Не спрашивай - Дональд Уэстлейк

«Если он узнает, — думал Градец, — если этот зверь внутри президента вырвется наружу, то он вернет закон обдирания кожи в правосудие Вотскоэк специально для меня».

— Я заставлю их ждать, Ваше Превосходительство, — пообещал он и его голос сильно дрожал. — Буду тянут время, обещаю вам, так долго, как только смогу.

52

Гаю не нравилось, когда эти плотники приходили в его дом. Они все время глазели по сторонам и это настораживало.

Может быть, поэтому он не стал торговаться с ними, и понижать взятую с неба сумму в 30 тысяч. У него были деньги, и у него была обоснованная уверенность, что он получит их обратно и в десятикратном размере, дело было принципа. Никогда ни при каких обстоятельствах не соглашаться на первую предложенную сумму. Но с этими двумя оно того не стоило. Согласись с ними, обмани их, покончи с ними.

Так он и сделал рано утром во вторник. Они вышли из его подвала с тридцатью тысячами наличных спрятанными в карманах, рассматривая на своем пути все, вращая головами по сторонам, глазами изучая замки, окна, электрические розетки и неизвестно, что еще. Гай с облегчением закрыл и запер на ключ дверь за ними и поспешил наверх, к себе в кабинет. Он позвонил Пирли.

Жак Пирли его старый коллега, хороший знакомый. По профессии частный детектив, его специальностью была кража произведений искусств. Его клиентами, как правило, являлись страховые компании или банки — те, кто должен был заплатить за застрахованные потери и те, кто должен был поглотить незастрахованные потери. Гай предполагал, что в процессе страхования художественной коллекции Гарри Хочмена были вовлечены несколько компаний; их оказалось три, и обо всех ему доложил Жак Пирли. Гай созванивался с ним вчера и сказал, что тот может быть ему пригодиться — «скорее ты мне», — ответил Пирли, что было слишком неприветливо для слуха Гая — и вот сегодня встретившись с ворами, он принял решение стать посредником.

— Отлично, — ответил Пирли. — Пообедаем? Или ты сегодня занят?

— Свободен. Не только сегодня, всю неделю. Для этого дела, я отменил все дела, Жак.

— Тогда обед, — решил Пирли.

Друзья встретились в час в «Трех Мафиози» на Парк-авеню — спокойное, тихое место, изобилующее белыми, зелеными, золотистыми и желтыми цветами. Пирли приехал первым. Он встал, улыбнулся и протянул руку, когда Тони, метродатель, проводил Гая к столику. Круглый, похожий на фаршированного цыпленка-корниш, Жак Пирли сохранил легкий парижский акцент. Бывший студент кафедры искусств, неудавшийся художник. Он смотрел на мир с мягким пессимизмом, с унылым настроением богатого неженатого дядьки, который ничего уже не ждет и принимает все так, как оно есть.

— Здравствуй, — поздоровался Гай, после того как Тони усадил его, а Анжело приказал Ква Хун Ио принести булочки, масло и воду. — Хорошо выглядишь.

— Ты тоже.

Обсудили меню, выбрали еду и вино, а после Гай вынул из внутреннего кармана объемный конверт и, не произнеся ни слова, протянул его своему другу. Пирли приподнял удивленно бровь, достал фотографии из конверта, просмотрел и грустно улыбнулся:

— Хорошо спланированное уголовное преступление.

— Профессионалы, — заверил его Гай. — Мы можем быть спокойны за сохранность предметов.

— Думаю, да. Могу я оставить их себе?

— Конечно.

Принесли еду и вино. Они наслаждались обедом, болтая о городе, погоде, неудачном сезоне на Бродвее — «хотя мюзикл Нана не так уж плох», — сказал Пирли — и планах на лето. Затем за чашечкой эспрессо с малиной Пирли спросил:

— Честно говоря, Гай, чрезмерный профессионализм этих ребят с их полароидными снимками заставляет меня задуматься. Действительно мы создаем этого монстра, ты и я?

Гай косо посмотрел на него:

— О каком монстре ты говоришь, Жак?

— Об этих ворах, — объяснил Пирли. — Если бы они крали хлеб, то для того, чтобы выжить. Если он крадут деньги — это чтобы их потрать, драгоценности — для залога. Но когда они посягнули на такую коллекцию произведений искусств как это — и он постучал пальцем по конверту — это для того, чтобы продать ее обратно. И как они смогут это провернуть без тебя и меня? Мы, конечно, соучастники, предатели, но не более? Разве мы поощряем, толкаем их на преступление? Разве им провоцируем их?

— Нонсенс, — машинально не согласился Гай. — Люди будут воровать все; ты знаешь это также как и я. Мы не поощряем воровство, мы стимулируем возвращение утраченного.

— Без наказания виновных, — заметил Жак.

— С или без, неважно. Поимкой преступников занимается полиция. Наше дело — возврат.

— Но, если бы нас не было, Гай, тебя и меня, чтобы стали делать эти настоящие профессионалы-воры с картинами и скульптурами, загрузили бы в грузовик? Заявятся ли они к Гарри Хочмену и потребуют денег? Он спустит на них собак.

Гай слегка улыбнулся:

— Или пальнет из дробовика вероятнее всего.

— Точно. Мы посредники, связующее звено, мы незаменимы. Но в данном случае разве не посредники создают идеальные условия для грабежа?

Гай покачал головой, раздраженный этим разговором. Он был удивлен, что такой человек как Жак Пирли демонстрировал угрызения совести:

— Воры намереваются продать имущество Хочмена страховым компаниям, через нас. Ты хочешь знать, как они будут действовать без нашего вмешательства? Или без компаний, которые, в конце концов, выложат деньги, так что, может быть, это они создают монстра.

— Возможно, — согласился Пирли кивая.

Гай нуждался в полном согласии:

— Без нас, — продолжил он, — преступники найдут способ и наладят контакт с арт-дилерами из Европы. Швейцарии, например, или Голландии. Или может из Южной Америки. Посредники скупят все без лишних вопросов. Дилеры — некоторые из них, так или иначе, и ты знаешь о ком я говорю, Жак — будут счастливы заполучить совершенно новую коллекцию подлинных работ и продать ее коллекционерам по всему миру. Рынок это не только мы, Жак, ты просто обманываешь сам себя. Вот, что мы сделаем: мы сбережем коллекцию, за небольшую компенсацию и вернем в руки законного владельца.

Моргая глазами, Пирли потягивал эспрессо с небольшим добавлением малины.

— Итак, Гай. Ты говоришь, что нашей вины в этом нет?

— Абсолютно, — ответил он, и красные пятна вспыхнули на его щеках.

— Такое облегчение, — пробормотал Пирли.

53

Когда Дортмундер вошел в «Бар и Гриль», завсегдатаи обсуждали, зачем кабельному телевидению провода.

— Они передают вибрации по проводам и уже те говорят телевизору, что он должен показывать.

— Как? — спросил Второй клиент.

Первый уставился на него:

— Что значит «как»? Я тебе только что рассказал. С помощью вибрации.

Третий постоянный клиент вступил в спор:

— Это чушь, — заявил он и сильно взмахнул своей пивной кружкой.

Второй мужчина решил изменить свой вопрос согласно новой обстановке:

— Как же так?

— Если телевизору нужна вибрация, чтобы включиться, — агрессивно рассуждал Третий, — то как обычный ТВ обходится без них?

Вмешался Четвертый клиент:

— Элементарно, приятель. Обычный ящик работает как радио, без проводов.

— Как? — не понял Второй, но Первый его опередил:

— Без проводов? Радио без проводов? И для чего, по-твоему, тот темно-коричневый шнур, выходящий из телика и ползущий к стене?

— Это не кабель, — сказал Четвертый с уверенностью.

Первый завсегдатай взглянул на него:

— Это провод.

Второй мужчина придерживался своего первоначального мнения:

— А как насчет портативных?

Третий стукнул кружкой по столу.

— Терпеть их не могу, — заявил он. — Бум-боксы. Они взрывают головной мозг.

— Они провоцируют болезни мозга, — добавил Четвертый, ему нравились новые темы.

— Как? — опять спросил Второй.

— Вибрация, — опять ответил Первый.

Однако Третий сурово посмотрел на Четвертого и произнес:

— А откуда ты знаешь, что не наоборот?

— Как это наоборот?

— Они уже повредили свой мозг еще раньше, вот почему, они купили бум-боксы.

— Нет, нет, нет, — не согласился уверенный в себе Четвертый. — У них хватает серого вещества, чтобы пойти в магазин, достать деньги и уйти с радио.

— Терпеть не могу эти вещи.

— И ты смотришь на них теперь, — настойчиво продолжал Четвертый, — гуляющих повсюду со своими бум-боксами. Ты понимаешь, им не хватает мозгов, чтобы закрыть свой рот.

Другие решили доказать наличие интеллекта определенного уровня, закрыли рты и начали думать. А в это время Дортмундер подошел к бармену Ролло, клюющему носом возле кассы и спросил:

— Есть там кто-нибудь?

Глаза Ролло сфокусировались:

— Я бы сказал, — ответил он, — что все собрались. Принесу тебе стакан бурбона.