А отличники сдохли первыми – 3: снова в школу - Рик Рентон

— ПОМОГИТЕ!!! — Интонация хорового ора, кажется, начала меняться. Жалобная истерика плавно превращалась в настойчивое требование. — ПОМОГИТЕ-Е-Е-Е!!!

И когда вокруг снова начало распространяться только знакомое хриплое дыхание сотен заражённых глоток и постукивание тысяч маленьких жвал, девчонка тоже уличила мгновения для ответа. Хоть и не вполне полезного:

— Да откуда я знаю-то⁈ — Лишь скользнув по мне взглядом, юная морячка ненадолго задержала его на моряком воротнике спасённого блондина, тут же с сомнением нахмурив брови.

И я как раз кивнул на него и Рикардо:

— А кроме тебя, тут, похоже, некому! — Оба пацана, во все глаза уставились на раздвинувшую контейнеры тьму. И лучшей иллюстрации для моего довода сейчас не требовалось. — Просто выкладывай всё, что приходит в голову! Мозговой штурм!

— Да блин…

Поначалу опешив, девчонка машинально попятилась за наши с парнями спины. Но теперь эта секундная слабость всё-таки не развилась во что-то больше. Быстро спохватившись, юная морячка отважно шагнула вперёд и, сжав кулачки, замерла в какой-то обречённой, но всё же достаточно боевой готовности:

— Ну вот я знаю, что панциря у них своего нет… И ещё кишечника, как у всяких других паразитов! — Дождавшись, пока мостик под нами перестанет вибрировать от очередного громогласного «Помогите!», девчонка выпалила дополнение, ценность которого была примерно так же сомнительна. — А самцы у них живут только до спаривания!

— Значит, мы имеем дело с разъярённой дамой, которая не может даже толком перекусить…

— ПО-МО-ГИ-ТЕ!!! — От вибрации вновь загудели контейнерные башни вокруг нас. Все снова машинально попятились, но лишь упёрлись спинами в перила. Отступать было некуда — всё обломки и разбросанные грузы под нами уже кишмя кишели крабами.

— Чего говоришь⁈ — Голос Беллы снова предательски дрогнул, когда она заглянула вниз — на место нашей недавней драки с заражёнными неудачниками. Куча плюшевых халатов пропала из вида под извивающимися тварями.

— Говорю, что это хорошо, но мало! — Я положил руку ей на плечо и всё-таки шагнул чуть вперёд, заслоняя девчонку от ползущей на нас тьмы. — Ещё что-нибудь?

Белла хмуро покосилась на руку. Но не сбросила, а лишь тоже упрямо шагнула вперёд, поравнявшись со мной чуть правее. И, всё-таки, успокоилась настолько, насколько это было возможно в нашей ситуации:

— Ну… Блин… — С надеждой во взгляде девчонка обернулась в сторону слабо освещённого края моста. — Может эта гадина вообще щас туда поползёт? На свет! Или на этот калмыцкий зов…

Восточные песнопения, которые ещё иногда долетали до нашего слуха вместе с порывами сырого ветра, оборвались почти сразу после этих отчаянных предположений. И тёмная масса снова весьма явственно двинулась в нашу сторону, с тяжёлым плеском опрокинув в воду ещё пару составных башен:

— ПО-МО-ГИ-ТЕ!!!

— Чёрт… — Убрав от глаз намокшую чёлку, Белла всё-таки снова отступила назад. Но тут же опять принялась перекрикивать завывания бури в небе и хрипы крабов под нами. — Вспомнила! Ещё я читала, что похожие рачки умеют сильный клей выделять! Которому даже кислота нипочём!

— Я бы не назвал это слабым местом…

— Да ну ё…

— ПОМОГИТЕ!!! — Тёмная масса не дала девчонке озвучить своё гневное возмущение до конца. Требовательный хоровой вопль сопровождался грохотом и скрипом гнущегося металла. Но на этот раз без плеска.

— Ладно, всё равно молодец! — Следующий мой вопрос был обращён к чернокожему пареньку. — Маэстро, что в сейфе?

Испуг на лице дрожащего музыканта сменился виноватым видом, когда тот перевёл на меня взгляд с медленно надвигающейся «хафгуфы»:

— Я ещё не успел…

— Беги назад! — Прежде чем Рикардо с готовностью стартанул обратно под сомнительную защиту рулевой рубки, я успел придержать его за ремень гитары. — Только сначала попробуй все годы с тех бутылок в шкафу!

— Понял! — Послушно тряхнув намокшими дредами, паренёк снова попытался юркнуть обратно в рубку. Но, опять застряв на входе со своей музыкальной кухней, сначала принялся торопливо стягивать с себя ремни гитары и комбика.

— Хэ⁈ — В моё плечо легонько постучалось что-то твёрдое. Оглянувшись, я увидел, что белобрысый парень уже успел вооружиться своим странным серпом обратно. — Хэ? Кан ду нощьк⁈

Я не был уверен в том, что узнал этот отрывистый язык. Но именно такая речь очень хорошо сочеталась с ситуацией, в которой напротив тебя под холодным ливнем какой-то обветренный крепыш, вооружённый окровавленным двуручным сажалом, старается перекричать ночной шторм. Не хватает только брызг волн, плеска вёсел и хлопанья паруса нашего верного морского коня с головой дракона на носу…

— ПОМОГИТЕ-Е-Е-Е!!! — Зато тут было другое морское чудище, которое и не дало мне ответить. И только что легко снесло в бушующую пропасть ещё несколько огромных стальных коробов со своего пути. Вне всяких сомнений, это нечто продолжало продвигаться в нашу сторону, а не к берегу.

Рухнув в воду с высоты городской многоэтажки, целая гроздь тяжёлых контейнеров подняла над обломками здоровенные брызги. И их пена всего на несколько мгновений, но всё-таки отразила голубое свечение с края моста. И это позволило нам разглядеть монстра с «Калины» немного лучше…

— Нет… — Пока я пытался осознать увиденное на корме, мой запасной поток мыслей всё-таки заставил рот выдать белобрысому пареньку ответ. — В нощьк я совсем не кан, sorry…

Тем временем, сведения от нашей ходячей веснушчатой энциклопедии действительно подтверждались. Своей раковины у паразита-переростка и вправду не было. Вместо неё множественные полупрозрачные белесые отростки, толщиной с автоцистерну каждый, продевали себя прямо сквозь распахнутые створки гигантских стальных коробов. И в итоге, ребристые контейнеры покрывали почти всю площадь растущей из трюма пульсирующей массы.

А остальные её участки были заняты теми, кто, видимо, дополнял функции пищеварительной системы паразита:

— ПО-МО-ГИ-ТЕ-Е-Е-Е!!! — Сотни человеческих голов снова заорали в едином порыве, словно слаженный коллектив футбольных болельщиков.

Бледные тела заражённых бедолаг были надеты на разветвлённое тело паразита точно так же, как и контейнеры: части тела паразита-переростка входили им в рот и возвращались обратно в полупрозрачное пульсирующее тело тем же путём, что и неусвоенная пища. Жуткие живые бусины страдальчески вращали глазами точно так же, как и их приземистые сородичи из трюма, безвольно свесив с тела «хафгуфы» атрофированные конечности.

И что было самым неприятным лично для меня фактором — нигде в этом нагромождении из ребристой стали, изломанных тел и пульсирующей массы не было ничего, похожего на хоть какой-нибудь центр жизнеобеспечения.