Таможня дает добро - Воронин Андрей Николаевич

— Так‑то оно так, — изредка вставлял слово Сергей Дорогин, подливая словоохотливому деду Михасю.

История о двух местных контрабандистах, недавно пропавших без вести, насторожила Муму. Если жизнь в этих местах тихая, то тем более странно, когда бесследно исчезают люди, причем в течение одного месяца.

«Люди исчезли, хутор сгорел…» — но делиться своими размышлениями с дедом Михасем Сергей не спешил.

Старик, подняв крючковатый палец, постучал ногтем себе по лбу и сказал:

— Не зря все это, не так оно просто. Думаешь, они мне зря лодку пригнали? Чтобы молчал, пригнали.

— Какую лодку?

— Лодку‑то у меня парни взяли. Мотоцикл их у меня стоит. Сказали, сплавают на ту сторону Двины и к утру вернутся.

— Что везли? — спросил Сергей.

— Проволоку. Я себе кусок взял, они и не заметили.

— Что за проволока, дед?

— Сейчас покажу, — старик вытащил из‑под печки кусок проволоки, скрученной кольцом.

Дорогин повертел в руках, пожал плечами. Сразу было видно, что это не сталь, не алюминий, не латунь, а какой‑то серый странный металл.

— На экспертизу отдай, у вас там, наверное, есть, сразу определят, что к чему?

— Да ладно, — Сергей отодвинул проволоку вначале на край стола, а затем убрал и положил на лавку. — Говоришь, они на лодке плыли?

— На лодке, конечно. Река, что за огородом, в Двину впадает. По весне, когда высокая вода или когда дожди сильные, можно легко в Двину заплыть. А летом тяжело, вода мелкая. Дорог рядом нет, на лодке проще всего. И на плечах нести ничего не надо, толкайся шестом и плыви себе.

— Лодку дашь?

— Зачем? — спросил дед.

— Хочу по реке сплавать, давно этим не занимался. Раз уж приехал, отдохну.

— Сплавать ли? Просто, что ли, безо всякой надобности?

— Боишься, лодку не верну? У тебя же моя машина останется.

— Скоро у меня тут гараж будет, как на колхозном дворе. И комбайны поставят, и трактор, и сани, и самолет. Но, поскольку ты человек не простой, лодку я тебе, конечно, дам, и даже денег за это не возьму, — старик взял бутылку, разлил водку в рюмки. — Ты же не товар едешь продавать, значит, и навара у тебя никакого. Я только с торговцев барыш беру.

— Как ты думаешь, дед, Гриша чего с таможенниками заелся?

— Он давно с ними не в ладах. Не любили они его, да и он им тем же платил. У него свое дело, у них свое, — и тут же старик рассказал о бывшем полковнике Саванюке, который скупал цветные металлы, у которого на таможне все были друзьями, кумовьями и братьями, у которого было два дома, две машины и куча денег.

Сергей слушал внимательно, но пока еще услышанное не складывалось в цельную картину. Одно дело заниматься контрабандой, а другое — убивать людей. Если людей убивают, то явно не за моток проволоки. За смертью человека всегда стоит что‑то серьезное либо вообще ничего не стоит. Здесь же, на границе, политика отпадала напрочь, ей занимаются в столицах.

«Значит, деньги. Неужели Григорий кого‑то начал шантажировать, чтобы добыть деньги на операцию внучки? Но я же ему деньги вез. Вез, да не довез, — тут же одернул себя Сергей, — значит, я до сих пор у него в долгу.»

— Иди ложись спать, — заметив, как зевает Дорогин, предложил старик. —- Старуха тебе постелила.

Дорогин же хоть и зевал, но чувствовал, сон его не возьмет.

— Пойду покурю, потом лягу. Утром по речке поплыву. Чтобы не будить тебя, покажи, где лодка и весла.

Старик с охотой пошел на двор, и через три минуты они уже стояли на берегу речушки перед небольшой затокой. Журчала вода, плескалась рыба, жизнь казалась такой мирной, что ничего плохого случиться не может. Пели соловьи.

Дорогин присел на корточки и осмотрел лодку. Она вполне могла выдержать двух человек и солидный груз. Сработана на совесть, досмотрена.

— Сам делал, — похвастался старик. — Теперь бы такую уже не сработал. Десять лет тому назад сделал, а она как новая. Потому что смотрю за ней. Зимой в реке не оставляю, сушу, просмаливаю, конопачу. И весла к ней сам сделал, легенькие. Но весла тебе не понадобятся. Бери лучше шест, сподручнее по мелководью идти, да и от берегов отталкиваться.

Дед докурил городскую сигарету, поморщился.

— Не накуриваюсь, слабые они какие‑то, хотя вроде и дыма много! — Дед посмотрел в небо и проговорил: — Рассвет часа через два, так что иди спать. Сам не проснешься, я тебя разбужу. Или старуху услышишь, она у меня с солнцем встает.

— До Двины далеко? — уточнил Дорогин.

— Если ногами, то совсем близко, а по реке, кто ж его мерил? Часа полтора плыть.

Когда вернулись, Сергей открыл багажник, вытащил спортивную сумку, занес ее в дом. Пес было увязался за ним, но остался на крыльце, так уж приучен, в дом никогда не заходил. Он улегся на ступеньках, посмотрел на звездное небо, положил голову на передние лапы и закрыл глаза. Все, что происходило вокруг, он слышал, понимая каждый звук и каждый шорох.

Когда небо засерело и звезды понемногу начали гаснуть, теряя ночную яркость, на крыльце появился Сергей, в куртке, в джинсах и в коротких резиновых сапогах. Пес потерся о ногу мужчины, Дорогин потрепал его по загривку.

— Скоро вернусь, — сказал он, обращаясь к собаке.

Но пес пошел за ним. Когда Сергей уже хотел садиться в лодку, пес бросился к машине, словно о чем‑то пытался напомнить новому хозяину. И Дорогин вспомнил, он оставил в машине деньги. Нет, он не боялся, что дед Михась залезет в «Ниву» и украдет их, но было какое‑то мистическое чувство. Ведь он вез эти деньги Григорию и должен был отдать ему.

Сергей вернулся к машине, взял из ящичка деньги и нож.

— Ты это мне хотел сказать?

Ему показалось, что пес кивнул: на морде появилось что‑то похожее на улыбку.

— Я поплыл.

Не успел Сергей дойти до лодки, как пес уже сидел в ней прямо на носу.

— Ну что ж, хочешь, так поплыли, веселее будет. Сигареты были при себе, зажигалка тоже. Есть Сергею после ночного ужина абсолютно не хотелось. Вскоре лодка растаяла в тумане. Дед Михась слышал, как его гость покинул дом, слышал, как негромко хлопнула дверь машины.

«Взял, наверное, что‑то. Может, оружие, а может, документы. Как‑никак"без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек."Точно, генерал он. Если не генерал, то полковник — наверняка, без сомнений. Никого не боится, таможенникам морды бьет. Это ж кто из местных не побоится с ними связываться? — и старик принялся перечислять в уме всех знакомых, выискивая из них самого влиятельного и смелого. Получалось, что только Саванюк не побоится. — Но бывший полковник из другого теста слеплен», — решил дед, думая о Дорогине.

— А где твой гость? — услышал дед Михась голос жены.

— По делам поехал. Он на службе как‑никак.

— Что, точно генерал?

— Да, я документы видел, — сказал дед Михась, сбрасывая босые ноги с кровати.

— Ты в сарае загородку поправь, а то корове неудобно.

— Прямо сейчас и побегу! Вот встанет солнце, тогда и работа начнется.

— Смотри, главное, чтобы к обеду сделал!

С тяжелой душой возвращался Дорогин к хутору деда Михася. Когда он по тропинке поднялся от реки, то сразу увидел, что его машины во дворе нет. Пес бросился во двор, громко залаял, зарычал и принялся обнюхивать то место, где стояла «Нива» Сергея. Затем, продолжая нюхать землю, побежал к мостику.

Дед Михась спешил навстречу к гостю, растерянный и напуганный.

— В девять утра, — с ходу принялся говорить дед, — приехали таможенники на «УАЗике», тебя искали, с автоматами. Как фашисты, в дом влетели, думали, ты здесь остался.

— Ты им что сказал?

— Я сказал, что ты пошел в лес погулять.

— Правильно сказал, — Дорогин был невозмутим.

— Они и машину забрали. Я им говорил, что ты генерал из Москвы, а они сказали, что и генерал должен пропуск иметь, тем более генерал из чужого государства.

— А, все это ерунда, все люди одинаковы.

— Генерал всегда выше сержанта будет, белорусский, американский или немецкий. Генерал — он и есть генерал, правильно я говорю? А они, сволочи, машину забрали, сказали, что, если хочешь свою машину вернуть, чтобы за ней пришел. Ножками, сказали, чтобы пришел.