Храм любви при дворе короля - Виктория Холт

– Тут нет ничего хорошего. Это не повод для шуток.

– Ничего хорошего нет, Мег, поэтому есть смысл шутить, дабы облегчить то, от чего не в силах отказаться.

– Не в силах?

– Я пытался, Мег.

– А был у тебя свободный выбор?

– Я подданный короля и должен повиноваться его повелениям. Пойдем к дому. Уверяю, ты улыбнешься, увидя, как семья воспримет эту новость.

Они медленно пошли, сердце Маргарет переполняли дурные предчувствия.

Лорд-канцлер!

Семья восприняла эту новость восторженно. Алиса с гордостью поддразнивала Томаса.

– Ну вот, мастер Мор, ты стал великим человеком назло всему.

– Лучше скажи, женушка, меня сделали великим назло мне.

Та поглядела на него, сияя от гордости.

– Подумать только, мой муж стал лордом-канцлером! – Алиса, готов поклясться, ты стала выше на два дюйма. Той было не до обмена шутливыми колкостями.

– Стало быть, нам потребуется больше слуг. Кто знает, каких гостей придется теперь принимать. Может, даже самого короля! – При этой мысли Алиса слегка побледнела. – Слушай, Томас, если Его Величество окажет нам такую честь, мне надо будет знать об этом хотя бы за день.

– Значит, моей первой обязанностью в должности канцлера будет предупредить короля, чтобы он заранее известил леди Мор, если соберется к нам в гости?

– Оставь свои глупости! Что, разве король не бывал в гостях у канцлера? Да ведь он пропадал в домах Вулси, люди даже не могли понять, при чьем они дворе – королевском или кардинальском.

– А теперь кардинальские дома стали королевскими. Ты забыла, что все владения кардинала отошли в королевскую собственность? Тебе не страшно за свою, Алиса? Имей в виду, она теперь принадлежит лорду-канцлеру. Почему новому должно житься лучше, чем прежнему?

– Прекрати свою глупую болтовню.

– Ладно, Алиса, то, что я скажу сейчас, понравится тебе больше. Сегодня к ужину у нас будет гость.

– Гость? Кто такой?

– Его светлость милорд Норфолк.

– Надо же! А уже три часа! Надо же! Что делать? Надо было известить заранее.

– Алиса, но если предупреждение о визите короля тебе нужно за сутки, неужели для герцога недостаточно трех часов? Простолюдины приходят за пять минут до еды, и им находится место за нашим столом.

– Милорд Норфолк! – воскликнула Алиса. Она то краснела, то бледнела.

– Его светлость почтит нас своим визитом. Когда я принял большую печать, он произнес замечательную речь. Перечислил мои добродетели и сказал, они так велики, что он забывает о моем незнатном происхождении.

Алиса рассердилась, но продолжала думать: «Его светлость Норфолк! Первый аристократ Англии… и приедет к нам на ужин. А следующим будет Его Величество король. Наверняка».

– Алиса, дорогая моя, не расстраивайся, – сказал Томас. – Такой посредственный комплимент достоин лишь посредственного ужина. Давай будем держаться с благородным герцогом естественно. Обращаться так, будто он случайный прохожий, заглянувший к нам перекусить. В конце концов, большего он от нас и не ждет – поскольку мы совершенно незнатные люди.

Однако Алиса не слушала. Надо немедленно отправляться на кухню. Позаботиться, чтобы говядина была сочной. Если бы она заранее знала о такой чести, то приготовила бы индейку. Она приготовит свой новый соус с корнями дикого цикория и стрелолиста. Заставит кухарку напечь побольше пирогов. И поставит на стол самые свежие соленья. Она покажет милорду Норфолку!

– Теперь, мастер Мор, не мешай. Раз ты будешь приглашать к ужину знатных аристократов, то давай мне время приготовиться к встрече.

И взволнованная, слегка испуганная, она понеслась на кухню, вдыхая аппетитные запахи.

– Пошевеливайтесь, девчонки, пошевеливайтесь. Дел полно. Милорд канцлер ждет к ужину гостя. Прислуживал хоть кто-то из вас благородному герцогу?

– Нет, миледи.

– Ну так надо научиться этому. Меня не удивит, если со временем мы будем принимать гораздо более высокого гостя, чем герцог Норфолк. Понимаете, кого? А, девчонки?

И шлепнула одну из служанок деревянным черпаком; это был скорее дружеский хлопок, чем удар.

Алисе представилось, как за ее столом сидит рослый разодетый человек и громко говорит ей, что в жизни не пробовал таких вкусных блюд, как за столом своего лорда-канцлера.

– Это надо же! – воскликнула она. – Разве так нужно готовить ужин для его светлости Норфолка?

Старый судья стоял перед сыном, руки его дрожали, на глазах выступили слезы.

– Томас, сын мой, дорогой мой сын. Томас, лорд-канцлер Англии. Ты держишь в руке большую государственную печать. Ты, мой сын, Томас.

Томас обнял отца.

– Папа, я прежде всего твой сын, а уже потом канцлер.

– А я еще ворчал на тебя за то, что ты плохо учишь законы!

– Папа, к славе ведет много путей.

– И ты нашел короткий, сын мой.

– Я избрал проселочную дорогу. И, признаюсь, все еще удивлен тем, куда она меня вывела.

– Томас, вот бы твоя мать дожила до этого дня. И мой отец… и мой дед. Они бы гордились, очень гордились. Ведь твой дедушка был всего лишь дворецким в гостинице; правда, он распоряжался слугами и вел бухгалтерские книги. Вот бы дожить ему до этого дня, увидеть своего внука лордом-канцлером Англии. Томас, сын мой! Какой радостный день!

Потом Томас сказал Маргарет:

– Видишь, дочка, сколько в этом хорошего. Я рад, что доставил удовольствие твоему дедушке, он уже хилый и, боюсь, долго не проживет. Думаю, он так восхитился мною, как я всегда восхищался тобой. А сын, давший любящему отцу повод для гордости, может считать себя счастливым, правда?

– Если б я любила тебя меньше, – ответила она, – то, наверно, моя гордость была бы мне приятнее.

Томас поцеловал ее.

– Не желай слишком многого в жизни, моя мудрая дочь, желай малого и тогда, получив его, будешь счастлива.

Маргарет казалось, что отцовское возвышение меньше всех изменило самого отца.

Он радовался своей власти лишь когда мог употреблять ее на благо другим. Портреты, которые Ганс Гольбейн сделал с членов его семьи, он показал королю, и они произвели на короля впечатление; поэтому мастер Гольбейн с сожалением покинул дом в Челси и стал жить при дворе как королевский художник с жалованьем в тридцать фунтов в год.

– Это крупная сумма, – сказал Ганс, – а я беден. Возможно, в Хэмптон-корте и Вестминстере я обрету славу, но доставит ли она мне столько радости, как жизнь в Челси?

– С такой кистью, мой друг, – ответил Томас, – выбора у тебя нет. Отправляйся. Служи королю. Я не сомневаюсь, что твое будущее обеспечено.

– Я с не меньшей радостью остался бы здесь. Мне хочется написать портреты членов вашей семьи… и ваших слуг.