Почувствуй это снова - Ольга Вечная

– Это родители тебе сказали? Отец или мать? Оба? – голос звучит надтреснуто. Я снова ее теряю. Почему–то с каждым разом это больнее.

– Не ругайся. Нам учиться надо. Тебе особенно. Ребенок в доме будет этому мешать.

– Это наш ребенок. Не твоих родителей, а наш с тобой.

Она дрожать начинает. Потом вдруг льнет ко мне, к куртке холодной прижимается. Я стою минуту, потом по спине ее всё же глажу.

– Я тебя люблю, Матвей, – шепчет мне. – Я так сильно тебя люблю.

Боже. По коже удары током. Я говорю:

– Поехали домой? Вместе.

– Я не знаю.

– Мы связаны на всю жизнь. Слышишь? До конца. Ты и я. Одно будущее на двоих. Поехали?

Сжимаю ее руки.

Глаза бегают, Юля сомневается, мечется. Блть, ну выбери ты меня хотя бы один раз в жизни!

– Я тоже тебя люблю, – сдаюсь, опускаю плечи.

Она вскидывает глаза. Плачет.

Постоянно люблю. Отчего перманентно херово на душе с редкими проблесками. Но люблю и ничего не могу поделать. Нездорово, наверное.

– Если тебе больно, мне еще хуже. Ты плачешь, я злюсь сразу.

– Любишь после всего, что было? Да ты ненавидел меня.

– Мое ментальное тело небезупречно, – усмехаюсь. – Но знаешь, безупречным похвастаться никто не может. Все происходящее накладывает отпечаток. Да, блть, я злюсь на тебя, на себя, на... – развожу руками. – На родителей, что погибли. У всех есть какие–то раны, детские и взрослые травмы, обиды. Но в наших силах выбирать, как с этим жить. Давай попробуем.

– Я тебя люблю, – шепчет она. – Я так тебя люблю, ты даже не представляешь. Я когда на тебя смотрю, забываю из–за чего мы расстались. Я просто... поверить не могу, что это произошло. Я просто... больше всего на свете обожаю на тебя смотреть.

– Всё, поехали. Дома договорим.

Беру ее за руку и веду к лифту. План простой: ставим перед фактом родителей, пакуем сумку на первое время. Бардак в душе полный. И клятвы в верности сейчас смотрелись бы смехотворно. Да и заверения в чувствах — это далеко не всё. Сколько у нас их было? Но... блин, я просто понимаю, что если оставлю ее — ей будет плохо, она будет плакать. А как мне жить продолжать, зная, что она тут ревет?

Пульс частит, ответственность — штука тяжелая. Но она крепко держится на внутренней уверенности и четком понимания, как будет правильно.

Юлины родители имеют на дочь колоссальное влияние. Юля сама это прекрасно понимает, потому и молчала так долго о беременности. Тысячи раз было — проводим отличный вечер, я возвращаю ее домой. Через час звоню — со мной словно другой человек разговаривает. Всё хорошее переворачивается и становится плохим. Все лучшие моменты подаются с обратной стороны. Светлое превращается в темное, а темное выглядит грязным.

Если Юля поддастся, ребенка будут воспитывать ее родители. Уже началось! И Юля потом об этом пожалеет.

В лифте едем молча. Я собран, пульс шарашит, хотя вида не подаю. Блин, мне бы лет побольше. Чтобы уже образование и карьеру. Чтобы заслугами доказывать. Осознавать себя пустым местом в данных обстоятельствах особенно стремно.

Юля же... улыбается. Впервые за время встречи искреннее. Это укрепляет уверенность. Она хочет со мной поехать. Призналась, что любит. Посмотрим.

Потом разберемся. Об это надо больше разговаривать.

Заходим в квартиру. Тут всё по–прежнему.

– Я соберу немного вещей и лекции, – предупреждает она.

Киваю. Мы клюем друг друга в губы.

– Добрый вечер, – здороваюсь громко.

Юлина мама коротко кивает и юркает за дочерью, отец сухо приглашает в кухню. Окей, раздеваюсь. Я приехал с миром, поэтому держусь максимально вежливо.

– Добрый вечер, Виктор Арсеньевич, – повторяю приветствие, присаживаясь за стол. Неловко. Блть, как же неловко! Хочется уехать отсюда. Хочется к себе домой сильнее, чем обычно в этой квартире. – Мы с Юлей иначе планировали вам сообщить. Мне жаль, что вы узнали именно так. В общем, мы решили, что будем жить вместе.

– На что жить?

– Я буду работать.

После этого разговор не клеится совсем. Сплошные упреки и мои скупые ответы. С Юлиным отцом и раньше было сложно говорить серьезно. Теперь — особенно. Он просто не воспринимает меня никак.

– Ты хочешь ей окончательно жизнь сломать?

– Нет.

– Юля рассказала, что узнала о беременности после вашего разрыва. Вы решили дружить. И в таких условиях воспитывать ребенка. Как друзья?

– Мы сами разберемся.

– Тоесть у тебя будут какие–то отношения, встречи с бабами, попойки, пока моя дочь за стенкой с младенцем?

Чувствую, как кровь приливает к лицу. Это так просто, на его взгляд, крутить отношения. Тут блин поспать бы найти пару часов. Мы ведь не в сериале.

– Не будут.

– Не верю.

– Мы можем расписаться.

– Это не гарантия. Но даже если и так. Учеба, работа, Юля совсем одна с ребенком на руках с утра до ночи. Без образования, минутки свободной и копейки денег. В то время, когда ее подруги живут совсем другой жизнью. Тебя где–то носит. Эта идея абсурдна сама по себе.

Опять это слово – «абсурд». Не Юлино оно, когда речь о нашей с ней жизни.

– Вы сгущаете краски. Не мне же к вам переезжать, в конце концов, – пытаюсь улыбнуться.

– Никому никуда не нужно переезжать. Раз уж так случилось. Света возьмет отпуск на год, поможет Юле. Там уже четвертый курс и диплом, как–то вырулим. Я тоже не без рук. Ребенку всё купим. Ты можешь приезжать, когда хочешь. Но судя по твоим планам, времени будет мало.

Я тру лицо и провожу по волосам. Не чувствую уверенности, чтобы спорить.

– Юля будет жить