Хозяйка источника - Олег Авраменко

Приблизительно через милю я почувствовала первые признаки блокирующих чар и немного сбросила скорость.

— Странные чары, — сказала я Моргану. — Интенсивность Формирующих несколько понизилась.

— И будет понижаться. Это идея Бронвен — сделать что-то вроде силовой колыбели. Дело в том, что девочка в фазе активности пытается вызвать некое подобие зачаточного Образа, но не вполне контролирует его. И хотя никакого вреда она себе не причиняет, тем не менее Бронвен убедила Дану, что нужно подстраховаться.

— И зря. Ребенок может засунуть себе палец в рот и подавиться, но это еще не повод связывать ему руки. За ним нужно просто присматривать. Дэйра урожденный адепт, и для нее контакт с Источником так же естественен, как зрение, слух, обоняние…

— Девочку зовут Дэйра? — отозвалась с заднего сидения другая Дэйра, постарше.

— Да, миледи, — ответил Морган. — Ее назвали в вашу честь.

— Кто так решил — Артур или Дана?

— Дана. Артур еще не знает, что у него есть дочь… — Вдруг Морган что было силы стукнул кулаком по передней панели. — Дочь, черт возьми! Дочь! Это же было ясно как Божий день!

Я затормозила и озадаченно поглядела на него:

— Что с тобой?

— Ха! Что со мной! — воскликнул Морган с потерянным видом человека, которому только что пришло в голову, что он, возможно, переоценивал свои умственные способности. Затем повернулся к Пенелопе и спросил у нее: — Как ты находишь мои уши? Тебе не кажется, что они сильно смахивают на ослиные? А мне кажется! Недавно эти уши прохлопали одну любопытную фразу Бренды. Она назвала дочь Артура т в о е й м л а д ш е й с е с т р и ч к о й! Из этого следует, что либо Дана твоя мать, либо Артур твой отец. Лично я ставлю на Артура.

Пенелопа вздохнула:

— Ты выиграл, Морган.

— Еще бы! Ведь я делаю ставки наверняка. Теперь ясно, почему Артур так озверел, когда я… Впрочем, ладно. — Морган посмотрел на Дэйру и на лице его отразилось недоумение. — Вы ничуть не удивлены, миледи?

— Я знала это давно, — ответила она. — И Пенни знала, что я знаю. Только и того, что сегодня мы впервые открыто признали это друг перед другом.

— Потрясающе! — сказал Морган, откинувшись на спинку своего сидения. — Просто очаровательно… Но почему вы скрывали это?

— На то были свои причины, — сказала я, нажав на газ и отпуская педаль сцепления. — Спроси о них у Артура, когда он вернется.

Машина тронулась, плавно набирая скорость.

Некоторое время мы ехали молча. Наконец Морган задумчиво произнес:

— Вот что, Бренда. Я знаю тебя лишь неполные три месяца, но уверен, что ты не из тех, кто сначала говорит, а потом думает. Тогда ты не проболталась, ты умышленно назвала при мне крошку Дэйру сестрой Пенелопы. Ведь так?

— Так, — ответила я. — И не упрекай себя в несообразительности. Прежде всего, сообразительность — это умение все подмечать и делать правильные выводы, а заторможенность зачастую происходит от излишка ума. Когда думаешь о многих вещах сразу, то порой не успеваешь следить за всеми своими мыслями. На моем профессиональном жаргоне это называется переполнением стэка.

Глава 4. Артур

В некотором смысле злые языки были правы, утверждая, что Амадису больше к лицу ряса священника, чем королевская мантия. Он был крупным мужчиной, не толстым, но в меру упитанным, с вдохновенным лицом, как бы не от мира сего, и проницательным взглядом светло-серых глаз, которые, в зависимости от обстоятельств, могли излучать саму доброту, кротость и милосердие, или метать молнии гнева Божьего. У него был хорошо поставленный голос профессионального проповедника, он в совершенстве владел ораторским мастерством и мог вещать с амвона дни напролет, а паства слушала его разинув рты и развесив уши.

У моего сводного брата были две главные страсти в жизни — Митра и женщины, благо культ Света не обязывал священнослужителей к целомудрию. Амадис обожал разъезжать по Рассветным мирам, входившим в официальные владения семьи, и не только потому, что почти в каждом из них имел собственный гарем. Он очень серьезно относился к своим пастырским обязанностям и, по всеобщему мнению, был лучшим из жрецов Митры за всю историю нашего Дома. Лет шестьдесят назад наш отец Утер, оценив успехи Амадиса на ниве религии и окончательно убедившись в его неспособности справиться с властью светской, задумал было учредить для него отдельную должность верховного жреца Митры. Однако дети Света, привыкшие видеть в лице короля харизматического лидера, горячо протестовали против нововведения и, в конце концов, отцу пришлось оставить все, как было. Теперь же, когда авторитет королевской власти упал до нуля, такая реформа была не только возможна, но и желательна. Жаль, что Амадис понял это так поздно…

Мы сидели в широких удобных креслах перед низким столиком, обильно уставленным всяческими яствами и напитками. Уже насытившись, я неторопливо пил кофе и курил. Амадис потягивал маленькими глотками вино. Я никогда не видел его с сигаретой или трубкой в зубах; поговаривали, что он вообще некурящий, но мне в это с трудом верилось. Скорее всего, он просто создал себе такой имидж, чтобы выделяться среди прочей массы Властелинов, а сам тайком покуривает, прячась в укромных местах, как пугливый гимназист.

— Помнишь, — произнес я, нарушая длительное молчание, — как ты впервые спас меня от смерти? Тогда Александр разбил электрическую розетку и предложил мне потрогать оголенные провода под высоким напряжением, сказал, что они приятно щекочутся. Он собирался выдать это за несчастный случай, но, к моему счастью, в тот момент ты вошел в комнату и остановил меня. А затем крепко «пощекотал» Александра.

— Раньше ты этого не помнил, — заметил Амадис.

— Бывает, что излечившись от амнезии, люди вспоминают и то, о чем раньше не помнили. Так произошло со мной.

— Но это был не первый случай. Еще раньше Александр дал тебе конфету со стрихнином. Мы с Юноной едва успели откачать тебя. После этих двух покушений я потребовал от отца запретить Александру приближаться к тебе, а для пущей верности изготовил для тебя специальный медальончик, который извещал меня и Юнону, что Александр находится рядом с тобой.

— Медальон я хорошо помню, — сказал я. — Этот талисман не единожды спасал меня от побоев в те времена, когда я сам еще не мог постоять за себя. Веселые были деньки.

Я умолк, чтобы прикурить очередную сигарету.

— Артур, — отозвался Амадис. — Скажи, только честно. Неужели ты считаешь меня способным хладнокровно убить женщину? Тем более мою жену с моим ребенком.