Как избежать соблазна - Карен Рэнни

Он обхватил руками чашку, гадая, сколько времени понадобится его пальцам, чтобы хоть немного согреться. Неужели больше никто в этой Богом забытой стране не мерзнет? Или они все ящерицы? Неудивительно, что Грант провел пять лет в Италии.

– Вы к нам надолго, граф Патерно? – Графиня улыбнулась ему несколько натянуто, как бы через силу, и Лоренцо понимал почему. Арабелла сверлила ее злобным взглядом, словно бросала будущей свекрови вызов.

Он улыбнулся в ответ.

– Нет, ненадолго. Моя семья ждет моего скорого возвращения.

Дверь резко распахнулась, и лакей, одетый в безупречную ливрею, остановился в дверях, глядя на графиню. Лицо его было белым, а по хриплому, учащенному дыханию было ясно, что он бежал бегом.

– Ваше сиятельство, прошу прощения.

Графиня хотела что-то сказать, но лакей повернулся к Лоренцо:

– Вы нужны графу, сэр. Это срочно.

Лоренцо встал, чуть не разлив остатки чая, когда ставил чашку на стол. И доктор, и Арабелла тоже поднялись.

– Что случилось? – спросила Арабелла.

– Не могли бы вы поспешить, сэр? – спросил лакей, подходя к Лоренцо. – Его сиятельство просил прийти именно вас.

– Он болен? – встревожился Лоренцо.

– Не он, а мисс Камерон, – ответил лакей. – Похоже, она умирает.

Глава 20

Грант прошел несколько шагов, обхватив Джиллиану руками, поддерживая ее безвольное тело. Возможно, если он заставит ее ходить, то она очнется. Следующую четверть часа он, по существу, таскал ее по комнате, проклиная маленькие размеры спальни. Если б они находились в Роузмуре, то в его распоряжении было бы по двадцать футов во все стороны, а здесь – лишь несколько шагов между кроватью и стеной.

– Джиллиана, ты не можешь меня вот так оставить. Ты не можешь вначале околдовать меня, а потом взять и просто исчезнуть из моей жизни. Как я буду жить? Какими станут мои дни, если я не буду видеть тебя по утрам? Что я буду делать вечерами, не видя тебя за обедом, как смогу обходиться без твоих искрящихся глаз, поддразнивающих меня?

Что он будет делать без нее?

Гранту казалось сейчас невозможным возвращаться к роли графа. Как, однако, странно, что с Джиллианой он чувствовал себя так, будто он снова в Италии, не обремененный ни титулом, ни положением, а просто наслаждающийся жизнью.

Это сотворила она, это ее заслуга. Она принесла ему свободу, но до сего момента он не осознавал этого.

Грант услышал голос доктора Фентона раньше, чем увидел его самого. Он что-то выкрикивал, двигаясь по коридору, и его голос, отдающий приказы, эхом разносился по просторам здания.

Доктор Фентон замедлил шаги у ротонды, и только тогда Грант увидел, что он привел с собой Арабеллу.

– Она больна? Что с ней случилось? – Арабелла поднырнула под вытянутую руку доктора Фентона, который хотел было ее задержать, и подбежала к Гранту. Она отвела волосы с лица Джиллианы, без сомнения, чтобы лучше разглядеть ее бледность.

– Вы должны положить ее, – скомандовала Арабелла. Когда Грант даже не пошевелился, чтобы выполнить ее распоряжение, она нахмурилась. – Следует укрыть ее одеялом и дать выпить теплого вина.

Он не сдвинулся с места.

– Надо сделать так, как говорит Арабелла, – мягко вмешался доктор Фентон. – Мы позаботимся о Джиллиане, ваше сиятельство.

Грант отступил на шаг.

– Чтобы яд быстрее распространился по организму? А разве не лучше помочь ей избавиться от содержимого желудка?

– С чего вы взяли, что ее отравили? – спросила Арабелла. Она потянула Джиллиану за плечо. Грант сделал еще шаг назад, отворачиваясь от своей невесты.

– В вашем предложении есть смысл. Но это в том случае, если б она была в сознании, – сказал доктор. – А сейчас она может захлебнуться и погибнуть. – Доктор Фентон на несколько шагов приблизился к Гранту. – Вы можете отдать ее на наше попечение, ваше сиятельство. Джиллиану нужно согреть и влить в нее несколько ложек теплого вина. Пожалуйста, обратите внимание, ваше сиятельство, губы у нее уже посинели.

Все, что Грант знал о медицине, могло уместиться в наперсток, но здравого смысла ему было не занимать.

– Я не согласен с вашими методами, – сказал он, сознавая, что, наверное, выглядит дураком в их глазах.

Ответственность, которую он чувствовал за состояние Джиллианы, буквально душила Гранта, но этим двум людям он не мог ничего сказать. Ни один из них не выглядел настолько встревоженным, насколько это ощущал он сам. А Арабелла выглядела даже лихорадочно возбужденной в своем стремлении заполучить пациента.

– Где Лоренцо? – спросил Грант доктора, но ответила ему Арабелла:

– Ваш друг ушел в свою комнату, когда услышал, что Джиллиана больна. Вы должны позволить нам с отцом лечить ее. – Она подошла ближе, и Грант положил конец дискуссии, выйдя из комнаты с Джиллианой на руках.

– Не ходите за мной, – предупредил он, увидев, что именно это они и собираются сделать.

Очень вовремя появился Майкл, и Грант мотнул головой в сторону Арабеллы и доктора Фентона.

– Проследи, чтобы их проводили назад в Роузмур, – приказал Грант.

Он пересек залитое солнцем пространство и зашагал по длинному, широкому коридору, тянущемуся по всей длине дворца. Грант редко сюда захаживал, предпочитая игнорировать наличие как левого, так и правого крыла здания. Слишком хорошо он помнил, что обнаружил в этих комнатах.

Грант помедлил у двери, ведущей в левое крыло. Ключ по-прежнему торчал в замке, как он и ожидал. Его управляющий периодически инспектировал земли и все постройки с тех пор, как ему вменили в обязанность контролировать состояние поместья. Он должен был следить за тем, чтобы крыша была починена, а дверные петли смазаны и чтобы комнаты по мере необходимости перекрашивались. Мактавиш был настоящим чудом, но когда Грант повернул ключ в замке и одной рукой распахнул дверь, то подумал, что лучше бы его управляющий не был таким добросовестным.

Двери в комнаты были открыты, впуская солнечный свет в холл. В конце коридора располагался большой гипсовый барельеф греческого бога Бахуса, занимавший стену от пола до потолка. Перед ним находился маленький бассейн, выложенный кафелем.

Грант подошел к бассейну и вошел в воду, зная, что взрослому мужчине здесь примерно по пояс. Очевидно, его отцу доставляли удовольствие игры такого рода, которые были у римских императоров.

Джиллиана уже замерзла и, когда он осторожно опустил ее в воду, начала дрожать. Он опустил ее ниже, погружая до тех пор, пока не скрылось лицо, а потом быстро поднял. Она закашлялась, хватая ртом воздух, и на этот раз глаза ее открылись, затем закатились и снова закрылись.

Грант сбился со счета, сколько раз он вновь и вновь погружал ее в воду. Он не думал о себе, хотя у него мелькнула мимолетная мысль, что его камердинер – человек, который не обращает внимания ни на титул Гранта, ни на его грозно насупленные брови, – наверняка потребует объяснить причину столь странного состояния его одежды. Господи, пусть только она живет.