Дорога без возврата - Анджей Спаковский

Во-первых, должен родиться кодекс истинно христианского рыцаря, к тому же не в виде сухих указаний и наставлений, возглашаемых с амвона, а в форме легкоусвояемого и всеми любимого мифа. Артуровская легенда, изложенная в «Вульгате», должна показать, что рыцарские идеалы и этика рыцарства имеет религиозные, прямо-таки евангельские истоки, а рыцарство выполняет роль спасительную, ибо оно есть нечто иное, как вооруженная десница Церкви.

Во-вторых, моральные нормы. Любовь, amour courtois, еще недавно воспеваемая Кретьеном перед восторженной аудиторией влюбленных пар, проливающих слезы над сердечными невзгодами Тристана и Ланселота, подается «Вульгатой» как грешная и нечистая. Женщина легенды, совсем недавно для труверов объект восхищения и почести, а временами даже культа, становится, в соответствии с доктриной, instrumentum diaboli.

* Сумерки (гибель) богов (нем.).

Следует, однако, сказать, что «Вульгата» – интересный, профессиональный и невероятно новаторский литературный труд. Произведение выполнено в форме «романа-реки» и написано прозой. Поэтому от излагаемых голосом труверских романов «Вульгату» отличает ее элитарный характер – проза предназначена для тихого чтения, то есть исключительно для тех, кто читать умеет. В прозе нет места украшательству текста рифмой, ритмом и акцентом – то есть бардовской интерпретации. Проза должна иметь захватывающую форму и привлекать читателя литературной техникой. Анонимные авторы «Вульгаты» использовали так называемую технику «entrelacement» (переплетения): одна история начинается, ее прерывает другая, немного погодя вторую перебивает третья, чтобы вскоре уступить место первой… Фабула же до наших дней не утратила увлекательности. «Вульгата» читается прекрасно.

Артуровская легенда в Польше стала доступной читателям именно благодаря переводу «Вульгаты»12.

Г. ГЕРМАНСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС (1200 – 1215-й)

Речь идет о Гартмане фон Ауэ (1168 – 1210-й), авторе написанных по образцу Кретьена де Труа (а опосредованно – по типу валлийских преданий) эпосов «Эрек» и «Ивейн», о Вольфраме фон Эшенбахе (1170 – 1220-й), авторе «Парцифаля», и о Годфриде Страсбургском (1170 – 1215-й), авторе эпоса «Тристан и Изольда», созданного по образцу Тома, а также об Ульрихе фон Затцикхофене, продолжающем вслед за Кретьеном развивать образ Ланселота. Как и французские труверы, немцы отодвигали фигуру короля Артура и «Проблему Британии» на второй план, сосредоточиваясь на фигурах рыцарей.

Однако вклад немецких миннезингеров в Артуровскую легенду в основном состоял в попытках завершить «Персеваля» Кретьена и выяснить загадку Грааля. Наибольшая заслуга в этом принадлежит рыцарю Вольфраму фон Эшенбаху (он действительно был мастером меча, виртуозом копья, победителем множества турниров).

Немецкие версии Артуровской легенды помогли шире распропагандировать миф в Европе – как в то, так и в гораздо

более позднее время, когда наступил период нового увлечения Артуром, Граалем и Круглым Столом. Именно поэзия отечественных миннезингеров послужила основой оперы Рихарда Вагнера.

Несомненно, что и в Польшу легенда об Артуре впервые пришла в немецкой языковой версии и переработке, ибо в Германии до наших дней Артура неизменно называют Артусом, а такая форма принята была раньше и у нас, в Польше, – и продержалась в названии известного «Двора Артуса» в Гданьске или в переводе Бой-Желеньского «Великого завета» Вил-лона («…Артус, герцог Бретании храбрый…»). Лишь позже в Польше легендарного короля стали именовать «Артуран», а в Чехии он по-прежнему «Kral Artus», как и в Германии.

XIV и XV века приносят дальнейшее расширение интереса к Артуру и Круглому Столу. В Англии создается роман в стихах «Гавейн и Зеленый Рыцарь», скорее всего произведение анонимного автора знаменитой «Жемчужины»*. Томас Честр добавляет к «команде» рыцарей Круглого Стола «Сэра Лаунфаля», рыцаря, созданного по образцу «Ланваля» из баллады поэтессы двенадцатого века Марии Французской. Во Франции появляются два анонимных произведения и два новых героя. Первое «Perlesvaus Le Haut Livre du Graal», с главным героем Перлесваусом, второе – «Perceforest», объединяющее Артуровский миф с историей Александра Македонского и вводящее в состав рыцарей Артура вышеназванного Персефорес-та («Продирающегося сквозь пущу»). Миф получает популярность также в менее связанных с легендой странах – Ланселот Озерный становится героем анонимного нидерландского эпоса. В Португалии (Кастилии?) другой анонимный автор лепит очередного «нового» героя легенды Амадиса де Гауля, или валлийца, именуемого также Рыцарем Непобедимого Меча. Повесть об Амадисе завоевывает популярность, она упоминается в «Дон Кихоте» Сервантеса. Под именем «Амадиджи» Амадис Уэлльский попадает в итальянскую поэзию (Бернардо Тиссо).

Ну и наконец пришел час лавровых венков и короны, час самой полной и самой известной версии повествования о «Короле Альбиона» и его рыцарях. В году Господнем 1485-м рыцарь Томас Мэлори окончил работу над делом своей жизни «Le Morte Darthur» («Смерть Артура» – не путать с аналогичным названием одной из частей «Цикла Вульгаты»)*. Это нерушимый памятник легендарному королю и прекрасным, добропорядочным минувшим рыцарским временам. Следует знать, что большая часть произведения была создана автором в темнице, в которой благородный рыцарь Мэлори отсидел несколько добрых десятков лет за… вооруженное нападение и изнасилование женщины.

Мэлори собрал и использовал все, что создали его предшественники, поэтому неудивительно, что «Смерть Артура» так объемиста и полна, а местами даже грешит избыточностью. Меж тем за решетками узилища кипела братоубийственная, кровавая и жестокая война Двух Роз, в которой рыцарские идеалы и достоинство расползались в крови, грязи и мерзости полей битв Уокфилда, Босворта, Барнета и Тьюксбери. Поэтому нет ничего странного в том, что произведения Мэлори переполняют ностальгия, тоска и пронзительное memento mori.

«Смерть Артура» – книга, прекрасно и мастерски написанная, представляющая собою один из самых любопытных примеров английской прозы вообще. Она также побила все рекорды, которыми мало какая книга – кроме Библии – может похвалиться. С момента издания в 1485 году в известной в то время по всей Европе типографии Уильяма Кэкстона в Вестминстере и по сей день «Смерть Артура» ни на минуту не была

i Увейна, полагая не без оснований, что какая-нибудь из очередных спасенных дам может показаться избавителю более привлекательной, нежели законная супруга. Однажды она сказала себе, что ежели Увейн не возвернется точно через год, после того как отправится в рыцарский поход, то она не подпустит его к себе. Рыцарь припозднился. Совсем ненамного. На два года. Лау-дина сдержала слово. Много, очень много времени потребовалось на то, чтобы Увейн обрел ее благорасположение вновь. Но обрел. Потом они жили долго и счастливо.