Война Моря и Суши (litres) - Александра Ковалевская

– Где Марк?!

Несчастный вид и бледность Зелмы не обещали ничего хорошего.

Зелма ответила сухим потрескавшимся голосом:

– В первые часы скандала Марка не просто взяли под стражу, они умудрились моментально подвести его под юрисдикцию кибер-суда. Железка осудила его на пожизненное заключение за «вопиющее нарушение служебных обязанностей, повлекшее серьёзные нарушения работы государственного аппарата и угрозу безопасности рифа».

Арту показалось, мир перевернулся. Он упёрся ладонями и лбом в стену, это принесло хоть какое-то облегчение, прохлада выпуклого зигзага морской травы на стене холодила разгорячённый лоб.

Процедил сквозь зубы:

– Лучший инженер СУББОТ, сотрудник Главного Управления угодил под суд роботов?! И с позорной формулировкой, придуманной для последнего раздолбая?! А ведь это я во всём виноват!

Накатил приступ слепой ярости, о котором его предупреждали врачи, откачав после четвёртого ранения – того самого, из о-пласта инсуба. Валевский метался по комнате. Рыбы, скользившие в экранах стен, испуганно бросались прочь и исчезли все до одной, растения выцвели, а потом померкли экраны.

Драгоценная книга Зелмы, гордость семьи Вилкат, украшение дома, упала под ноги Валевскому, раскрылась. Взгляд его ухватил крупно набранную надпись, и это заставило его остановиться.

Арт справился с дыханием.

Он долго не сводил взор с неизвестной древней фразы: «И дым отечества нам сладок и приятен».

– И дым отечества нам сладок и приятен… – прочитал он вслух задумчиво.

Поднял голову:

– Кажется, я знаю, что можно сделать!

Впервые в его голосе звучала уверенность.

– Боюсь, мы бессильны, – ответила Зелма, стараясь не глядеть в лицо Арту, – я не хочу убаюкивать себя напрасной надеждой. Будет больно, когда истает даже надежда. Вырвать Марка из полностью роботизированной тюрьмы не легче, чем взломать разом всю электронику планеты. Нам нужно смириться.

Она опустилась рядом с книгой, обняла колени; спина её предательски вздрагивала.

Из полузакрытых глаз катились слезы, принёсшие не облегчение, но горечь непоправимой утраты и сильную боль в висках.

В будущее

Валевский лихорадочно искал возможность подобраться к системе охраны тюрем.

Вспомнил старые связи, наводил мосты в СУББОТ, надеясь, что любая деятельность когда-нибудь завершается переходом количества усилий в качество. Лишь бы это «когда-нибудь» состоялось при его жизни и при жизни Марка…

Арта стали беспокоить тревожные сны, в которых он заперт в тесном пространстве, и пространство сжималось, не оставляя возможности вздохнуть. Арт не мог заняться собой, привести в порядок мысли, хотя бы потому, что время было дорого, – он это чувствовал.

Кое-что удалось нащупать, и лазейка могла вывести непосредственно к системам управления подводными тюремными боксами. Но, чтобы извлечь Марка, нужно быть на поверхности. А у Арта закончились средства. Вернее, их катастрофически не хватало. Подъём на поверхность и возвращение в риф Союз, – большего он не мог себе позволить. В конце концов он смирился с мыслью, что возвращаться необязательно. То есть вообще. По крайней мере, в ближайшее время. Ему нужно быть рядом с инсубом.

Следом пришло понимание, что вернуться и не получится: Марку Эйджи придётся скрываться среди внешних до тех пор, пока не будет пересмотрено его дело. А на новый судебный вердикт можно надеяться лишь в том случае, если в закон внесут некоторые поправки, и над этим тоже работали друзья, но его план спасения Марка оставался в силе.

Арт провёл несколько самых мрачных часов в своей жизни, мучаясь сомнениями и взвешивая всё. Он не мог отказаться от попытки вытащить Эйджи, но вираж, который предстояло пройти, слишком рискованный.

Перебирая скромный запас вещей в холостяцкой квартире, оставляя её навсегда, Валевский нашёл лист с глянцевыми знаками. Оракул ждал.

Арт понял, что другой возможности у него не будет.

Он решился на второй визит в «Жемчужину мира».

Сколько драгоценного времени уйдёт на это? Как знать? В прошлый раз он провёл там около шестнадцати часов. Правда, вернулся отдохнувшим и деятельным.

Отмеченный цветными сполохами путь снова вёл по бесконечному коридору.

Арт терпеливо шагал, уже не иронизируя над собой, как в первый раз. Ему показалось, что сполохи под ногами пульсируют в определённом ритме: «Чики-чики-па-ба, чики-чики-па…»

Эту песню любил крутить Серый перед тем, как отправился на войну. Серый напевал мотивчик, помогая себе щелчками пальцев, и увлечённо мотал головой, подражая эпатажным и таким же юным, как сам, кумирам-музыкантам.

«Птенец», – сказал о нём Марк Эйджи.

Этот птенец год спасал ребят своего взвода и стал первым лунным питри… Вот оно как. Где ты, мальчишка? Не одиноко ли тебе там, на Луне? Проект «Лунные питри»… знать бы, почему в лаборатории «Нуво» выбрали такое название?

Арт не успел, честнее сказать, не хотел задавать вопрос о лунных питри интернет-поисковику, отложив это на потом. Переживания о юном племяннике, от которого осталась только памятная строка на стене Зала славы, отзывались саднящей раной.

– Лунные питри, – сказал голос рядом, отразившись чётким эхом, словно включён реверс.

Валевский обернулся.

Никого.

Постепенно усилилось освещение, цветные сполохи на полу померкли, уступив место белому рассеянному свету, лучившемуся из сферы, размеры которой невозможно было оценить. Арт находился в круглом просторном зале, в центре шара, разделённого на две половины совершенно прозрачным материалом пола, на котором покоились его подошвы.

– Кто? – вопросил он сферическую пустоту.

– Лунные питри – предки человека разумного, так говорит древнеиндийский эпос, – пришёл ответ из ниоткуда.

– Сколько столетий этому мифу?

– Несколько миллионов, утверждала искательница мудрости, допущенная к древним свидетельствам. Она была уверена: это не миф, а истинная история человеческих рас, переходящая от лемурийцев к атлантам и от атлантов к людям. Питри населяли Луну ещё в те времена, когда формировались материки на Земле.

– Какими были эти создания?

– Разумные бестелесные существа. Наблюдая за эволюцией на нашей планете, эти духи поняли, что Земля создала подходящие вместилища разума, но не в состоянии породить сам разум. Питри пожертвовали собой и вошли в физические тела. Эмоции и чувства, тяга к прекрасному, моральные законы, интеллект – всё, что отличает нас от животного мира, это от них, лунных питри. Они отказались от своего высокодуховного существования, чтобы зверочеловек начал свою эволюцию.

– Кто вы?

– Новые питри.

– Это аттракцион? Психологический релакс?

– И релакс тоже, когда мы видим, что он необходим. Приходящим за готовыми ответами нужно всего-то выплакаться в жилетку и выспаться как следует. Недавно мы пришли к выводу, что упустили кое-что очень важное: люди слишком рано теряют навык возвращать себе безмятежное состояние, а в результате – излишнее напряжение накапливается в течение всей жизни.

– Кто говорит со мною?

– Прапредок.

– Объясните.

– Третье поколение подводников нашло способ сохранения пси-энергии. Но только в четвёртом поколении сохранение сознания стало массовым явлением. Не все разбуженные после смерти согласны жить без тела. Это действительно непростое решение. Твоя мать согласилась, а отец отказался.

– Моя мама среди вас? – задохнулся от волнения Арт, внезапно вспомнив голос, говоривший с ним на первой встрече.

– Да, милый! – ответил голос.

Арт расчувствовался.

– Мама…

– Ты рад?

– Если я не сошёл с ума…

– Совершенно здоров, – ответил голос с лёгким смешком.

Эти слова Арт когда-то слышал каждый вечер. Его долго не оставляла привычка раннего детства засыпать с маминой ладонью на голове, и он настаивал, чтобы она трогала его лоб перед сном.

– Мой лобастенький, – добавил голос.

Так назвать его могла только мать.

Арт сел на пол. Он смеялся сквозь слёзы.

– Что на самом деле случилось тогда… – он не мог произнести, к горлу подкатил ком, – в лаборатории, где вы с отцом работали?

– Очередной эксперимент с матрицами человеческого сознания. Неудачный.

– И ты и отец?..

– Да, добровольцы. Ты же знаешь, сынок, в сложных экспериментах гибнет каждый пятый учёный, но это – смерть ради человечества.

«Ради человечества, значит?

Гм, конечно.

Понятно.

Да только я и Лена – мы в момент вашего выбора были камешками в подошвах, куда нам было перетянуть чашу весов, на которой навалом лежали проблемы всего че-ло-ве-чест-ва!»

– Я очень страдал… – не удержался Арт, вспомнив тот страшный день, когда не дождался родителей домой.

– Прости, сынок. Мы принесли тебе непреходящую боль.

– Вы чувствуете пришедших? – спросил он.