Ангел тьмы - Калеб Карр

— Вам удалось о них что-нибудь выяснить? — спросил Люциус.

— У меня есть части ответа, — вздохнул доктор. — Которые для получения возможной разгадки нужно дополнить гипотезой — и довольно причудливой. У нас имеется два вида оружия. Первое, как вы и сказали, детектив-сержант, — известная отличительная черта пиратов, наемников и простых воров, промышляющих в портовом районе Манилы. Второе потаинственнее — оружие аборигенов, как мы предположили, происхождение которого, если судить только по его небольшому размеру, нам удалось приписать лишь одному из пигмейских племен юго-запада Тихого океана, Африки или Южной Америки. Стрихнин позволяет сделать более точные выводы — известно, что его используют таким образом лишь коренные жители Явы.

— Явы? — удивился Люциус. — Но Ява-то в голландской Ост-Индии, далеко на юго-запад от Филиппин. Эта штука не очень-то совпадает с крисом.

— Все верно, детектив-сержант, — ответил доктор. — Но нельзя упускать из внимания, что собой представляет манильский порт — котел насилия и преступности, куда стекается все отовсюду, включая Европу, Сан-Франциско и Китай. Завсегдатай этого места, вполне вероятно, знаком с оружием из мест намного дальше Явы — а если он этнически предрасположен к определенному его виду, тем больше шансов, что он привыкнет это оружие использовать.

— Что вы имеете в виду? — спросила мисс Говард.

Доктор наконец отвернулся от чертежа и отошел в сторону.

— В некоторых изолированных районах Филиппин — в северной части острова Лусон, к примеру, и на полуострове Батаан — обитают маленькие группки пигмеев-аборигенов. Испанцы и филиппинцы зовут их негритос, самоназвание же их — аэта. Они — старейшие жители этих островов, переправились туда, как предполагают, с азиатского материка, когда та часть Тихого океана еще была скована льдом. Они вполне негроидны по своим чертам, — тут доктор взглянул на нас с Сайрусом, — а средний рост их — около четырех с половиной футов. Из-за чего с некоторого расстояния их можно принять за…

Сайрус кивнул:

— За десятилетнего мальчугана — в этой стране.

— Точно.

И тут мисс Говард внезапно прошептала, задыхаясь:

— Боже мой.

Доктор обернулся к ней:

— Сара? Вы, подозреваю, вспомнили что-то из ваших разговоров с сеньорой Линарес?

— Да, — невыразительно вымолвила она, даже не озаботившись спросить, как доктор об этом догадался. — Ее муж… он из старой семьи дипломатов. Когда он был молодым человеком, его отца назначили на должность в кабинет генерал-губернатора — в Манилу…

Доктор лишь кивнул:

— На остров Лусон. Связь обязана была обнаружиться. Аэта — изгои филиппинского общества. Если кто-либо из них по каким бы то ни было причинам оказался в Маниле, портовый район — в сущности, единственное место, где его присутствие бы стерпели. Он мог поделиться боевыми и охотничьими навыками своего народа — и, скорее всего, перенял бы другие методы боевого искусства, необходимые для выживания. В то же время, как и многие аборигены, аэта придают исключительное значение верности. И если одного из таких людей нанимает или принимает в друзья кто-либо, наделенный властью… — Он повернулся к мисс Говард. — Сара, вам предстоит как-то связаться с сеньорой Линарес и выяснить, был ли среди служащих ее мужа такой человек.

— Это будет нелегко, — ответила мисс Говард. — За ней весьма тщательно наблюдают — и днем, и ночью.

— Тогда нам нужен творческий подход, — заметил доктор. — Но мы должны знать наверняка. Поведение этого таинственного маленького человека было отмечено двумя вроде бы противоречащими друг другу намерениями — нам нужно выяснить, почему, чтобы определить, столкнемся ли мы с ним вновь, и если да, то когда. — Он вернулся к наброску на стене, и голос его вновь зазвучал разочарованно: — Но, боюсь, ничто из вышеупомянутого не решит задачу этого чертова подвала… Как нам попасть туда? А если попадем, как узнать, что она из него устроила и держит ли там на самом деле ребенка?

Люциус хмыкнул:

— Я редко выступаю защитником обычных методов Управления, — пробурчал он. — Но в данном случае был бы не прочь высадить дверь и спуститься туда со старой доброй ищейкой, чтобы взять след малышки.

На минуту или две все замолчали. Я просто сидел на подоконнике, подтянув колени к подбородку, дожидаясь, когда кто-нибудь из них выступит с более практичной идеей. В таком состоянии рассудка негромкий шум я расслышал лишь через несколько минут — Сайрус деликатно покашливал, словно бы обращаясь ко мне. Я поднял взгляд и обнаружил, что он смотрит на меня в упор, подняв брови с таким видом, будто заявляет «Ну?..» Я знать не знал, что он хочет сказать своим взглядом, поэтому нахмурился и пожал плечами, давая ему это понять. Тогда он оглядел остальных, убеждаясь, что они по-прежнему поглощены чертежом, а затем не спеша подошел ко мне, и облокотился на оконную раму, глядя наружу, — так, чтобы незаметно и неслышно было, что он говорит.

— Ты до сих пор водишься с тем мальчишкой? — пробубнил он, будто ненароком опираясь локтем на раму, а ладонью прикрывая рот. — Тем, что со зверьком?

С минуту я пребывал в замешательстве, и даже когда сообразил, кого он имеет в виду, сей факт ничего мне толком не прояснил.

— С Прыщом-Немчурой? — спросил я. — Конечно, я до сих пор его знаю, но…

— И ты видел дом этой женщины, — продолжал Сайрус. — Сможете проникнуть, как по-твоему?

Диковато было слышать подобный вопрос — в смысле, я вроде как совсем позабыл о таких вещах.

— В тот дом? — наконец пискнул я. — Ну да, всяко, вот только…

Сайрус совсем уже убийственно посмотрел на меня:

— Это же твое дело, Стиви. Если хочешь чего-то добиться…

И он снова неспешно отошел, оставив меня в легком ошеломлении. Я торопливо прошептал ему вслед:

— Но, Сайрус! — достаточно настойчиво, чтобы доктор обернулся.

— Стиви? — спросил он. — Хочешь что-то предложить?

Быстро отворачиваясь, я невинно помотал головой:

— Нет, сэр.

Сайрус пробормотал в стену:

— Да, хочешь.

— Нет, не хочу, — выдавил я краем рта.

— Ладно, — отозвался он. — Коли так решил…

— Что такое? — озадаченно осведомился доктор. — Стиви, если у тебя есть предложение по выходу из этого тупика, то, пожалуйста… — И указал рукой на чертеж.

Я не сдвинулся с места — просто сидел, где сидел, и обмозговывал все. Потом застонал и поднялся. Делать нечего. В конце концов, в том, что доктор оказался втянут в попытку спасти дитя Линаресов, была и моя заслуга — и я понимал, через силу пересекая комнату, что если мне известен путь к следующему шагу, я должен поведать о нем этому человеку. Поэтому, бросив на Сайруса быстрый взгляд, говоривший «и на том спасибо» — на что он лишь улыбнулся, — я присоединился к троице у рисунка.

— Э-э… — проблеял я, не зная, с чего начать. — Вам… э-э… может, вовсе и не обязательно поступать, как говорит детектив-сержант Люциус. В смысле, может, выйдет провернуть ту же работенку без всего этого шума. — Я указал на чертеж. — Вы же говорите, что запах малышки в подвале все равно будет, как ни крути, пусть мы даже и не знаем, где именно эта Хантер ее заперла, — ну так вам для этого и не нужно непременно врываться туда с полицией и ищейкой. Кто-нибудь помнит, что там с задними окнами дома?

— Да, — ответил Люциус. — Я специально приметил. У них там решетки. Прутья не слишком толстые, но частые.

— Значит, понадобится распорка, — сказал я.

Люциус кивнул:

— Да, но даже с ней проделать отверстие, достаточное для человека, будет сложновато.

— Для взрослого человека, вы хотите сказать, — отозвался я. — Так эти решетки обычно и ставят. Но…

Доктор воззрился на меня — казалось, он не может решить, радоваться ему или хмуриться:

— Стиви — не хочешь ли ты сказать, что сможешь пробраться внутрь?

Я кивнул с видом, как могло показаться, исключительного отвращения.

— Прямо рядом с домом есть конюшни. Я их худо-бедно приметил. Хорошее место, чтоб укрыться, а потом выйти оттуда. Разжать прутья, залезть внутрь и прошерстить подвал. Если найдем девочку, я смогу ее вынести.

— А с чем это ты ее найдешь? — осведомился Люциус.

Я ответил, пожав плечами:

— У меня есть друг… — и тут почувствовал взгляд Доктора. — Короче, был друг. Пацан промышляет тем, что лазит по форточкам, как я сам раньше. Мы зовем его Прыщ-Немчура, потому как он заявляет, будто семья его — из немецких аристократов. Хотя на самом деле ничего подобного — голландцы они или кто-то вроде. В общем, есть у него специально обученный хорь. Зовут Майком. Прыщ, когда идет на дело, берет его с собой в мешке. Майк в любую узкую щель может пролезть. — Я снова показал на чертеж. — А я могу его туда пронести. Нос у него — черт знает что такое, а не нос, у зверька этого.