McCartney. День за днем - Анатолий Максимов

Уже через пару недель после выпуска в свет "мелодиевские" пластинки начали всплывать в американских магазинах.

Менеджер Маккартни, Ричард Огден, сообщил по телефону, что он потрясен ценами на пластинку. При этом он говорит, что не может запретить американцу купить пластинку в Москве, и если кто-то из русских проявляет при этом предпринимательскую смекалку — разве не этого, мол, хочет Горбачев. Один недавно вернувшийся из Москвы американец говорит, что в магазинах пластинку не найти, но в переулке с небольшой переплатой он купил столько, сколько смог унести.

— И все-таки, почему мы продаем по 100 долларов? — спрашивает торговец из Нью-Йорка. — Считаем, что это как раз подходящая цена — ни дорого, ни дешево. Конечно, кое-кто жалуется, но я им говорю: "Подожди годик, увидишь тоже самое в битловском каталоге за пять сотен". Действует! Берут немедленно.

А. Фролов

26 января — в прямом эфире русской службы "Би-Би-Си" Маккартни отвечает на вопросы советских радиослушателей!

Общение проходит в рамках программы "Бабушкин сундук" ("Granny's Chest"), в студии "S7". Телефон прямого эфира был опубликован 22 января в газете "Комсомольская правда". Аудитория радио-моста — 18 миллионов человек!

Вел программу эмигрант из Прибалтики, который носит псевдоним Сэм Джонс (Sam Jones). Перевод на русский язык осуществлял Сева Новгородцев. (Кстати, в прошлом ленинградец.) В эфир было выведено 14 звонков.

Как потом стало известно, на радио-мост поступило 1000 звонков. (На программу с Маргарет Тэтчер, прошедшую незадолго перед этим, позвонили только 300 слушателей.)

В день эфира произошел казус, о котором замечательно рассказала "Комсомольская правда". Отрывок из материала я привожу ниже.

Что между ними общего? Оказалось, одинаковый — цифра в цифру — номер телефона! Только у одного — в Лондоне, а у другого — в Москве, в Кузьминках.

Жизнь столкнула Пола и Василия Ивановича 22 января в ту секунду, когда мы написали в газете: "Всемирная служба "Би-Би-Си" подготовила прямую трансляцию с популярным певцом и композитором. Она состоится 28 января с 21 до 21.55 по московскому времени. А для тех, у кого есть терпение и деньги (минута разговора с Лондоном, где расположена студия, стоит 3 рубля), сообщили тот самый телефон в Лондоне, по которому ждал Пол Маккартни…

Голову даем на отсечение: 26 января больше всех в мире телефонных звонков получили два человека — Пол Маккартни в Лондоне и Василий Иванович Рязанов — в Москве. Со всей страны, а может, даже из других стран, где покупают "Комсомольскую правду", звонили Василию Ивановичу мальчишки и девчонки, домохозяйки и пенсионеры…

— Ребята в трубку кричат: "Алло, Пол Макарыч! Мы в музыке ваши ученики!"

Я им осторожненько: меня, мол, Василий Иванович зовут, а если были у меня ученики, то слесари… (я ведь слесарь в КБ, сорок лет рабочего стажа). Мы и сообразить-то сначала не могли, что звонят Маккартни. Думали: чего это вдруг стали разыскивать по нашему телефону какого-то Павла Макарыча?…

А в 21 час 20 минут Василий Иванович, прорвавшись через эту лавину звонков, сам позвонил в "Комсомолку", и… все, кто был в этот час в редакции, как говаривали в старину, "впали в онемение": в голову не могла прийти история с номерами-близнецами!

Через пятнадцать минут редакционный "рафик" мчался по ночной Москве к точке рандеву — небольшой, затерянной в десятке похожих, как близнецы, домов квартире, куда (ощущалось спиной!) по десяткам кабелей, через спутники связи, как трассирующие пули в далекую мишень, летели десятки телефонных звонков!

— Десятки? — в голос воскликнули супруги Рязановы. — Тысячи!

— Мне еще повезло, — уточнил Василий Иванович, — я хоть пенсионер, но работаю, прихожу домой вечером и слышу только вечерние звонки…

— …Я же порою просто уходила из дома. Ну, невмоготу! — вздыхает Нина Дмитриевна. — Мы всем отвечали, у телефона на диванчике дежурили по очереди с Васей. Только трубку кладем — звонок! Только кладем — еще! Телефон только ночью отключали, днем — боялись, вздрагивали, как межгород звонил, — вдруг родственники? Самый наплыв был часов с семи-восьми!

Честно скажу: Рязановы имели полное право высказать нам все, что они думают о газете. Спасибо вам, Василий Иванович и Нина Дмитриевна, вы были по-настоящему приветливы и отнеслись ко всему с удивительным юмором и терпением!

— Да уж, — усмехнулся Василий Иванович. — Сначала, как звонки пошли, мы опешили. Думали, разыгрывают нас. Потом — осерчали. Потом, звонке на двухсотом, честное слово, нам стало просто смешно.

Звонить Рязановым начали еще 23 января, самые нетерпеливые.

24-го Василий Иванович и Нина Дмитриевна устроили маленький семейный совет: позвонили одному из троих сыновей, Сергею, спросить, как быть. Он оказался в командировке. В тот же день товарищи по работе отыскали Рязанову номер "Комсомолки" и, прочтя попутно заметку "Как позвонить Полу Маккартни?", посоветовали: "Здесь написано: "минута разговора стоит три рубля" — открывай счет в банке, Иваныч…"

— Уже потом, когда Вася заметку принес, я стала каждому объяснять: это Москва, а вам надо в Лондон звонить. "Как?" — спрашивают. Вызывайте междугородную, заказывайте. — Нина Дмитриевна только руками развела. — Телефонисткой работаю.

Что спрашивали чаще всего? Просили прислать диски, записи, спрашивали о здоровье семьи Пола, интересовались планами на жизнь, просили автограф и точный адрес… Я торопливо записываю эти вопросы и ответы Рязановых:

— Это студия "Би-Би-Си"?

— Нет, Кузьминки! Звоните в Лондон, три рубля минута.

— Денег нам не жалко, позовите Пола!

— Алло, это кто? — уже Нине Дмитриевне. — Вы будете жена Маккартни?

И снова Василию Ивановичу:

— Как вы относитесь к конкурсам красоты?

— Они выходят довольно вульгарно, надо бы поскромнее…

— Вы любите Битлз?

— Я человек пожилой, мне ближе другие песни. А Битлз — это музыка наших детей. Мы-то знали другие песни. И времени другого.

…Семнадцати с небольшим лет он попал на фронт. Дали Рязанову вместо гитары в руки длинную винтовку.

Василий Иванович, чуть смутившись, достал из шкафа свой выходной костюм: орден Отечественной войны, "Знак Почета", перезвон медалей. Четыре года солдат Вася Рязанов шел по войне в одну сторону — на Запад, через Кенигсберг. Потом, после 9 Мая, его часть повезли в Москву.

— Думали, всё, домой! Нет, мимо, мимо… Словом, перешли мы границу в районе Пограничного, что на Дальнем Востоке, — и в бой, на самураев. С теми же песнями…