Провинциал. Книга 6 - Игорь Викторович Лопарев

воззвал к стихии земли, оба гвардейца и сопровождаемая ими туша вознеслись на чёрном каменном столбе.

Потом ребята некоторое время кряхтели, упираясь шестами в труп, и, в конце, концов, спихнули его вниз.

За стеной мокро чвакнуло, и я опустил гвардейцев обратно.

Сержант выставил часового, и все поползли досыпать.

А я остался бодрствовать, так как с изоляцией нашего лагеря снизу тянуть было никак нельзя.

Глава 24

Первый день на новом месте

Утро следующего дня я встретил в отвратительном состоянии. Когда местное светило забралось уже достаточно высоко, я, с огромным трудом продрав глаза, понял, что подниматься не желаю ни под каким видом.

А всё потому, что после сражения с монстрами глубин, что атаковали нас ночью, я не залёг спать, как все, а занялся обеспечением нашей безопасности.

Теперь под нашим лагерем располагается толстенная каменная скорлупа, и никакой подземный житель отныне под нас не подкопается.

Этот подвиг стоил мне не мало. Помимо того, что я не выспался, я ещё и серьёзно истощил свои энергетические ресурсы.

То, что я опустошил несколько энергетических кристаллов, проблему решило только частично.

А потому сейчас был зверски голоден.

Нет, всё это хорошо. Запредельные нагрузки заставляют каналы, по которым струится мана, повышать свою пропускную способность, да и мой внутренний энергетический резервуар после подобных превозмоганий заметно увеличивается…

Но, Боже праведный, как же мне хреново то.

А ведь ещё надо источник воды организовать.

Господи, я же сдохну, как есть, сдохну…

Но, в любом случае, сначала надо набить брюшко, переварить проглоченное, а только уж потом опять приступать к совершению запланированных подвигов.

— Истер, — крикнул я умирающим голосом, и в процессе этого ощутил, что, вдобавок ко всему, слизистая у меня пересохла, и вообще, ощущение во рту, словно там кошки нагадили. Саблезубые. Пить не пил, а похмелье — вот оно…

Но, каким бы тихим ни был мой крик, подруга его услышала, и даже среагировала. Она заглянула в палатку и и интересом посмотрела на мою страдальческую физиономию.

— Ну, вставай уже, — у неё настроение было заметно лучше моего. Ну, она то, по сравнению со мной, всё-таки, выспалась… — всё на свете проспишь.

Я же, вместо того, чтобы начать подниматься, решил ещё потянуть время. Уж очень не хотелось моему организму принимать вертикальное положение. Горизонтальное его устраивало, более, чем полностью:

— Надеюсь, пока я спал, никто не пытался выйти за пределы лагеря? — вопрос, конечно, в текущей ситуации совершенно бестолковый, так как если я не сделаю в стене проход, то никто и не выйдет.

— Не волнуйся, — хмыкнула она, — все сидят тут, — она вдруг строго посмотрела на меня, — а у нас кто-то обещал водой нас всех обеспечить, не помнишь? А то воды-то у нас осталось ровно на сутки, — взгляд её стал ещё строже, — это при условии, что мы не будем умываться.

— Будет, будет вам и вода, — вздохнул я, — дайте срок, будет вам не только вода, а будет вам и ванна, и кофе, и какава с чаем, — эти слова всплыли в моей памяти совершенно самопроизвольно, — только дайте сначала пожрать…

— Фи, — подруга сморщила носик, — как некультурно. Не жрать, а есть!

— Ну ладно, дайте мне еды, — согласился я, — и я её буду есть быстро-быстро, — и добавил чуть погодя, — почти, как жрать…

— Тогда вставай, — строгий голос подруги намекал на то, что если я хочу есть, то до еды надо будет топать своими ножками.

— А завтрак в постель? — я с робкой надеждой воззрился на непреклонное лицо Истер, — романтический такой?

— Перебьёшься, — отрезала она, — сначала вода, а потом романтика. Я уже липкая вся от пота, если хочешь знать.

— Не хочу, — пробурчал я, и начал выбираться из спального мешка.

Дальнейшие пререкания, похоже, были бесполезны, а жрать (всё-таки жрать, да) хотелось, как из ружья.

Пока я выбирался из палатки, Истер озаботила меня ещё одним, действительно, очень актуальным вопросом. Дело в том, что если мы собираемся тут задерживаться более, чем на один день, нам необходимо организовать, помимо притока воды ещё и канализацию для её отвода… Ну и всего прочего, разумеется…

Нет, я точно сдохну, я не вытяну эти нагрузки… А ведь ещё надо просто сесть и подумать, что и как делать дальше, так как встряли мы тут по самое «не хочу».

Судите сами. Никакой электроники. Это значит, что большинство тех возможностей, которыми мы привыкли пользоваться с самого своего рождения, для нас стали вдруг недоступны.

Мы не можем даже связаться с кем-либо за пределами этой, всеми богами забытой, планеты.

Да и покинуть мы эту планету-ловушку мы не можем. По крайней мере, я так вот, навскидку, не вижу реальных способов это сделать.

Те, кто прибудет в эту систему, запеленговав наш сигнал бедствия, нам помочь всё равно ничем не смогут…

В общем, как всегда, задница… Всё, как мы любим…

Сейчас надо будет думать, искать решения, судорожно сокращая мозговую мышцу. И Зоэ умолкла, как назло…

А тут ещё эта текучка, вода, сортиры… Надо ещё труп ночного монстра от стен убрать, а то уже попахивает, да…

Да и повизгивание и тявканье какое-то уже доносится от того места, где эта туша валяется.

Не иначе, как местные шакалы и гиены, вернее, зверьки, выполняющие тут их функции, собрались на пиршество, и теперь с азартом делят наиболее привлекательные куски…

Эх, грехи наши тяжкие…

Думая эти невесёлые мысли, я, как лунатик, шёл на запах мясной похлёбки.

У костерка меня встретил ухмыляющийся Кирилл, сидящий тут в компании Елизаветы, которая старалась не оставлять его ни на минуту.

Заинтересовалась, однако…

Ну да ладно, все великосветские расклады сейчас для нас не совсем актуальны, а вот организация нашего быта требует неотложных действий. Надо подумать, как бы ещё кого припахать, а то, действительно, все члены нашей группы удобно так угнездились у меня на закорках, и ножки свесили…

Стенку сделать — Андрей, от монстров подземных отгородиться — тоже Андрей, канализацию изобрести — так то же он…

Не, ребятушки, так дело не пройдёт, я вам не бессмертный пони…

Первая миска с похлёбкой, оказавшаяся в моих руках, опустела почти мгновенно. Но этому, после вчерашнего моего подхода к еде, никто уже и не удивился. Собравшиеся просто с каким-то, немного нервическим интересом