когда она, бывало, звонит мне в больницу и спрашивает – а как папа, – я говорю, вот папа так-то и так-то, ты не волнуйся... Она говорит – ничего, я сама ему позвоню. Вот как отца любила! Боялась, вдруг я чего ей недоскажу, как с ним плохо. Беспокоилась.

– А у меня ведь тоже внучка есть, только уже большая. Наверное, почти как ваша дочка.

– А вам сколько лет?

– Да мне... Семьдесят восемь.

– Ну! Это вы еще молодая. Когда вам будет восемьдесят пять, как мне, вот тогда вы поймете, как это – быть старой.

«Чистой воды “салонное слабоумие”, – подумала Ирина. – Ну, это надолго. Они могут поддерживать такой разговор до бесконечности, пока родственников и знакомых хватит».

И действительно, беседа плавно разворачивалась именно по такому сценарию. В кабинете Ирина тупо глядела в монитор и отчаянно боролась с желанием то ли побиться головой об стол, то ли выйти и поубивать бабушек.

Примерно через полтора часа старушки все-таки умолкли, потому что забыли, о чем дальше положено разговаривать. Или не могли вспомнить, у кого еще какие родственники есть. Споткнулись на ровном месте. Ирина слегка приободрилась. И тут...

– А вот этот-то, посмотрите! Он второй раз за утро идет курить. Надо же, как люди курят! Вредно! Нет, вы не знаете, Елизавета Марковна, как это вредно! Я была в санатории, где нам рассказывали о том, как именно влияет курение на здоровье человека. Нет, вы не представляете! Да-да-да, и легкие, и печень даже страдает!

– Надо же, и печень?!

– Да-да-да!

И бабки с упоением погрузились в благодатную тему – перемывание косточек молодежи, которая злоупотребляет курением, пьянством и другими формами разврата. Ирина со стоном уронила голову на руки. «Господи! Ну за что?! Ладно, какое-то время я не обращала на них внимания. Потом оказалось, что мешает гул. Потом ты начинаешь понимать, что слышишь этот дурацкий разговор во всех подробностях. А когда начинается обсуждение того, насколько плохо себя ведет нынешняя молодежь... В том числе и тот, кто второй раз за утро идет в курилку... И это – безумные дуры, у которых даже компьютерная томография наличия мозгов не обнаружит! Да, очень хочется выйти с большой дубиной и сказать – если вы сейчас не заткнете свои языки в свою поганую задницу... Но сделать этого никак нельзя.

А хорошо бы!!!

Неплохо бы принять такой закон, чтобы некоторые категории стариков тоже списывали в брак. Только не получится – власть имущие чересчур пекутся о старых людях. Почему-то считается, что именно такие бабки – главная опора правительства».

Ирина решила взять себя в руки и как-то справиться с эмоциями. «Они же старые, они маразматички, у них “салонное слабоумие”. Заняться им нечем совершенно. Дрыхнуть круглые сутки они не могут, им еще не выдали достаточное количество таблеток. Бедные старухи. И все-таки... Сдохли бы они поскорее!!!

Вот если бы они все передохли! – мечтала Ирина, позабыв, что минуту назад пыталась вызвать в себе понимание и сочувствие к чужим проблемам. – Тогда никакая сволочь не могла бы мне лично сообщить о том, что я обязана делать и как мне вредно что-либо делать вообще в этой жизни. Например, моя проклятая бабуля, мать ее за ногу... Они, суки, ведь тоже занимались черт знает чем в свое время, а теперь не могут! Реализовать свои потуги на то, как должен быть устроен мир с их точки зрения, они тоже не в состоянии. И поэтому сидят и брюзжат. Все, на что способны. Безмозглые старые коровы!

И почему меня это так заводит, в конце концов?! Да потому что они дуры! Какого черта они в таком идиотском состоянии живут на белом свете?!

И мне же еще, не приведи господь, с ними работать, и быть внимательной, ласковой, понимающей!

Да я и сейчас это делаю, потому что не выскочила и не заорала».

Старушки бубнили, Ирина злилась. Потом наступил обеденный перерыв, но уже в полвторого бабки вернулись и принялись талдычить дальше.

«Чем бы еще себя успокоить? – думала Ирина. – Ну, допустим, раз они такие живут, значит, Господь решил. Может, им положено так страдать. Может, они действительно страдают, находясь в таком состоянии».

Тут явился на психотерапию сумасшедший Петя. Он долго рассказывал Ирине, как его мучает деспот отец, достает целенаправленно, пытается извести. Все шло хорошо. Но посреди своего монолога Петя вдруг подскочил в кресле и взвыл:

– Ну а вот эти, вот эти старые тетки! Они третий день мне спать не дают своими дурацкими слабоумными разговорами!

«Боже, как я тебя понимаю, бедный мальчик!»

– Почему их никто еще не убил? – возмущался Петя. – Куда выбраковка смотрит?! Так и хочется выйти и дать им всем трубой по башке, чтоб заткнулись и больше никогда не возникали!!!

– Ну, Петя, – сказала Ирина через силу, – не только вам хочется многим людям дать по голове. Но мы же этого не делаем.

– И я не делаю, но очень хочется! Убивать надо таких сволочей. Ведь они же сядут друг от друга подальше, ни хрена не слышат...

Выслушав эту тираду от больного парня, Ирина подумала, что, наверное, она все-таки умнее, да и здоровее в том числе. «Да и постарше буду. Так что все-таки надо решить эту проблему».

Внутренне настроив себя на спокойный и конструктивный разговор, она вышла из кабинета, прервав разговор бабушек, которые появлению доктора очень удивились.

– Извините, – сказала Ирина спокойно, – дело в том, что я очень прошу вас пересесть вон в тот угол поближе друг к другу. И вам будет легче разговаривать между собой, и все-таки будет тише, сейчас ведь тихий час.

Одна из бабулек на секунду задумалась и сообщила:

– Да мы знаем! Мы и Пете мешаем...

«Расстрелять!» – подумала Ирина.

– И Пете мешаете. Да вы поймите, я еще и работаю все-таки вот здесь, за этой дверью.

– Да? – сказала бабка с некоторым удивлением.

– Да, и если вы сядете чуть-чуть подальше отсюда и поближе друг к другу, то все будут довольны.

Бабки принялись со скрипом выкарабкиваться из кресел.

Ирина вернулась в кабинет, сдерживая улыбку. Ей вдруг стало очень смешно. Действительно – она столько времени не могла толком работать, потому что ее одолевали те же мысли, которые несчастного больного Петю мучают в течение всего дня!

И еще неизвестно, кто бы первым бросился на бабок с кулаками. Если бы сумасшедший мальчик не напомнил вовремя доктору, что тот все еще нормален и может решать такие вопросы, не теряя человеческого облика.

Эскалатор был почти пуст, и она – спокойная женщина в спокойном городе – вступила на разворачивавшуюся ступеньку, думая о своем.

Шаги, которые раздавались за спиной, ничуть не беспокоили ее, пока человек не остановился на ступеньку выше и не повернулся к Ирине лицом. Молодой, довольно высокий парень, чуть сутулые плечи, кепка на голове, из-под нее выглядывают светло-каштановые волосы, нос капельку длинноват. В общем, вполне обычный тип, только чем-то неприятен.

– Девушка, вы прекрасны! – раздался чуть глуховатый голос.

– Правда? – улыбнулась она. А что еще оставалось делать?

– Девушка, вы смущаетесь. Я хочу только познакомиться с вами.

– А я нет, – отрезала Ирина.

– Я не про то говорю. – Он снова приблизился. – Все девушки любят романтику, и по вашим глазам я вижу все. Вы просто Венера Милосская. Я отвезу вас за город на машине. Я вам покажу такие места! И вы тоже увидите, как черти и ведьмочки прыгают даже в тех местах по проводам!

«Мама! – Она невольно отступила на ступень ниже. – Господи, и никого вокруг!» Впервые в жизни Ирина об этом пожалела.

– А ведьмочки – они хорошенькие, как вы, только вы другая, у вас энергия другая. У меня тоже. Вы позволите мне искупать вас в ванной и почувствуете такой приток сил!

Этого она уже перенести не могла.

– Какая ванная! Я знать вас не хочу и слушать тоже! – Ирина посмотрела ему прямо в глаза, и ее пробрал озноб. Глаза были абсолютно чистые, прозрачные, довольно светлые, как льдинки. Особую странность им придавал зрачок. Абсолютно черный, он вызывал лишь одну ассоциацию, на уровне ощущения – с черной дырой, которая засасывает в себя.

«Прямо наш пациент. Ну почему сейчас, когда я к этому совершенно не готова? Почему не в клинике? И что мне теперь с ним делать?!»

– Ваша душа так чиста – я вижу это. Не то что у них – сплошь чернота. – Он понизил голос, приблизив лицо к ней.

– У кого? – автоматически переспросила она.