Берия. Арестовать в Кремле - Анатолий Сульянов

Дело принимало драматический оборот — танки противника могут прорваться к Москве не позже следующего дня. Телегин сидел в кресле, согнувшись от всего услышанного, не поднимая головы, не зная, что предпринимать, кому докладывать первому, мучительно размышляя о последней информации комбрига Елисеева; он не мог помочь Елисееву, оказавшемуся на острие атаки танковой колонны, не имеющему достаточного количества противотанковых пушек, а главное — снарядов к ним. Не было их ни в резерве Московского военного округа, ни у Западного фронта, штаб которого затерялся где-то в подмосковном лесу, о чем свидетельствовали молчавшие телефоны с надписью: «Штаб Зап. фронта».

— Что делать, товарищ член военного совета? — повторно спросил Елисеев.

— Вы знаете обстановку — резерва нет, а потому вся надежда на подольские училища, на вас, товарищ Елисеев. Остановите немцев на марше! Любой ценой!

Сказав «любой ценой», подумал о курсантах училищ, вчерашних школьниках, ни разу не видавших ни танка, ни бронетранспортера немцев, не имеющих опыта борьбы с бронированными целями. Не имели опыта и их командиры…

Принесли ужин. Телегин отодвинул тарелки, взял стакан с чаем и, сделав несколько глотков, снял телефонную трубку, чтобы позвонить в Малоярославец, но связи с городом не было. Решил сообщить в Генштаб Шарохину; звонить Шапошникову не стал, опасался того, что маршал наверняка доложит Сталину.

Шарохин выслушал, как показалось Телегину, спокойно, вопросов не задал; на предупреждение Телегина о том, что до получения дополнительных данных наверх докладывать нецелесообразно, Шарохин ничего не сказал, но, как потом выяснилось, он немедля сообщил о его звонке Шапошникову. Телегин же позвонил в штаб ПВО и попросил генерала Громадина уточнить обстановку постами ПВО вдоль дороги Юхнов — Малоярославец — Подольск, уделив особое внимание данным о продвижении мехколонны немцев или появлению их десантных групп. Гитлеровское командование для расчистки движения основной колонны на Москву могло выбросить десантные группы, как это не раз бывало.

Какое-то время в кабинете стояла необычная тишина, и Телегин, взвешивая всю поступившую информацию, вырабатывал свои дальнейшие действия, отсекая все несущественное и отвлекающее его внимание. Звонок «кремлевки» заставил его вздрогнуть. Голос Сталина узнал сразу же.

— Телегин, вы сообщили Шапошникову о прорыве танков через Малоярославец?

— Я, товарищ Сталин.

— Откуда у вас такие сведения?

— Мне доложил из Подольска комбриг Елисеев со слов коменданта автодорожного участка. Я пытался соединиться с Малоярославцем, но связи с городом нет. Только что приказал послать на доразведку и перепроверку этих данных пару истребителей и У-2. Просил генерала Громадина через посты ПВО уточнить информацию о положении дел в районе Малоярославца.

По голосу Сталина Телегин угадал, что Верховный весьма раздражен и явно недоволен сообщением.

— Это провокация, товарищ Телегин. Прикажите немедленно разыскать этого коменданта и арестовать. А вам на этом ответственном посту надо быть более серьезным и не доверять всяким болтунам. Впредь, товарищ Телегин, такие сведения надо проверить, может, и перепроверить, а уж потом докладывать о них.

Телегин положил трубку и тут же почувствовал, как «онемели» ноги, похолодела спина, задрожали пальцы рук; какое-то время он не слышал ни шума улицы, ни голоса докладывающего о чем-то адъютанта, ни зуммера полевого телефона. Достав из пачки папиросу, долго не мог вставить ее в мундштук — пальцы не повиновались. «Черт меня дернул сообщить информацию Елисеева этому непорядочно поступившему Шарохину! Я же просил — не докладывайте наверх, пока эти данные не будут уточнены». Погоревав, Телегин записал в тетрадь информацию Елисеева и тут же позвонил Громадину. Посты ВНОС в районе Малоярославца наблюдали массовое движение беженцев и разрозненные группы отступающих красноармейцев.

Страх, вызванный упреками Сталина, не уменьшался, и, как ни старался Телегин избавиться от него, ничего не получалось. «Почему молчит штаб Западного фронта? Не дело округа собирать информацию с передовых позиций. Но, видно, штаб фронта или побаивается доложить правду и получить нагоняй, или не владеет обстановкой, не знает реально сложившихся событий».

Размышления прервал звонок дежурного по ВВС.

— Товарищ член военного совета! Получено указание о том, чтобы распоряжение военного совета округа и командующего ВВС о подъеме в воздух боевых самолетов не выполнять!

— Чье распоряжение? — спросил Телегин.

— Не знаю. Позвонили из Генштаба.

«Что за чертовщина! — не сдержался Телегин. — Кто же мог отдать такое распоряжение? Звонить в Генштаб? Кому? Шарохину? Шапошникову?»

Шарохин ответил, что он ничего об этом распоряжении не знает, что здесь кто-то напутал, надо уточнить в ВВС.

На вопрос Телегина комиссар ВВС В. Лякишев сказал, что к вылету готовится группа бомбардировщиков Пе-2 и СБ для нанесения ударов по мехколонне в районе Юхнов — Малоярославец, но поступила команда из Генштаба дежурному, а тот не удосужился спросить фамилию и должность отдавшего такое чудовищное распоряжение. Сбытов, уточнил Лякишев, не появлялся.

Телефоны почти не умолкали — звонивших, как правило, интересовала обстановка под Малоярославцем; Телегин, испытав горький урок, отвечал сдержанно, советовал уточнить в Генштабе или в штабе фронта.

Без стука вошел чем-то расстроенный полковник Сбытов и молча положил на стол исписанный лист бумаги.

Телегин прочитал: «Военному совету МВО. Прошу сегодня же освободить меня от должности командующего ВВС МВО и отправить на фронт рядовым летчиком. Командовать ВВС округа больше не могу. Полковник Н. Сбытов».

После разговора Берия с Телегиным командующего ВВС Сбытова вызвал к себе начальник особого отдела Красной Армии Абакумов — высокого роста, с длинными, почти до колен, руками — и в грубой форме потребовал объяснений по поводу сообщений о танковой колонне в районе Юхнова.

— Откуда вы взяли эти данные? Со слов паникеров и трусов?

Сбытов, не ожидавший подобной грубости, на мгновение растерялся, ответил не сразу.

— По данным авиационной разведки летчиками ВВС округа.

— А где фотоснимки этой выдуманной вами и вашими подчиненными танковой колонны? — насупив брови, «впиваясь» в лицо Сбытова, жестко спросил Абакумов.

— На истребителях нет фотоаппаратов, — поборов первое волнение, спокойно ответил Сбытов. — На двух самолетах есть пробоины — немцы обстреляли истребители из крупнокалиберных пулеметов. И еще. Летчики видели кресты на танках…