Поединок (сборник). Выпуск 14 - Леонид Млечин

Имея современную профессию инженера по электронно-вычислительным машинам, Вадим не мог самостоятельно устроиться на приличную работу. Или условия были неподходящие, или в двух часах езды от дома. К тому же дома, в смысле квартиры, у него не было тоже (с матерью и отцом ютился в двухкомнатной смежной), так что он бросил якорь у нас. Ему бы искать работу, а он сшивался дома целыми днями, чинил электропроводку или мастерил, хотя эту работу за десятку сделает любой монтер, а инженера, по-моему, не тому учили. Сел на шею моим родителям, которые включились в поиск работы для зятя, а у них в этой среде нет никаких знакомств, приходилось налаживать новые связи. Моя мать — крупный работник, у нее дел по горло с утра дотемна, но она занималась такой ерундой, чтобы помочь дочери устроить свою жизнь. И это после того, как дочь не послушалась ее совета и пошла поперек...

В довершение ко всему Вадим скрыл от меня свои болезни. Он постоянно посещал врачей, ездил в санатории, на танцах быстро уставал, и, чтобы его не травмировать, я отказывала другим, а мне было только девятнадцать, мне так хотелось радоваться жизни, а не превращаться в сиделку. Ведь если бы он честно предупредил заранее, я бы сто раз подумала! Я же не декабристка! А он обманул. Это, по-моему, некрасиво. Ведь он знал, что я пошла за него не по безумной любви, когда девушка готова хоть за хромым и слепым даже на край света, нам это хорошо известно по литературе и по истории. Нет, с Вадимом у меня был всего-навсего разумный брак, не расчетливый, а именно разумный. Я уважала своего мужа, хотела создать настоящую, крепкую семью, но вскоре поняла, что такой семьи у меня с ним не получится, и вынуждена была отказаться от ребенка... По-моему, мужчина, если у него есть хоть капля самолюбия, должен уметь понимать женщину и делать необходимые выводы. Но Вадим никаких выводов не делал...»

Когда я приехал в народный суд читать это дело, оказалось, что судья Мастерков, под чьим началом оно было заслушано, накануне ушел в отпуск. Точнее — «догуливать»: осталось у него от летнего отдыха еще несколько дней!

И все-таки мне повезло. Я встретил Галину Ивановну Дудко — одного из двух заседателей, принимавших участие в этом процессе. Назвать ее человеком, умудренным жизненным опытом, было, пожалуй, еще рановато: Галине Ивановне нет пока тридцати. Зато она обладала другим преимуществом: возможностью судить о поступках и о мотивах, обусловивших эти поступки, с позиций того же самого поколения. С позиций сверстников.

Галина Ивановна и обратила мое внимание на одну любопытную деталь: следствию Вадим Скачков показания дал, а от явки в суд уклонился, хотя слушание дела дважды откладывалось. Каждый раз у Скачкова находились уважительные причины. Переносить процесс в третий раз суд не стал.

Из показаний на следствии Скачкова Вадима Степановича, 27 лет, инженера научно-исследовательского института

«...Наши отношения с женой стали расклеиваться вскоре после свадьбы. Я ощущал ее недовольство, хотя она его вслух не высказывала. Вдруг куда-то исчезли ее спокойствие и невозмутимость, она стала раздражительной, бурно реагировала по пустякам... Получалось, что я всегда не прав и всегда буду неправым...

Я просил ее не тянуть меня чуть ли не каждый день на разные вечеринки. Поначалу она решила, что я просто зануда, какой-то преждевременный дед. А это совсем не так. Мне очень весело на таких вечеринках, если, конечно, встречаются симпатичные люди, и я очень люблю танцевать, но, к сожалению, это для меня почти недоступно.

В детстве я болел полиомиелитом, был прикован к постели, даже моим родителям казалось, что уже навсегда. Но я верил, что смогу победить болезнь... Врач, который меня лечил, сказал мне как-то: «Твое спасение — спорт». Когда меня подняли на ноги, я начал тренироваться. И вот теперь имею разряды по двум видам: первый — по плаванию, второй — по гребле.

...На первых порах Светлана из семейной солидарности (это ее выражение) оставалась со мной дома. Свое решение сопровождала одной и той же фразой: «Ну что, поскучаем?» Как-то я предложил ей, чтобы на институтский вечер она пошла без меня. Светлана быстро согласилась, чего я не ожидал. Возвратилась не очень поздно, веселая. Пошутила: «Твое спасение не спорт, а океан». Почему океан? Она охотно пояснила: на вечере познакомилась с одним студентом из Латинской Америки, и он пообещал увезти ее на свою родину, поселить в большом доме, где в ее распоряжении будут слуги, компьютеры и даже дрессированные животные. И еще «мерседес» с кондиционером внутри. Она бы согласилась, но ее пугает полет...

Шутка меня кольнула, я решил проверить, есть ли такой студент... Мне его показали: на обладателя дома и «мерседеса» явно не похож. Но я уже в общем-то понял, что нам со Светланой лететь в разные стороны. А тут еще ее мать...»

Дом Гороховых был домом не в образном, не в переносном, а в буквальном смысле этого слова. Дом добротный, фундаментальный: кирпичный — первый этаж, деревянный — второй. И еще небольшой мезонин. Достался Гороховым дом от деда Светланы, кадрового военного, — имея возможность выбора, он предпочел жить вдали от городского шума.

После его смерти в доме остались сын и дочь. Сын уже был женат, дочь — замужем. Семьи росли, и дом — вслед за ними. Жили дружно...

Впрочем, это уже слова не мои, а Калерии Антоновны Гороховой, матери Светланы. Запись беседы с ней я сделал сразу же, по горячим следам. Вот отрывок из этой записи:

«Жили мы большой дружной семьей. Мой второй муж, отчим Светланы, на пенсии. Здоровье не высшего качества... Человек спокойный, уравновешенный, нуждается в уходе. Сестра тоже прихварывает. Так что не скрою: еще одного больного в семье не хотелось... Тем более Светлана — спортсменка, кровь с молоком, а кто рядом? Как-то не глядится...

Вы думаете, я была против этого хлипкого юноши? Ложь и еще раз ложь! Уверяю вас. Дочери я никого не навязывала, она свободный человек, ей жить — не мне. Но плохого мать не пожелает... Если бы этот Вадим ей по любви достался, дело другое: судьба! А то ведь сдуру пошла, за компанию. Детская шалость, а поступок не детский... Брак все-таки... Чего хорошего можно ждать от такого брака? Результат вы знаете...

Нет, Вадима я не виню: какой есть — такой есть. А вот Светлана могла бы к матери прислушаться. Жила бы душа в душу с самостоятельным человеком, он бы пылинки с нее сдувал. И свет повидала бы, и семья была бы, дети, все честь по чести. А что сейчас?..

Говорю откровенно: во всем виновата я, раз не смогла дочери в детстве внушить, что мать надо слушаться, худого совета она не даст. У меня коллектив — почти тысяча человек. Тысячу воспитываю, а дочь родную не воспитала. Стыдно. Очень стыдно. Мало еще спросили с меня, снисхождение проявили. Ценю...»