Собрание сочинений в одном томе - Владимир Высоцкий

1975

II. НИКАКОЙ ОШИБКИ

На стене висели в рамках бородатые мужчины —Все в очечках на цепочках, по-народному – в пенсне, —Все они открыли что-то, все придумали вакцины,Так что если я не умер – это все по их вине.

Мне сказали: «Вы больны», —И меня заколотило,Но сердечное светилоУлыбнулось со стены, —

Здесь не камера – палата,Здесь не нары, а скамья,Не подследственный, ребята,А исследуемый я!

И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то, —Подмахну давай, не глядя, медицинский протокол!Мне приятен Склифосовский, основатель института,Мне знаком товарищ Боткин – он желтуху изобрел.

В положении моемЛишь чудак права качает:Доктор, если осерчает,Так упрячет в «желтый дом».

Все зависит в доме ономОт тебя от самого:Хочешь – можешь стать Буденным,Хочешь – лошадью его!

У меня мозги за разум не заходят – верьте слову, —Задаю вопрос с намеком, то есть лезу на скандал:«Если б Кащенко, к примеру, лег лечиться к Пирогову —Пирогов бы без причины резать Кащенку не стал...»

Доктор мой не лыком шит —Он хитер и осторожен:«Да, вы правы, но возможенХод обратный», – говорит.

Вот палата на пять коек,Вот профессор входит в дверь —Тычет пальцем: «Параноик», —И пойди его проверь!

Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку —Я за вами, дорогие, как за каменной стеной:На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку, —Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной!

Род мой крепкий – весь в меня, —Правда, прадед был незрячий;Шурин мой – белогорячий,Но ведь шурин – не родня!

«Доктор, мы здесь с глазу нá глаз —Отвечай же мне, будь скор:Или будет мне диагноз,Или будет приговор?»

И врачи, и санитары, и светила все смутились,Заоконное светило закатилось за спиной,И очечки на цепочке как бы влагою покрылись,У отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной.

И нависло остриё,И поежилась бумага, —Доктор действовал во благо,Жалко – благо не мое, —

Но не лист перо стальное —Грудь пронзило как стилет:Мой диагноз – паранойя,Это значит – пара лет!

1975

III. ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ

Вдруг словно канули во мракПортреты и врачи,Жар от меня струился, какОт доменной печи.

Я злую ловкость ощутил —Пошел как на таран, —И фельдшер еле защитилРентгеновский экран.

И – горлом кровь, и не уймешь —Залью хоть всю Россию, —И – крик: «На стол его, под нож!Наркоз! Анестезию!»

Мне обложили шею льдом —Спешат, рубаху рвут, —Я ухмыляюсь красным ртом,Как на манеже шут.

Я сам кричу себе: «Трави! —И напрягаю грудь. —В твоей запекшейся кровиУвязнет кто-нибудь!»

Я б мог, когда б не глаз да глаз,Всю землю окровавить, —Жаль, что успели медный тазНе вовремя подставить!

Уже я свой не слышу крик,Не узнаю сестру, —Вот сладкий газ в меня проник,Как водка поутру.

Цветастый саван скрыл и залИ лица докторов, —Но я им все же доказал,Что умственно здоров!

Слабею, дергаюсь и вновьТравлю, – но иглы вводятИ льют искусственную кровь —Та горлом не выходит.

«Хирург, пока не взял наркоз,Ты голову нагни, —Я важных слов не произнес —Послушай, вот они.

Взрезайте с Богом, помолясь,Тем более бойчей,Что эти строки не про вас,А про других врачей!..

Я лег на сгибе бытия,На полдороге к бездне, —И вся история моя —История болезни.

Я был здоров – здоров как бык,Как целых два быка, —Любому встречному в час пикЯ мог намять бока.

Идешь, бывало, и поёшь,Общаешься с людьми,И вдруг – на стол тебя, под нож, —Допелся, черт возьми!..»

«Не огорчайтесь, милый друг, —Врач стал чуть-чуть любезней. —Почти у всех людей вокруг —История болезни.

Все человечество давноХронически больно —Со дня творения оноБолеть обречено.

Сам первый человек хандрил —Он только это скрыл, —Да и Создатель болен был,Когда наш мир творил.

Вы огорчаться не должны —Для вас покой полезней, —Ведь вся история страны —История болезни.

У человечества всего —То колики, то рези, —И вся история его —История болезни.

Живет больное всё бодрей,Всё злей и бесполезней —И наслаждается своейИсторией болезни...»

1976

ГЕРБАРИЙ

Лихие пролетарии,Закушав водку килечкой,Спешат в свои подполияНалаживать борьбу, —А я лежу в гербарии,К доске пришпилен шпилечкой,И пальцами до боли яПо дереву скребу.

Корячусь я на гвоздике,Но не меняю позы.Кругом – жуки-навозникиИ мелкие стрекозы, —По детству мне знакомые —Ловил я их, копал,Давил, – но в насекомыеЯ сам теперь попал.

Под всеми экспонатами —Эмалевые планочки, —Всё строго по-научному —Указан класс и вид...Я с этими ребятамиЛежал в стеклянной баночке,Дрались мы, – это к лучшему:Узнал, кто ядовит.

Я представляю мысленноСебя в большой постели, —Но подо мной написано:«Невиданный доселе»...Я гомо был читающий,Я сапиенсом был,Мой класс – млекопитающий,А вид... уже забыл.

В лицо ль мне дуло, в спину ли,В бушлате или в робе я —Тянулся, кровью крашенный,Как звали, к шалашу, —И нá тебе – задвинулиВ наглядные пособия, —Я злой и ошарашенныйНа стеночке вишу.

Оформлен как на выданье,Стыжусь как ученица, —Жужжат шмели солидные,Что надо подчиниться,А бабочки хихикаютНа странный экспонат,Сороконожки хмыкаютИ куколки язвят.

Ко мне с опаской движутсяМои собратья прежние —Двуногие, разумные, —Два пишут – три в уме.Они пропишут ижицу —Глаза у них не нежные, —Один брезгливо ткнул в меняИ вывел резюме:

«Итак, с ним не налаженыКонтакты, и не ждем их, —Вот потому он, гражданы,Лежит у насекомых.Мышленье в ём не развито,И вечно с ним ЧП, —А здесь он может разве чтоВертеться на пупе».

Берут они не круто ли?! —Меня нашли не вó поле!Ошибка это глупая —Увидится изъян, —Накажут тех, кто спутали,Заставят, чтоб откнопили, —И попаду в подгруппу яХотя бы обезьян.

Нет, не ошибка – акцияСвершилась надо мною, —Чтоб начал пресмыкаться яВниз пузом, вверх спиною, —Вот и лежу, расхристанный,Разыгранный вничью,Намеренно причисленныйК ползучему жучью.

Червяк со мной не кланится,А оводы со слéпнямиПитают отвращениеК навозной голытьбе, —Чванливые созданьицаДовольствуются сплетнями, —А мне нужны общенияС подобными себе!

Пригрел сверчка-дистрофика —Блоха сболтнула, гнида —И глядь – два тертых клопикаИз третьего подвида, —Сверчок полузадушенныйВполсилы свиристел,Но за покой нарушенныйНа два гвоздочка сел.

А может, все провертитсяИ соусом приправится...В конце концов, ведь досочка —Не плаха, говорят, —Все слюбится да стерпится:Мне даже стали нравитьсяМолоденькая осочкаИ кокон-шелкопряд.

Да, мне приятно с осами —От них не пахнет псиной,Средь них бывают особиИ с талией осиной.И кстати, вдруг из коконовРодится что-нибудьТакое, что из локоновИ что имеет грудь...

Паук на мозг мой зарится,Клопы кишат – нет роздыха,Невестой хороводитсяКрасавица оса...Пусть что-нибудь заварится,А там – хоть на три гвоздика, —А с трех гвоздей, как водится,Дорога – в небеса.

В мозгу моем нахмуренномСтрах льется по морщинам:Мне будет шершень шурином —А что мне будет сыном?..Я не желаю, право же,Чтоб трутень был мне тесть!Пора уже, пора ужеНапрячься и воскресть!

Когда в живых нас тыкалиБулавочками колкими —Махали пчелы крыльями,Пищали муравьи, —Мы вместе горе мыкали —Все проткнуты иголками, —Забудем же, кем были мы,Товарищи мои!

Заносчивый немного я,Но – в горле горечь комом:Поймите, я, двуногое,Попало к насекомым!Но кто спасет нас, выручит,Кто снимет нас с доски?!За мною – прочь со шпилечек,Сограждане жуки!

И, как всегда в истории,Мы разом спины выгнули, —Хоть осы и гундосили,Но кто силен, тот прав, —Мы с нашей территорииКлопов сначала выгналиИ паучишек сбросилиЗа старый книжный шкаф.

Скандал потом уляжется,Зато у нас все дома,И поживают, кажется,Вполне не насекомо.А я – я тешусь ванночкойБез всяких там обид...Жаль, над моею планочкойДругой уже прибит.

1976