Тайные корреспонденты "Полярной звезды" - Натан Эйдельман

Архив Е. И. Якушкина открывает нам, какую значительную роль сыграли материалы и сведения, предоставленные им В. И. Семевскому (для его трудов о декабристах) и П. А. Ефремову (для его изданий Рылеева и Пушкина).

Теплые отношения семьи Якушкиных с Ефремовым сохранились до конца, и еще в начале XX в. ветераны «Полярной звезды» живо обменивались сведениями о Пушкине, Белинском, декабристах и, кстати, о Герцене. В подготовке первого разрешенного в России издания его сочинений (павленковского) участвовал Вячеслав Евгеньевич Якушкин, который пользовался советами П. А. Ефремова.

В 70–90-х годах XIX в. мы находим М. И. Семевского во главе крупнейшего исторического журнала «Русская старина».

П. И. Бартенев с 1863 по 1912 г. возглавляет не менее известное издание — «Русский архив».

Как известно, эти издания не принадлежали к демократическому направлению русской публицистики. Взгляды Семевского отличались умеренным либерализмом, Бартенев придерживался консервативных начал.

Однако на страницах своих журналов они публикуют многое из того, что некогда впервые появилось в «Полярной звезде».

Времена менялись. Не унаследовав направления Герцена и Огарева, исторические журналы тем не менее пытались использовать литературно-историческое наследство их изданий. Боевой же дух «Колокола» и «Полярной звезды» достался «по эстафете» следующим поколениям Вольных печатников.

Вопрос о корреспондентах Вольной печати Герцена долго сохранял большую политическую остроту и был малодосягаем для научной разработки. Такое положение относится прежде всего к периоду от образования Вольной типографии в Лондоне до революции 1905–1907 гг. В эти полстолетия материалы и сведения о тайной истории «Полярной звезды», «Колокола» и других Вольных изданий накапливались, собирались в основном по трем каналам.

Во-первых, у Герцена и Огарева в заграничном революционном центре. Во-вторых, у корреспондентов, сотрудников, помощников Герцена и Огарева, живших и действовавших в России. В-третьих, у их прямого противника — российской самодержавной власти.

Редакция Вольной печати тщательно оберегала тайну своих русских связей. В ее архиве со временем сосредоточились громадные материалы, бесценные по своему историческому значению, но почти не подлежавшие публикации, пока были живы многие из сотрудников Вольной печати. Кроме того, будущим наследникам рукописного архива Герцена и Огарева приходилось также считаться с интересами наследников ряда лиц, участвовавших в печати Герцена. Наконец, некоторые материалы вообще не подлежали публикации, пока существовало самодержавие.

Однако первые исторические очерки о подполье «Полярной звезды» и «Колокола» появились в самом «Колоколе», (где А. И. Герцен печатал в 1866–1867 гг. отрывки из VII части «Былого и дум» — «Апогей и перигей»), а также в VIII книге «Полярной звезды».

Тщательно маскируя имена своих корреспондентов, Герцен создал насыщенную интереснейшими фактами картину апогея Вольной печати, 1858–1862 гг., и перигея, начала спада революционной волны и потока корреспонденций после польского восстания3.

После смерти А. И. Герцена и Н. П. Огарева их архив, как известно, переходил из рук в руки, разделялся на части, постепенно утрачивался4. Так, в 1870 г. погибли похищенные С. г. Нечаевым бумаги Огарева, среди которых были письма Герцена и другие материалы.

Количество документов из архива Герцена и Огарева, опубликованных в эти годы заграницей, было невелико, и сами публикации по ряду причин были неполными, имели крупные недостатки. Однако даже в таком виде они открывали важные и почти неизвестные страницы истории революционного подполья 50–60-х годов.

В посмертном сборнике статей А. И. Герцена впервые сообщался ряд эпизодов из истории взаимоотношений редакции Вольной печати с русским обществом. Опубликованные М. П. Драгомановым в его газете «Вольное слово» (Женева, 1883 г.) письма И. С. Аксакова, Н. А. Мельгунова, С. С. Громеки,Ю. Ф. Самарина, Б. Н. Чичерина, А. И. Кошелева впервые предавали гласности ряд секретных корреспонденций и открывали имена корреспондентов.

Последующие публикации Драгоманова — «Письма К. Дм. Кавелина и Ив. С. Тургенева к Ал. Ив. Герцену» (1892) и «Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву» (1896) — показали, между прочим, крупную роль уже умершего к тому времени И. С. Тургенева в пересылке материалов для Герцена. К этим документам примыкают мемуары некоторых участников или осведомленных свидетелей работы Вольной типографии в Лондоне и Женеве. В первую очередь это относится к публиковавшимся в 1890–1903 гг. воспоминаниям Н. А. Тучковой-Огаревой. В них между прочим описана доставка в Лондон мемуаров Екатерины II неким NN <П. И. Бартеневым>, сообщаются детали, к сожалению не всегда достоверные, о посещении Лондона Н. г. Чернышевским, И. С. Тургеневым, Н. А. и А. А. Серно-Соловьевичами, Ю. Н. Голицыным и многими другими.

Вторым источником сведений о Вольной печати были, как отмечалось, материалы самих корреспондентов или сотрудников Герцена и Огарева. Однако, исключая посмертные публикации конспиративной переписки и те случаи, когда корреспондентов заставляло говорить правительство, мы, по понятным причинам, находим в 1860–1905 гг. довольно мало рассказов и воспоминаний о нелегальных связях с Герценом. Даже в более безопасное время (1909) М. К. Рейхель напечатала лишь часть писем Герцена, отметив, что «остальные по некоторым соображениям не могут еще появиться в печати»5. Молчат о своих нелегальных связях с Герценом А. И. Кошелев,П. В. Анненков и другие мемуаристы.

Однако в русских исторических изданиях и журналах время от времени появлялись — часто в замаскированной форме — воспоминания некоторых корреспондентов Герцена или рассказы о некоторых корреспондентах. Особенно много таких материалов публиковалось в «Русской старине».

Из списка литературы о Герцене, составленном в 1908 г. А. Фоминым, видно, что за период 1861–1904 гг. появилось более 240 статей и заметок о Герцене в легальных журналах и газетах. Однако значительная их часть принадлежала авторам из охранительного лагеря (Катков и K°). В начале XX столетия в печати стало появляться все больше статей и материалов о Герцене. Если до 1900 г. выходило не более 10 статей в год, то в 1900 г. вышло 30, в 1901 г. — 17, в 1903 г. — 21 статья6. Однако все это была лишь небольшая частица того, что могли бы рассказать сотни людей.

Шли годы, и многие из бывших корреспондентов «Колокола» и «Полярной звезды» сходили в могилу. Сведения просачивались в печать большей частью от либеральных деятелей, некогда писавших в «Колокол». Рассказов и воспоминаний революционеров-практиков о своих связях с Вольной русской типографией почти не было. Чернышевский, Михайлов, Серно-Соловьевичи, деятели первой «Земли и Воли», Е. Якушкин, Ефремов и другие знали, конечно, очень многое о связях русского и заграничного революционных центров, но не могли и, конечно, не желали многого рассказывать.

Сведения о подпольных связях Герцена сосредоточивались в III отделении и других учреждениях самодержавия. До 1905 г. эти материалы лежали за семью печатями.

Во время процесса киевско-харьковского общества (1860), процесса 32-х, процесса землевольцев и ряда других правительство осудило и сослало многих тайных сотрудников Вольной типографии. Крупные потери понесли друзья и единомышленники Герцена и Огарева во время подавления польского восстания. Однако даже в годы своих наибольших успехов самодержавие имело сведения далеко не обо всех путях и связях между Россией и Вольной прессой. Во время процесса 32-х Н. А. Серно-Соловьевич внушал судьям, что, «если бы для существования „Колокола“ необходимы были постоянные корреспонденты, он не мог бы издаваться, потому что, сколько мне известно, Герцен никогда не мог убедить ни одного человека взять на себя труд постоянного сообщения известий»7.

В. Кельсиев, сдавшийся властям сотрудник Герцена, чью «Исповедь» правительство получило в 1867 г., преуменьшал развитие корреспондентской сети Герцена и Огарева и старался не называть имен, кроме тех, о которых правительство уже имело сведения по другим каналам.

Идейно-политическая борьба вокруг наследия Герцена и Огарева развернулась еще при их жизни. Как известно, только в самом конце XIX в. и в первые годы XX в. стало возможным упоминать имя Герцена в русской подцензурной печати без охранительных ругательств. Тогда же вышли в России и первые книги, посвященные его жизни и творчеству8.

Одновременно шла упорная борьба за опубликование в России сочинений Герцена.

Вышедшие за границей собрание сочинений Герцена под редакцией Вырубова (1875–1879), а также избранные статьи А. И. Герцена (1857–1869) под редакцией Л, А. Тихомирова (Женева, 1887 г.) были под запретом. В то же время Е. С. Некрасова, одна из первых собирательниц герценовского наследства, публикует в «Русской мысли» и «Русской старине» ряд писем и других биографических материалов о Герцене. В 1905 г. выходит первое в России далеко не полное семитомное собрание сочинений Герцена (изд. Павленкова).