Дракон Золотого Pуна - Александр Башибузук

— Ну вы тут разбирайтесь, а у меня есть чем заняться, — Лилит быстро исчезла из комнаты.

Вот те раз… Когда уезжал из Нанси, Земфира напоминала собой сущую замухрышку, причем, в крайне истощенном виде. Конечно, с намеком на симпатичность, но эта девушка… Даже не знаю что сказать… Стоп! А что имела ввиду Лилит, под словами: '… разберись со своими сердечными делами…'? М — да… опять сговор…

Служанки по знаку девушки тоже покинули спальню, а сама сирийка проворненько приблизилась и плюхнулась на колени. А потом, спрятав лицо в моих ладонях прошептала:

— Я приготовила завтрак для господина…

— Г — м… — я от чего‑то смутился. — Ну… ну, тогда корми что ли…

Мгновенно на низеньком столике возле кровати появился поднос… мама дорогая… поднос с горкой самых настоящих чебуреков, множество пиал с соусами, пахлава, еще что‑то неопознанное и кофейный сервиз.

— Очень фкусно… — я с наслаждением впился в сочный, хрустящий чебурек.

— Ваша недостойная рабыня долго искала подходящего барашка, а потом три месяца заставляла его правильно откармливать… — счастливо пискнула девушка и прикрыла лицо ладошками от смущения.

— Принеси мне вон ту шкатулку, — я показал чашечкой с кофе на стол. — И если еще раз назовешь себя рабыней, я тебя… я тебя…

Что с ней сделаю, я так и не договорил. И некоторые видения появившиеся у меня в голове, тоже не озвучил. Из соображения моральности. И вообще…

— Все что угодно мой господин… — девушка мгновенно выполнила поручение и опять застыла на коленях протягивая на вытянутых руках коробочку.

— Это тебе. И твой господин желает, чтобы ты разделила с ним завтрак.

— Мне?.. — громадные, миндалевидные глаза сирийки полыхнули радостью, но потом неожиданно налились слезами. — Но, я недостойна вашей милости, господин…

— Ты достойна большего девушка, — я осторожно убрал слезы на щечках Земфиры. — Приказываю тебе больше не плакать.

— Не буду господин… — сирийка мгновенно украсила себя ожерельем и серьгами из шкатулки, мазнула губками мою руку и устроилась за столиком.

— Вот так гораздо лучше, — я откровенно любовался девушкой и лихорадочно искал выход из сложившегося положения.

Какого положения? А такого… Черт возьми, я вижу ее глаза полные искренней любви и обожания. Да и сам… зараза… А не пустить ли мне все на самотек? А, действительно, пусть случится, все что должно случиться.

— Господин… я должна рассказать вам свою историю…

— Мне все известно… — я провел рукой по ладони девушки. — И я не осуждаю тебя.

Я действительно все знаю — Хоттабыч поделился некоторыми подробностями. Что скажешь? Нет предела человеческой подлости и глупостям совершенным во имя любви. Но это уже совсем другая история и я донесу ее до вас немного позже. Как по мне, человеке, в котором еще осталась чуточка современной цивилизованности, ничего страшного не случилось. Все склонны ошибаться, особенно в молодости. А португальского рыцаря обманувшего девчонку и отдавшего ее в монастырь, после того как она, разобравшись, отвергла его притязания, накажет сама жизнь. Или я — буде он встретится на моем пути.

— Я не предавала свою веру… — очевидно, Земфира решила прояснить еще один, очень важный для нее, момент. — Моя семья и я сама, христиане — нас еще называют маронитами*. Так что…

— Для меня это не имеет никакого значения девочка, — я внимательно смотрел на сирийку и никак не мог понять, как умудрился проглядеть такую красоту. — Лучше скажи мне вот что. Ты хочешь к себе домой?

— Домой? — глазки сирийки испуганно блеснули. — Господин прогоняет меня?

— Нет девочка, у меня просто есть возможность переправить тебя к родителям, на родину.

— Нет!.. — Земфира в отчаянии бросилась на пол и обняла мои колени. — Я не хочу!..

— Почему? Ты боишься гнева отца? Не стоит — насколько мне известно, твой отец просто убит горем и с радостью примет тебя.

— Мое место у ваших ног господин! — сирийка еще крепче прижалась к моим ногам. — Не прогоняйте!!! Молю вас!!!

Вот — те раз. Прям какие‑то бразильские страсти…

Поспешил понять ее с ковра, прижал к себе и успокаивающе прошептал на ушко:

— Ну что ты в самом деле. Никто тебя не отправит без твоего на то согласия. Успокойся…

— Правда? — всхлипнула сирийка.

— Чистая правда. Не плачь…

Вот правда не знаю, что с ней делать. Девчонка похоже влюблена по уши. А я? А я нет. Красива, притягательна, волнует нешуточно… и не более. Хотя… ведь никто не заставляет меня ее любить. Любовь очень странная штука. Бывает она сваливается на голову как гром с неба, а бывает приходит со временем. Причем, не факт, что в первом варианте она крепче и долговечней, чем во втором. Ладно, все равно раньше чем через год, отправить сирийку домой не получится. А за год много чего может случится.

Земфира после моих обещаний, расцвела как будто ее назначили любимой женой и убежала из спальни чуть и не вприпрыжку. М — да… сущее детство.

Помогли мне одеться вовремя появившиеся близнецы. После чего, я отправился проведывать болезных соратников. Не особняк, а лазарет какой‑то. С Логаном все понятно, да и нет дома скотта — как мне доложили, не вернулся еще с попойки. Про Клауса вы тоже уже знаете — немного обгорел бедняга и теперь с ног до головы обляпан жутко вонючей мазью производства Исаака. Кстати, Исаак, сам в ранге пострадавших — иудейский лепила схлопотал в бедро стрелу. И это еще не все. Хорст лишился куска уха, а Фен схлопотал по загривку алебардой и теперь ходит скрючившись как столетний старик. Ван Риис примерно целый, только потерял мизинец, а Аскенсу сломали ключицу. В общем, как говорится, зла не хватает.

И поделом идиотам. Дело в том, что эта гоп — компания некоторым образом ослушалась моего приказа и вместо того, чтобы эвакуироваться в безопасное место затаилась совсем неподалеку от места битвы. И конечно попала под раздачу, когда на нее набрел во время своей рекогносцировки, эльзасский рыцарь Освальд фон Тиерстен со своей свитой. Спасло только‑то, что я отправил с ними десяток арбалетчиков. Да и свиты у рыцаря оказалось не особо много. В общем, грянула жуткая сеча, во время которой пало шесть моих стрелков, а оные ближники получили свои боевые увечья. Да, единственными не пострадавшими остались Лидка и близнецы. Но признаю, отличились обормоты. Кнехтов — копейщиков порезали — порубили — покололи, а самого Освальда фон Тиерстена общими усилиями взяли в плен. Причем оный рыцарь оказался непростым дворянским голодранцем, а целым бальи Верхнего Эльзаса и чуть ли не вторым лицом среди командования эльзасскими рыцарями. Сидит сейчас в подвале, пребывая в великом отчаянии от такой позорной конфузии и ждет выкупа. Но ничего, вроде как за ним уже выехали, так что скоро пойдет с чистой совестью на свободу.

— Что мастер Фен, спинка болит? — я вошел в комнату китайца, которую он делил с Хорстом и хлопнул несчастного по спине.

— О — у–у — у… — взвыл механикус и утирая рукавом халата покатившиеся слезы попробовал мне поклонится. Но не преуспел в оном занятии, потому что и так пребывал в скрюченном состоянии.

— И не вой, скажи спасибо, что вообще башку не срубили. Где я себе нового китайца найду? То‑то же… — я ткнул кулак под нос китайцу и обратил внимания на Хорста застывшего в поклоне. — Где ухо, я спрашиваю? Погулять отошло? Лишить второго? Я могу.

— Господин!..

— Хозяин!..

— Молчать! Порешу ослушников! — я особо не гневался, но орал по настоящему — в профилактических целях. — Вот чем вы сейчас занимаетесь? Бездельничаете?

— Изучаю вопрос конкубината… — выдавил из себя Хорст. — Возможно вам скоро понадобится.

— А я перевожу по памяти, на язык франков, труд великого полководца Сунь Чжи… — страдальчески кривясь проблеял Фен.

— Поубиваю urodov!.. — пообещал я увечным ближникам и остался доволен наведенным ужасом. — Смотрите у меня!

Следующими на вздрючку планировались ван Риис с Аскенсом, но решил помиловать ветеранов и просто с ними поболтал, выспросив подробности баталии и всласть похохотав на Феном попытавшемся в прыжке, ногой, выбить фон Тиерстена из седла.

— И значится, косоглазый завизжал так истошно и как подскочит… — Аскенс взорвался хохотом и со стоном ухватился за плечо.

— Да как брякнется… — взвыл Питер потрясая забинтованной кистью. — Идиот!..

— Да ладно тебе… — толкнул его отдышавшийся Аскенс. — Палашом‑то он знатно махал. Тока верещал как недорезанная хрюня…

Почтенные ветераны опять дружно заржали.

— Ладно братцы, с вами хорошо, но дела сами по себе не делаются… — я похлопал по плечам старых товарищей и собрался уходить.

— Капитан. Это… — Аскенс почтительно остановил меня. — Вы бы мальцов своих отметили как — нить. Это ж они умудрились у дойчева коня ноги подсечь. Без них даже не знаю как сладили бы…