Женское нестроение - Александр Амфитеатров

Конецъ девяностыхъ годовъ ознаменованъ въ Европѣ ростомъ такъ называемаго феминистическаго движенія. У насъ въ Россіи теоретическими именами оно представлено очень слабо. Но, если вглядываться въ культурную работу послѣднихъ десятилѣтій, то онѣ оказываются полны практическаго, инстинктивнаго феминизма, трудившагося, не называя себя, можетъ быть, иногда и безсознательно, но не покладая рукъ и поднявшаго русскую женщину на уровень гражданскаго развитія, которое, въ настоящее время, дѣлаетъ очереднымъ вопросомъ приближающейся русской свободы — вопросъ о женскомъ политическомъ равноправіи въ будущемъ государствѣ.

Съ поразительною быстротою идутъ времена. Когда мы перевалили изъ, XIX столѣтія въ ХХ-ое, русское общество очень увлеклось было симпатичною соціальною игрушкою, извѣстною подъ громкимъ именемъ «борьбы съ проституціей». Борьба эта, поставленная на почву филантропическихъ, полицейскихъ и просвѣтительныхъ средствъ, при всѣхъ своихъ частичныхъ успѣхахъ, всегда казалась мнѣ доброжелательною, но довольно безплодною суетнею совѣстливаго благодушія. Возливая цѣлительный елей на явленія, аболиціонизмъ забываетъ о причинахъ, елеями не исцѣляемыхъ. Причины же кроются въ томъ, что проституція — единственный способъ труда, который выгоденъ женщинѣ русскаго городского пролетаріата, ибо цифра честнаго заработка рабочей труженицы кончается y насъ тамъ, гдѣ начинается цифра заработка проститутки. Наилучшая работница-портниха (это высшій заработокъ женскаго ремесленнаго труда въ Петербургѣ) получаетъ 30 рублей въ мѣсяцъ, самая плохая неудачница — проститутка 40 рублей. Въ этой книгѣ въ большей части своей посвященной вопросу о проституціи, я стою на такой точкѣ зрѣнія. «Наша проституція происхожденія экономическаго. На иныя причины къ проституціи, не экономическія, русская статистика отдѣляетъ всего лишь отъ 5 до 10 % проститутокъ. Корень проституціи — женское неравенство съ мужчиною въ трудовыхъ правахъ и заработной платѣ. Женщина поставлена въ невозможность существоватъ иначе, какъ на счетъ мужчины, пріобрѣтающаго ее семейно или внѣсемейно. Самостоятельная жизнь для женщжны окупается такимъ жестокимъ, тяжелымъ, почти аскетическимъ подвигомъ, что нести его бодро и успѣшно дано только натурамъ выдающимся, необычайнымъ, святымъ: это — героини и мученицы идеи труда. Для женщины средняго уровня способностей и энергіи, самостоятельная трудовая жизнь — крайне неблагодарно вознаграждаемая житейская каторга. Для женщины слабой утомленіе этою неблагодарною каторгою фатально разрѣшается въ дезертирство изъ подъ трудового знамени самопродажею обратно подъ мужскую опеку и на мужскіе кормы. Таковы печальные браки съ первымъ встрѣчнымъ, лишь бы хлѣбомъ кормилъ, т. е. проституція въ семьѣ, - и проституція внѣбрачной женской самопродажи. Поэтому единственною возможностью къ дѣйствительному уничтоженію проституціи, — по крайней мѣрѣ, проституціи эковомической, то-есть той, съ которою борется нашъ вѣкъ, — я призвавалъ и признаю только совершенное уравненіе обоихъ половъ въ правахъ гражданскихъ, трудовыхъ и образовательныхъ: полное политическое и соціальное равенство женщины и мужчины». За тезисъ этотъ я выслушалъ много укоровъ отъ русскихъ аболиціонистовъ, попрекавшихъ меня «любовью къ дальнему въ ущербъ ближнему», «смотрѣніемъ въ корень» и даже квіэтизмомъ. Вы, молъ, ищете реформы, обусловленной соціальнымъ переворотомъ такой отдаленности, что для нашего вѣка она равна невозможности, и, слѣдовательно, косвенно рекомендуете намъ сложить руки. Но вотъ, господа, прошло всего два года, и — отдаленное стало близкимъ, a невозможное очень возможнымъ. Изъ городовъ русскихъ поднимаются сотни женскихъ голосовъ, требующихъ участія въ близкой перестройкѣ государственнаго зданія, заявляющихъ свое избирательное право, ищущихъ именно того всесторонняго равенства, что такъ недавно казалось мужскому большинству идеалистическою мечтою, отсроченною къ исполненію еще, быть можетъ, не на одинъ вѣкъ. Сегодня этихъ голосовъ сотни, завтра будутъ тысячи, послѣзавтра — десятки, сотни тысячъ… милліоны! Ничто не растетъ быстрѣе, чѣмъ сознаніе своего законнаго права, — a ужъ какъ это право русскою женщиною выслужено! Вѣдь, если исключить два факультета женскаго труда: медицинскій и изящныхъ искусствъ, — въ этихъ профессіяхъ женщина, все-таки, добилась нѣкоторой матеріальной обезпеченности! — то нѣтъ ни одной отрасли, гдѣ женская самостоятельность не работала бы несравнимо больше на общество, чѣмъ на самое труженицу. Женщины выучили читать русскій народъ, имъ всецѣло принадлежитъ русская наука о народномъ чтеніи и три четверти того тяжкаго школьнаго подвига, которымъ просвѣщался вышедшій нынѣ на политическую сцену русскій пролетаріатъ. Ужасы этого школьнаго подвига неописуемы: это — голодъ, холодъ, рабство и полицейскій сыскъ. Нѣтъ учительницы въ Россіи, которая не несла бы на себѣ политической роли, сознательно ли, безсознательно ли, — уже тѣмъ самымъ фактомъ, что она учительница, тѣмъ, что она подобрала на свои плечи ту часть образовательнаго труда, которая становится уже слишкомъ невыгодною мужчинѣ буржуазнаго строя, вынуждаемому общимъ вздорожаніемъ жизни искать болѣе производительныхъ формъ труда. Я оставлю въ сторонѣ тѣ ограсли, гдѣ русская женщина умышленно отдается идейному подвижничеству на общественной работѣ: подвиги сестеръ милосердія въ войнахъ, фельдшерицъ въ эпидеміяхъ, «кормильныхъ барышень», въ голодовкахъ, дѣятельницъ культурной пропаганды въ революціи. Я оставлю въ сторонѣ геройство и говорю про обыденщину. Всюду, пока, женскій трудъ — отбросъ мужского, черная, кропотливая и мучительно скучная работа, которой мы, мужчины, не беремъ потому, что есть возможность свалить ее на женскія плечи за гроши, какіе мужчинѣ получатьуже неразсчетъ — «даже непристойно». Это — вездѣ: въ банкахъ, въ папиросныхъ мастерскихъ, въ библіотекахъ, въ магазинахъ, на фабрикахъ, на телеграфѣ, на полевой уборкѣ, въ типографіяхъ, въ редакціяхъ, на урокахъ, — всюду, отъ малаго до большого, гдѣ трудъ мужской мѣшается съ трудомъ женскимъ. Послѣдніе годы выдвинули очень странное и очень частое женское рабочее преступленіе. Въ теченіе одного 1902 года газетная хроника огласила пять судебныхъ дѣлъ о женщинахъ, проживавшихъ по мужскимъ паспортамъ и выдававшихъ себя за мужчинъ, съ цѣлью получать мужской заработокъ. Одно изъ такихъ дѣлъ, особенно любопытное, въ Пермской губерніи, раскрылось, потому, что баба такъ увлеклась своею новою жизнью на положеніи мужика, что затѣяла было жениться! Жениться же ей понадобилось, чтобы спасти подругу-односедку отъ мужскихъ приставаній на заводской работѣ. Въ состояніи ли современное общество обойтись безъ женскаго труда? Разумѣется, нѣтъ. Устроить для женщины точныя и болѣе выгодныя трудовыя нормы становится неугомонною, крикливою необходимостью, столь же важною для мужчинъ, какъ и для самихъ женщинъ, и растущею не по днямъ, a no часамъ. Быстрое вздорожаніе культурной жизни во всѣхъ странахъ европейской цивилизаціи неуклонно ведеть къ банкротству современнаго мужевластительства. Однѣхъ мужскихъ силъ дѣлается уже недостаточно, чтобы вести семью: подспорье женскаго труда, жена и мать добычницы, сейчасъ уже настойчиво желательныя, вскорѣ будутъ совершенно необходимы. A разъ установляется общественная необходимость труда женщины, не ясно ли, что трудъ теряетъ полъ, и долженъ быть нормированъ одинаковыми экономическими условіями, обоснованными на одинаковыхъ политическихъ правахъ. Восемнадцатый вѣкъ кончился революціей, создавшей побѣду третьяго сословія; двадцатый начинается революціей четвертаго противъ старыхъ трехъ. Неужели эта революція повторитъ ошибку своей предшественницы и, оставивъ женщинъ полуправными и безправными, превратитъ ихъ въ новое пятое сословіе, и съ историческою перспективою еще разъ перестраивать міръ враждою и кровью!?

Я вижу по газетамъ, читаю въ письмахъ, слышу въ разговорахъ, что женскія претензіи на гражданское, то-есть, покуда избирателъное равенство, — встрѣчены недоумѣніемъ во многихъ дѣйствующихъ кругахъ современнаго русскаго переворота, даже и вполнѣ свободомыслящихъ. Говорятъ, что въ Россіи кипитъ и безъ того такая каша, что не знаешь, какъ ее расхлебать, a тутъ вдругъ новые ингредіенты, да и при томъ — какихъ нѣтъ нигдѣ въ Европѣ. Говорятъ: мы еще до такой степени не раздѣлили шкуры неубитаго медвѣдя, что не рѣшили, сколько устроить намъ палатъ, да и устроять ли ихъ вообще. Споримъ о всеобщей подачѣ голосовъ, достойны ли ея всѣ россіяне мужескаго пола, не лишенные образа и подобія человѣческаго, или одни грамотники. Споримъ о формахъ конституцій, о монархіи и республикѣ, о цѣльномъ государственномъ тѣлѣ и о федеративномъ расчлененіи, о мирной идилліи соглашеній и о вооруженномъ возстаніи. Радуга русской свободы играетъ десятками спутанныхъ тоновъ, они мучительно трудно размѣщаются по спектру, — a тутъ еще женщины!.. Подождите съ женскимъ вопросомъ! Это — роскошь: желѣзная дорога черезъ болото, по которому до сихъ поръ не было даже битой тропы! Это — надстройка будущихъ поколѣній, a наше дѣло — выстроить фундаментъ.