Таинственный рыцарь и грустная курица - Усольцев Андрей Николаевич

Вернувшись за свой столик, полковник Пронин подозвал официанта и заказал даме кофе макиато, что в переводе с итальянского означает «пятнистый» и на десерт миланское печенье — ароматное, маленькое и хрустящее. Себе — шейкерато — это холодный итальянский кофе с сахаром и другими добавками. Он относится к категории безалкогольных коктейлей, хорошо бодрит и освежает в жару. Через двадцать минут официант принёс на подносе два стакана с кофе и десерт для дамы. В бокале с кофе шейкерато была красивая пенка. В прозрачном стакане макиато было хорошо видно три слоя с плавными переходами, — молоко, кофе и пенку.

Наши герои, пока официант выполнял заказ, сидели молча. Дама громко сморкалась в носовой платок с кружевами и думала, что бы соврать. Полковник посасывал свою незажженную трубку и пальцами по столу отстукивал какой-то незамысловатый мотивчик.

Пока они так сидят, уважаемые читатели, я вас познакомлю с этой дамой приятной наружности.

Итак, даму приятной наружности звали Татьяна по фамилии… нет, не Ларина, конечно. Я же не роман «Евгений Онегин» пишу всё-таки… Хотя, если честно признаться (без ложной скромности), я скажу так: да, я талантлив как Пушкин… ну почти как он… А фамилия у дамы была Петрова. Друзья в ВК знали её под ником Лада Радужная, мужчины знали её как даму приятную во всех отношениях, особенно в постели, соседи как хамку, которая никогда не здоровается, я — как актрису второго плана, ну и как мужчина я её тоже знал (всего два раза, ну или три… не больше).

Итак, она звалась Татьяной. Её мокрое младенчество, сопливое детство и долговязую прыщавую юность я описывать не буду — это неинтересно. Достигнув возраста, когда груди выросли, а ум так и не появился, Танька стала исполнять «супружеские обязанности»… Никому из мужчин она в этом не отказывала — так на всякий случай, вдруг это её будущий супруг домагивается. Долго ли, коротко ли всё это продолжалось, я не знаю, но попался ей мужчина Дурак…

Почему сразу Иван? Это вам не сказка. В жизни все мужчины, и Вовы, Мити и даже Андрюши, когда видят голую женскую нефритовую пещеру, дураками становятся и торопятся что-нибудь туда спрятать. Вот и один сорокапятилетний и уже слегка плешивый Паша-дурак попался. Не в то время спрятал он в пещеру свой маленький жезл, и Танька понесла сразу двойню. Вначале в чреве, потом на руках (а когда близняшки выросли, они самостоятельно перелезли к маме на шею).

Интимные отношения с мужем Пашей с первых дней совместной жизни стали однообразны. Её любимой позицией в сексе стала поза 96… Нет-нет, не 69, а именно 96, или, по другой классификации, валетом… Ладно, скажу по-русски: это ж*па, к ж*пе и головы в разные концы кровати.

Паша не расстроился, он прихватил из дома совместно нажитые деньги и быстро слинял к другой фемине. В общем, с горя пошла Татьяна по рукам и в актрисы второго плана…

Тут к столику, за которым сидели наши герои, подошёл официант:

— Ваш заказ, сударь, — сказал он и стал расставлять на столе чашки с кофе… Закончив обслуживать столик, он отошёл, услужливо наклонив голову и пятясь назад. Полковник Пронин, проводив взглядом работника заведения, вновь обратился к Татьяне.

— Ну-у!.. Рассказывайте, — грозно сдвинув брови, повторил он.

(Чуть позже я закончу рассказ о прекрасной девице по имени Татьяна).

— Ну чо рассказывать?.. Чо рассказывать?.. Даже не знаю, — зачастила она, сглатывая от волнения слюну.

— Всё, что знаете, то и рассказывайте… Всё с самого начала… всё как было. И не вздумайте что-то скрыть. Помните: у нас не только длинные руки, но и большие уши. Мы всё знаем, мы просто проверяем вас на вшивость. Хотим убедиться в том, что вы честный человек.

Уронив голову на сложенные на столе руки, Татьяна заголосила навзрыд. Потом она подняла голову, вытерла рукавом модной кофточки горькие слёзы и стала рассказывать.

Татьяна была бабой простой и примитивной, то есть, как и все бабы: доброй дурой. Она вначале делала что-то, потом озвучивала и только после этого думала, правильно ли она поступила. А доброта её заключалось в том, что она никогда не отказывала сильному полу. А мужикам только одно и надо было… ну вы сам знаете, что.

Вот и сейчас женщина ещё раз посмотрела на суровое лицо полковника Пронина, заглянула ему в глаза, ища в них желание и похоть, но глаза полковника Пронина были холодны и неприступны. Женщина вздохнула, вытерла свои крокодиловы слёзы, громко высморкалась и начала рассказывать.

— Одиннадцатого мая меня пригласили сниматься в проект «Тёмная сторона света». На проекте Паша бригадиром был. Первую сцену снимали на Среднерогатской улице, в квартире «проверка показаний на месте преступления».

— Кто ещё из актёров массовых сцен снимался?

— Нина, — подружка была… Писатель был, потом Борис. Ещё человек пять было, но я их по именам не знаю… Сцену быстро сняли, и съёмочная группа локацию сменила. Мы на «Красный треугольник» переехали.

— Борис с вами поехал?

— Да.

— Какой он из себя?

— Чуть выше среднего роста, худой, большой лоб, усы… кривые ноги.

«Это Борис», — сразу понял Пронин, и что-то защемило у него в груди. Он понял, что где-то опять допустил промах… Полковник положил свои руки на руки Татьяне и сказал:

— Хорошо… Успокойтесь и расскажите мне главное. — Что произошло на «Красном треугольнике»?

— Так я и рассказываю… Мы только приехали, я решила взбодриться — кофе на буфете попить, да и пописать сходить не мешало бы. Я у Паши-бригадира спросила, где караван… Он рукой махнул: там. Я и пошла… А там так страшно, вокруг разрушенные огромные здания из красного кирпича… выбитые окна, разбитые двери. А из одного здания идёт синеватый дымок… ну я свернула туда, думаю, наши киношники дымят… любят они дымовухи устанавливать. Повернула я направо, вошла в первую попавшую выбитую дверь, прошла по какому-то длинному коридору, хорошо, что из разбитых окон свет падал… видно было всё. Вот и людские голоса стали слышны, я ещё два раза свернула и вышла к проёму в полу, — огромная дыра в подвал… вот оттуда и доносилась людская речь. Мне страшно стало… не знаю почему, но любопытство разбирает. Я не сдержалась… подошла поближе и заглянула в этот провал. Это была странная комната, похожая на зал старинного замка. На противоположной стене зала был огромный камин, внутри которого на вертеле жарился барашек. На стенах вместо электрических светильников горели зажженные факелы, развивались флаги, штандарты с рыцарскими гербами и атрибутами ЛГБТ-сообщества. Вокруг огромного дубового стола стояли совершенно голые люди… правда, у мужчин на шее был галстук-бабочка радужного окраса, а у женщин на левой ноге подвязка такого же цвета. Я ещё подумала: «Нифига себе: в центре Питера нудистская вечеринка пид*расов». Приглядевшись, я узнала Бориса, с ним рядом стояла голая девушка с огромной бабочкой на ж*пе и соплей под носом.

«A-а… это самая красивая девушка Пипи», — догадался полковник Пронин.

— А, ещё там была мужеподобная девица… у ней даже здоровый кадык на горле был.

— Она шепелявила?

— Да, и очень сильно, и даже буквы некоторые не выговаривала.

«Всё ясно, — подумал Пронин, — это Афродита. Вся компания предателей собралась… наверняка там и Вочковтиратель был, и другие крысы пятой колонны».

— Потом там ещё один мужик был с зеркальной болезнью.

— Что за болезнь такая?

— Как… вы не знаете?.. это такие толстые мужики, которые свой фаллос только в зеркале видят. Он всё ходил по залу, грустный такой, и спрашивал у присутствующих: «Вы у меня член видите?.. Видите!.. Так передайте ему привет, я его уже двадцать лет не видел».

— Хорошо, попозже мы с тобой составим словесный портрет всех присутствующих. А сейчас расскажи, о чём они говорили.

— Так я даже не знаю, с чего начать… Речь держала баба… ну та, с кадыком. Вот её слова я хорошо запомнила.

— Хорошо, начинай, я запишу на телефон… это очень важно для их поимки… Пойми, Татьяна, они предатели Родины, а ты единственный свидетель. Только твои показания помогут их поймать. Сосредоточься и постарайся не пропустить ни одной детали, ни одного слова.