Какого цвета убийство? - Томас Эриксон

сдержался. Такого раньше не случалось. Сейчас парень и вправду не собирался ничего говорить.

Глава 53

– Для меня все началось с одного фильма. «Ангелы ада на колесах» с Джеком Николсоном. Старый фильмец, шестьдесят седьмого года. Я смотрел его в начале восьмидесятых, лет в пятнадцать. Он весьма меня впечатлил. Оказалось, что эти парни реальны. Представляешь? Моей мечтой стало увидеть «ангелов» вживую, услышать рокот их мотоциклов… Тогда я решил, что сам стану таким. Как Сонни Баргер.

Фредрик поднял глаза от блокнота.

– Сонни Баргер? Это герой фильма?

Свартлинг презрительно фыркнул.

– Он из настоящих «ангелов», не какой-нибудь гребаный статист или актеришка. Играл в том фильме практически самого себя. Он был совершенно подлинный. Настоящий король великого мотоклуба. Так и запиши.

Фредрик добросовестно вывел крупными буквами два слова:

ПОДЛИННЫЙ КОРОЛЬ.

Лукас заглянул в блокнот и довольно кивнул. Кажется, сегодня он был настроен лирически и даже доброжелательно. Если такие эпитеты вообще применимы к бандитам.

– Почему вам так важен именно Сонни Баргер?

– Одна из лучших штук, которые он проделал, – ввел понятие «один процент». Американская ассоциация байкеров жаловалась, что один процент мотоциклистов портит репутацию остальных девяноста девяти. Вместо того чтобы точить лясы на эту тему, Сонни Баргер бросил вызов обществу, заказав нашивки для жилетов с надписью «1 %».

– И чего он хотел этим добиться?

– Показать, что этот самый процент устраивает мордобои и очерняет остальных байкеров совершенно намеренно.

– Сделал это частью маркетинга?

– В каком-то смысле – да… – Гангстер закинул ногу на ногу и посмотрел на диктофон, лежащий между ними. Он всегда подозрительно на него косился, словно вещица отрастит ноги и отправится прямиком в полицейский участок. – Знаешь ли, тогда мы уже набрали популярность. Наша культура выросла из грязной расщелины. Режиссеры наперебой стали снимать фильмы – к чертям вестерны и ковбоев, их отправили на свалку. Вместо них пришли бунтари на железных конях.

Фредрик слушал, приподняв одну бровь. В те времена Лукас Свартлинг еще ходил пешком под стол, однако говорил так, словно с самого начала находился в эпицентре событий.

– После того как старина Сонни снялся в том фильме, куча клубов захотела вступить в организацию.

Теперь уже старина Сонни. Близкий друг. Можно поклясться, что Свартлинг даже ни разу не видел того вживую.

– Очевидно, что фильм и положительные отзывы в прессе оказались бесценны для создания репутации «Ангелов ада» и в первую очередь бренда.

– Бесплатная реклама? – переспросил журналист и сделал заметку. Пожалуй, тут много чего придется редактировать, когда он наведет справки. – Но поправьте меня, если я ошибаюсь: ведь никто из тех, с кем я встречался, не выглядел как байкер. Ну, то есть вы же… Вы же не банда на мотоциклах.

Гангстер резко выпрямился, а Фредрик инстинктивно вжал голову в плечи – не сболтнул ли он лишнего, как обычно?

– Если я начну делить нас на байкеров, югги, итальяшек, латиносов, наркодилеров или, скажем, торговцев оружием, то у меня начнутся проблемы. Именно такое разделение делает каждую группировку уязвимой. Усек?

Фредрик наморщил лоб. Он правда хотел понять.

– Но как тогда это все взаимосвязано?

– «Ангелы ада» помогли мне понять, как легко создать легенду. Но я не собирался копировать их. У них свое, у меня свое. Я говорю о том, как привлечь к себе лучших из лучших, сотворить образ великой организации. Мне плевать, что за плечами у тех, кто приходит ко мне. Приехали они с Балкан или со свиной фермы в Смоланде – меня это абсолютно не волнует.

Журналист изо всех сил старался сохранить нейтральное выражение лица. Однако все это искренне впечатляло: Свартлинг выработал свой план, как захватить лидирующие позиции на преступном рынке. И он был намерен этот план реализовать.

В последующий час Лукас излагал свою программу – с уверенностью и гордостью, словно политик, участвующий в предвыборной гонке. А у Фредрика от всего этого сводило живот.

Какой-то сюрреализм. И вместе с тем полный ноль с точки зрения информации для книги. Что он об этом напишет?

Он постучал ручкой по блокноту и взглянул на записи.

Когда я увидел на киноэкране Сонни Баргера, то решил стать гангстером.

Это было решение, определившее все мое будущее, и я ни разу в нем не раскаялся.

Сонни был подлинным. Подлинный король.

Боже милостивый! Это не представляет собой ничего дельного. Просто ничегошеньки. Так книги не пишутся.

– Понимаете ли, Лукас, вы много рассказываете об именитых гангстерах прошлых лет, но, по сути, это информация из «Википедии». Большинство читателей не сможет идентифицировать себя с ними. Им нужно другое, фактура вашей собственной жизни, – аккуратно произнес он.

Свартлинг нахмурился.

– Мы не будем обсуждать мое детство. Об этом сразу можешь забыть. Я не на приеме у терапевта.

Так, уже лучше. Значит, с какой-то стороны поддеть его все же можно. У Фредрика тут же пробудилась его журналистская интуиция.

– Я не прошу рефлексировать на тему детских травм. Но нужна ваша личность, эмоции. Что-то, что сработает для читателя триггером. Скажите, это правда была ваша идея – написать биографию? Если вы не хотите говорить о себе, то вся затея выглядит как минимум странно.

Гангстер поднялся, поправил задравшуюся футболку и отошел к окну. Там он постоял немного в полном молчании, заложив руки за спину.

После трех встреч со Свартлингом Фредрик не мог себе представить ни одной живой души, чьих советов тот послушался бы. Казалось, мужик вырублен из камня. Но журналистское чутье подсказывало, что ему вся эта затея с книгой и интервью неприятна. Что, если он делает это против своей воли? Может быть, выполняет приказ? Но кто на этой земле отдает приказы такому человеку?

«Хочешь узнать еще?»

– Поймите, наша задача – заставить читателей эмоционально идентифицировать себя с героем, то есть с Лукасом Свартлингом. Отбросить классический образ гангстера, прячущегося за накачанными охранниками, – сказал Фредрик.

Не оборачиваясь, Свартлинг проговорил:

– Но все так и есть.

– Я не узнаю себя в вас. Может статься, я не очень разбираюсь в организованной преступности, но немного знаю о том, как достучаться до читателя.

Его собеседник неохотно вернулся в кресло и крепко сжал ладони. Глаза его чуть сузились.

– Ты прав, – проговорил он наконец. И добавил, не меняя выражения лица: – Но если спросишь про мою мать, пристрелю.

Фредрик сглотнул. В обычной ситуации он бы с юмором подметил, как тупо и шаблонно звучат такие комментарии с экрана телевизора. Но сейчас смеяться не хотелось – рубашка на его спине мгновенно взмокла от пота.

В последующий час гангстер Лукас Свартлинг очень