Песчаная война - Андрей Ерпылев

И дернул же черт кого-то нажать на распроклятую кнопку! Нет чтобы выждали пару дней! Сплошная подлянка со стороны судьбы. Война, операция спецназа, атомный удар… Да еще революция, от которой достается всем. Зря поэт говорил именно о русском бунте. Все прочие не менее бессмысленны и беспощадны.

Но надо вырваться. Только как?

Глава двадцать пятая

Погоню они заметили, поднимаясь по горному серпантину. Машины давно были брошены – по такой дороге сгодились бы ослы или мулы, но где их было взять.

– Черт, – пробормотал Вояка, опуская трофейный бинокль. – Осталось-то всего ничего – хребет перевалить и – к морю. Незадача.

Женщин посвящать не стали, но узкому кругу было ясно, что отряд скоро догонят. Что будет дальше, не хотелось думать.

– Нужен заслон, – обронил Вояка в пустоту, ни к кому не обращаясь. – Всем не уйти. Кто-то должен остаться и задержать. Два-три часа, думаю, нам хватит.

О том, что будет с заслоном, никто не спрашивал – все и так было ясно. И когда друзья, переглянувшись, поправили ремни автоматов – никто не возразил. Всем до одного было ясно, что если кому и оставаться, то только им…

Впрочем, минут пять еще было, и Александр быстрым шагом направился к девушке.

– Дина!

Та застыла, не понимая.

– Тут такое дело… В общем, мы немного задержимся с Володей.

– Что-то случилось?

– Ничего страшного. Последний участок, лучше немного перестраховаться. Чуток подождем и бегом за вами. А если что, ну там катер уйдет, не дожидаясь, я тебя все равно найду в Москве. Не возражаешь?

Он смотрел на девушку жадно, словно в последний раз. Какие у нее прекрасные глаза! И почему встреча состоялась так поздно?

– За нами погоня? – поняла Дина.

– Ерунда. Несколько человек. Мы только убедимся, что это не те, и все. Действительно, на всякий случай. Все обязательно будет хорошо. Не поверишь, я же заговоренный. Два года в Афгане. Я не прощаюсь.

Но девушка вдруг на миг прильнула к нему, и Александр ощутил на щеке ее мягкие горячие губы. Хотел поцеловать в ответ, однако Дина уже выскользнула и тихо сказала:

– Я буду ждать…

– Ничего. Прорвемся…

Мужчины расположились метрах в двадцати друг от друга, любовно оборудовав за навалами камней огневые точки. Времени было с избытком – пока еще преследователи доберутся до приготовленной им ловушки. Лежа за камнями, они перекликались вполголоса:

– А ничего отдых получился, – донеслось со стороны Александра. – Давно так не отдыхал. Спасибо, что вытащил.

– Да какой разговор! – откликнулся Владимир. – В следующий отпуск снова поедем?

– Конечно. Только не сюда – песок мне что-то поднадоел, знаешь.

– Да и мне как-то. Что думаешь насчет Таиланда?

– Надеюсь, там нет пустыни?

– Не, там джунгли.

– Джунгли – дело другое…

Они привычно пикировались до тех пор, пока где-то снизу не раздался скрежет камней под чьей-то подошвой: преследователи шли, особенно не скрываясь. Не укладывалось в их заокеанских мозгах, что измученные беглецы еще способны на сопротивление. Недавний урок их ничему не научил.

– Ну, началось…

Бой в горах всегда скоротечен. Авангард преследователей попал под перекрестный огонь, но шедшие позади успели перегруппироваться и теперь весьма профессионально поливали товарищей огнем.

– Сколько их? – крикнул Владимир Саше: таиться больше не имело смысла.

– Какая разница? – донеслось в ответ. – Патронов хватает.

Беда заключалась в том, что по ту сторону огневого шквала тоже были не желторотики: они быстро вычислили, что противостоят им всего два ствола, и теперь искали способ обойти засаду. Воздух был наполнен пулями, рикошетящими то и дело от камней, высекая веера крошки, жалящей не хуже дроби.

«Что-то Володьки не слышно. – Ротный срезал короткой очередью черную фигуру, пытавшуюся обойти его слева, и перевернул связанные изолентой магазины: по его расчетам, в первом оставалось патронов десять, не больше. – Живой ли?»

– Володька! – крикнул он, инстинктивно пригибаясь, когда сплющенная о валун пуля прожужжала над головой и, звонко щелкнув о другой, безопасная уже, шлепнулась под ноги. – Ты как там?

– Нормально… – глухо донеслось через несколько секунд, и Сашу резануло по сердцу, словно ножом: ранен.

– Держись! – крикнул он, выдергивая чеку из гранаты.

Против такого аргумента устоять было невозможно и, воспользовавшись мимолетным затишьем после взрыва, он ужом скользнул между камнями, больно ударившись при этом раненой рукой, и кубарем скатился в Володькин капонир. Опомнившиеся преследователи ударили длинными очередями, но это уже, как говорится, было мимо кассы.

– Как ты тут? – утер он перемешанный с пылью пот, струившийся по лбу, и удивился, отметив, что ладонь перемазана красным – боли он совсем не чувствовал, наверное, каменной крошкой посекло.

С Володькой было плохо. Зажав обеими руками живот, он в позе зародыша прижался спиной к валуну. Автомат валялся рядом.

– Дай гляну, – с силой оторвал ротный окровавленные руки друга от живота и осторожно отвел пропитанную кровью полу рубашки.

За годы, проведенные «за речкой», он научился разбираться в ранах. И с первого взгляда понял, что дело плохо: входное отверстие чернело на три пальца левее и ниже пупка и почти не кровило. Выходного не было, значит, пуля осталась в теле.

– Как же тебя угораздило? – безнадежно произнес он, лишь бы что-то сказать, не молчать.

– Рикошет, наверное, – просипел друг. – Я и не понял сперва… Уходи, Саша. Я один… Мне теперь терять нечего…

В его крупном кулаке, незамеченная сразу, была стиснута граната.

– Уходи, – настойчиво повторил он, скрипнув зубами, и друг с болью в сердце понял, какую боль терпит друг. – У тебя Дина…

И как назло, ни аптечки под рукой, ни даже глотка спиртного, чтобы облегчить мучение.

«Не судьба, – подумал он, кладя ладонь поверх Володиного кулака. – Значит, не судьба…»

И сразу стало легко-легко, будто сбросил с плеч огромный груз, давивший к земле. Будто не было этих десятилетий, пролетевших после Афгана, будто снова двадцать пять и впереди – вечность.

– Ты это брось, солдат, – улыбнулся он другу и получил слабую улыбку в ответ. – Ты это брось. Если не мы, то кто же?

– …кто же? – прошептал в ответ Владимир, и мутная слеза скатилась по пыльной щеке, канув в черной щетине…

Взрыв был почти не слышен, но Вояка остановился, будто налетев на невидимую стену. Он отлично знал, что это за звук, догнавший его и толкнувший в спину сильнее давешней ударной волны атомного взрыва. Он стоял так, ссутулившись и неосознанно вслушиваясь в тишину, больше минуты, пока на него не начали озираться ушедшие вперед остальные. Тогда он тряхнул головой и догнал торопливо бредущий отряд. Бой за спиной подгонял людей, и вряд ли многие поняли значение повисшей позади тишины. По невозмутимому, как обычно, лицу Вояки нельзя было прочесть ничего из того, что сейчас горело в его душе.

Погребальным костром по еще двум людям, которых он послал на смерть.

По еще двум солдатам.

На коротком привале, сделанном уже в сумерках, когда отряд перевалил через хребет и впереди лежал долгий спуск к морю, невидимому в темноте, Дина подсела к нему поближе.

– Они вернутся? – спросила она коротко, словно выстрелила в упор. – Они нас догонят?

В ее словах было столько надежды, что Вояка не смог, не нашел в себе сил сказать правду.

– Конечно, – ответил он, глядя ей прямо в глаза, шарившие по его лицу в попытке найти слабину, трещину в вечной его броне. – Думаю, на рассвете или немного позже.

– Вы врете, – безнадежно опустила она взгляд. – Они погибли. Я же видела, как вы остановились тогда, перед перевалом.

Он не нашел, что ей ответить, просто протянул руку и погладил по плечу.

– Они вернутся. Если будешь верить – они вернутся. А теперь иди и отдохни хотя бы немного. Через час мы выступаем – до рассвета мы должны достигнуть моря.

Она покорно встала и ушла в темноту, а он долго смотрел ей вслед.

«Стареешь, – укорил он себя, укладываясь на жесткое каменное крошево и опуская веки. – Пора в утиль, старая развалина…»

– Что это за хрень? – Сергей вернул бинокль Вояке. – Порт, что ли?

– Я думаю – военно-морская база. Небольшая. Крупным кораблям тут не поместиться, да и вряд ли у египтян их особенно много… Катера. Судя по всему – ракетные. И старенькие – наши еще, наверное…

Мужчины лежали на обрыве – древнем коралловом рифе, тысячи, если не миллионы лет назад вознесенном землетрясением на добрых полсотни метров над нынешним уровнем моря. Колючий ракушечник, присыпанный песком, немилосердно резал кожу, едва прикрытую легкой тканью, но ради такого зрелища стоило потерпеть.

Внизу, в узкой бухте, защищенной со всех сторон такими же рифами-утесами, приткнулись к бетонному пирсу три корабля. Не корабля, конечно – так, кораблика. Едва-едва превосходящие по размеру привычные туристические яхты, они походили на последние, как дикий волк походит на домашнюю собаку – хищные, поджарые, не белоснежные, как прогулочные лоханки, а серо-пятнистые, будто облаченные в камуфляж. И, что самое главное – целехонькие, по крайней мере на первый взгляд.